Тень нестабильности - Анна Назаренко

Казалось, вокруг не существует ничего, кроме тела, покоящегося у него на руках.

- Отец, - выдохнул Сельвин и зашелся кашлем, не в силах вдохнуть - воздух лишь раздирал глотку и раскаленной пылью жег легкие. - Как же это...

Горло перехватило, и больше он не сумел выдавить из себя ни слова. Лишь крепче прижал к себе тело, пальцами одной руки зачем-то пытаясь свести вместе края смертельной раны, разорвавшей грудную клетку. Расплавленные ошметки брони застыли, накрепко прикипев к истерзанной, обожженной плоти.

Лорд Альберт уже не дышал, когда Сельвин нашел его, по какому-то наитию взглянув на кучу тел, распростертых вокруг оставленной взрывом воронки.

Он погиб не сразу, несколько мучительных мгновений, а то и минут цепляясь за жизнь: предсмертная гримаса почти до неузнаваемости исказила его черты; окоченевшие руки были плотно прижаты к ране.

Он лежал здесь, зная, что умирает. Мучаясь от невыносимой боли. Один, посреди этого ада, где не было человека, способного хоть как-то помочь ему.

- Я же говорил, - шептал Сельвин, сквозь пелену, застилавшую глаза, всматриваясь в родное лицо. - Я говорил, что тебе здесь не место! Ты мог бы сейчас жить, отец... ты мог бы... зачем ты пошел со мной... я должен был остановить тебя. Должен был!

Сознание медленно угасало. Перед глазами стояли всполохи пламени, запятнанные черным дымом; в ушах - крики, грохот и вой сирен. Песок с привкусом крови скрипел на зубах. Нестерпимо-горячий воздух жег изнутри, заставляя то и дело скручиваться в приступах кашля.

Шорох гравия послышался неожиданно отчетливо на фоне смазанной какофонии звуков. Сельвин рывком повернул голову.

"Штурмовик".

Имперский солдат, пятясь, стрелял куда-то вперед, слишком сосредоточенный, чтобы заметить врага прямо у себя за спиной.

Принц бережно положил тело отца на землю. Ласковым прикосновением прикрыл ему веки. Напоследок крепко сжал его ладонь в своей, со всей силы стискивая мертвые пальцы. Зная, что они не сомкнутся в ответ, но в глубине души отчаянно этого желая.

Медленно, пошатываясь, он поднялся на ноги. Сделал несколько шагов вперед. Все более твердых и уверенных. Все более быстрых.

С диким, нечеловеческим ревом Сельвин бросился на штурмовика, сжимая нож в руке. Прежде чем солдат успел среагировать, лезвие вошло в зазор между основной частью брони и шлемом.

Враг был обречен. Но еще не мертв.

Ударом ноги свалив противника с ног, принц сорвал с него шлем. Тяжело, прерывисто дыша, придавил коленом часто вздымающуюся грудь.

Обреченный пытался что-то сказать, хрипя и отхаркивая кровь. Его глаза были широко распахнуты, окровавленные губы жалко тряслись...

Размахнувшись, повстанец что было сил ударил его ножом в лицо. Он бил снова и снова, выкрикивая проклятия, пока лицо имперца не превратилось в сплошное кровавое месиво, а лезвие практически перестало натыкаться на твердую кость.

Когда тело обмякло, больше не сотрясаясь в конвульсиях, бешенство, овладевшее Сельвином, постепенно начало сходить на нет. Вместо жгучей ненависти прояснившийся разум затопила глухая горечь. И ясное, свободное от каких-либо эмоций осознание: надо срочно командовать отступление. Настоящее. Он и так уделил своему горю слишком много времени.

И будь он проклят, если не сумеет спасти тех, кто все еще жив.

* * *

Исанн хотелось закружиться по комнате, звонко, по-девчоночьи смеясь: Сельвин все-таки сумел выбраться и теперь находится далеко от площади. В безопасности.

Она счастливо улыбнулась, глядя на быстро перемещающийся по карте индикатор.

"Возвращайся домой, милый. Знаю, тебе тяжело пришлось... ничего, я помогу. Дай мне еще немного времени, и все закончится. Мы вдвоем будем счастливы - без моей работы и твоего проклятого восстания".

Каф, который девушка сегодня поглощала в огромных количествах, наконец-то перестал казаться безвкусным.

Усталость как рукой сняло: хоть глаза и слезились от внушительных объемов прочитанного текста, а виски ломило от бешеной умственной активности, Исанн чувствовала такой прилив энергии, что, казалось, могла хоть сегодня осуществить все свои планы. И улететь отсюда - вместе с любимым человеком, навстречу другой, более счастливой жизни.

