Китай - Эдвард Резерфорд

Маленький сын и дочь не хотели уезжать, а жена умело притворялась, что не хочет. Он пообещал, что скоро приедет навестить их. Он и правда собирался так поступить.

Сложившаяся ситуация нравилась Шижуну не больше, чем жене. У него был выход. Вряд ли жена обрадуется, если он вообще откажется от карьеры, но Шижуну очень хотелось отойти от дел и осесть в родовом поместье. Он мог бы посвятить себя облагораживанию территории и обучению сынишки. В последний месяц эта мысль приходила все чаще.

Сегодня, однако, он был полностью поглощен работой. Он и сопровождавшие его всадники быстро двигались вперед и уже проехали полдюжины деревень, однако никто ничего не сообщил о незнакомцах, но оставалось объехать еще много поселений, и Шижун вспомнил, как в одной деревеньке пару лет назад ему повстречалась очень красивая женщина.

В ту ночь Мэйлин плохо спала. Дом без мужа и сына казался до странного пустым. От Старшего Сына толку не было. Когда американцы уехали, он заперся у себя, вцепился в трубку для курения опиума и скоро провалился в забвение. Матушка ходила с мрачным видом и почти ни с кем не общалась. Мэйлин стало ее жаль, и днем она подошла к ней и тихонько сказала:

– Не вините себя, Матушка. Здесь нет вашей вины. Только благодаря вам семья держится вместе.

Свекровь дотронулась до руки Мэйлин, словно бы в знак благодарности, но покачала головой и вышла на улицу, а Мэйлин решила, что сейчас лучше оставить ее в покое.

Кафай, старший сын Мэйлин, очень напоминал отца, почти такой же улыбчивый. Характером он тоже пошел в него – обстоятельный, трудолюбивый, добрый. Мэйлин надеялась, что это может утешить ее в грядущие месяцы, как будто его отец все еще рядом. Что касается детей Ивы, две из ее дочерей уже вышли замуж, а третья все еще жила под одной с ними крышей, довольно грустная, худенькая девочка, словно ива без листьев, думала Мэйлин, как и мальчик, ее единственный успех.

Много лет назад у них было несколько слуг. Сейчас осталась одна старуха, прожившая с семьей всю жизнь. Помощи от нее было мало, но ее присутствие воспринималось как талисман, напоминание об их доме в те лучшие дни, которые могут когда-нибудь вернуться, кто знает. Эта старая служанка тоже являлась своего рода утешением.

Но в ту ночь Мэйлин испытывала только одиночество.

Она не переставала думать о любимом муже и сыне. Где они сейчас? В какой-то другой деревне? В лагере, разбитом на склоне холма? Она пыталась мысленно отправить мужу любовные послания, этакие тщательно упакованные маленькие подарки. В воображении она видела их летящими по ночному небу под бдительной полной луной, волшебным образом плывущими по морю, пока муж не откроет их. Он чувствовал ее послания? Не спал ли он? Получал ли он их во сне?

Пару раз ее сковывал ледяной ужас. Муж в опасности. С ним случилось что-то плохое. Но она использовала всю силу воли и гнала плохие мысли, чтобы не накликать на Младшего Сына беду.

Должно быть, она спала беспокойно. Проснувшись, Мэйлин решила, что уже рассвело, но не была уверена. Она вышла во двор и обнаружила, что почти ничего не видит. Стены стали невидимыми. Даже маленькое деревце в центре, окутанное туманом, имело нечеткую форму. Где-то над туманом пробивался свет, иначе она не разглядела бы даже то немногое, что ей удалось увидеть. Но Мэйлин не понимала, то ли это зарождающийся рассвет, то ли отблески почти уже полной луны.

В тусклом свете Мэйлин прошла к воротам и открыла их, а потом посмотрела вниз, на пруд, но в густой влажной белизне ничего не смогла разглядеть даже в пяти шагах. Мир потерял свою форму. Вся жизнь, все мысли растворились в белом ничто.

Тогда она решила выйти за ворота. По крайней мере, земля под ногами не утратила твердости. Однако Мэйлин сдерживало странное чувство страха, как будто это белое ничто похоже на смерть. Если она вслепую спустится к пруду и оступится на мосту, то может соскользнуть в воду и утонуть, поэтому она стояла у ворот, держась одной рукой за столб, как за опору.

И тут совсем близко раздалось фырканье лошади. Мэйлин нахмурилась. Этого не может быть. Должно быть, это одна из уток, живущих на берегу пруда.

А потом до нее донесся чей-то шепот. Кто-то совсем рядом позвал ее по имени:

– Мэйлин!

Это голос какого-то духа?

Она повернулась и уставилась в белизну, секунду