Ей несказанно повезло: почти все медикаменты, необходимые для ее целей, входили в стандартную экипировку агента-оперативника, а несколько дополнительных препаратов оказалось нетрудно добыть с помощью Кейран.

Оставалось лишь грамотно ими воспользоваться... и, к сожалению, сказать это было проще, чем сделать. Гипнозом и техниками НЛП Исанн владела недурно, но вот с применением наркотиков для столь глубокого воздействия на личность была знакома лишь в теории. Одно дело - сломить пленного на допросе, внушить ему нужную мысль или "подправить" участки памяти. "Излечить" человека от сверхценной идеи - уже совсем иное.

Процедуры займут несколько дней: сеансы придется растягивать, чтобы не допустить чрезмерной нагрузки на мозг. К тому же потребуется время, чтобы внушение закрепилось - если она хочет, чтобы любимый воспринимал навязанные мысли, как свои собственные.

Сколько долгих часов придется потратить на задушевные разговоры, на мягкое и постепенное искоренение ненависти Сельвина к Империи; на то, чтобы заставить его усомниться в святости своего долга...

...но результат того стоит. Если только подопытный не сойдет с ума. Если только его личность не деформируется, исказившись до неузнаваемости.

"Риск - в допустимых пределах. В конце концов, я собираюсь всего лишь провести несколько сеансов психотерапии... просто некоторые средства помогут сделать "пациента" покладистее. Главное - не напортачить с пропорциями и дозировками".

Сельвин, разумеется, не забудет, кем он был. Исанн этого и не требовалось. Но она сделает все, чтобы ему не захотелось возрождать восстание из пепла.

А пока ей следует хорошенько продумать план побега и, что самое неприятное, все-таки показаться на глаза Мейеру.

"У отца и тени подозрения не должно зародиться, что я попросту дезертировала, инсценировав свою трагическую гибель. А значит, господину полковнику нужно дать хороший повод меня убрать".

Решив, что для пущего правдоподобия лучше лишний раз проявить ответственность и инициативность, Исанн набрала сложный код личного передатчика Директора.

"Если мне повезет, это будет наш последний разговор".

Легкий укол грусти - нежелание расставаться с прошлым. Она будет скучать, в этом нет никаких сомнений. По своему положению, работе... даже по отцу - пусть их отношения и становились все холоднее по мере того, как Исанн укрепляла свои позиции в Разведке.

"Довольно. Не время для глупой сентиментальности. Оплошаю сейчас - чуть позже получу от папочки прощальный подарок. Убийцу, пришедшего по мою душу. Арманду Айсарду куда милее героически погибшая дочь, чем живая дезертирка, порочащая его имя".

* * *

- Итак, повстанцы находятся на грани полного уничтожения. Надеюсь, ИСБ не сумеет записать твои заслуги на свой счет?

- Им придется очень постараться, - Исанн улыбнулась уголком губ. - Я практически никак не маскировала свое вмешательство. Даже самая нелюбопытная и предвзятая инспекция подтвердит, что разведданные приходили из совершенно посторонних источников.

- Очень хорошо, - Директор одобрительно кивнул. - Учитывая, что законность твоих действий крайне сомнительна, ИСБ наверняка раздует скандал из этой истории... которым только привлечет внимание Императора к своей некомпетентности. Ты, разумеется, никакой ответственности не понесешь.

Предвкушающая улыбка задержалась на его лице лишь на какую-то долю секунды. Нахмурившись, Арманд пристально посмотрел на дочь - уже без тени благодушия.

- Ты не позволила пошатнуть наши позиции - и я высоко оценил твою инициативу, не сомневайся. Но свою основную задачу ты до сих пор не выполнила.

Исанн собралась было ответить, но Директор предупреждающе вскинул руку:

- И вряд ли выполнишь, продолжая работу под прикрытием. Так что завтра же Мейер будет официально извещен о твоем прибытии... и чрезвычайных полномочиях.

"Вот так просто. Даже убеждать ни в чем не пришлось".

Девушка с трудом сдержала улыбку: чрезвычайные полномочия давали ей право на следственные действия любого рода - включая арест и допрос любого служащего, заподозренного в государственной измене.

Иными словами, на ней только что нарисовали здоровенную мишень: более опасной и неудобной для Мейера фигуры, чем она, теперь сложно представить.

- Порадовалась? - холодно осведомился Арманд. - Энтузиазм - это замечательно, Исанн. Но мне нужны результаты. Найди неопровержимые свидетельства государственной измены. Мейер должен оказаться в главной тюрьме Управления - там, где до него не дотянутся лапы КОСНОП.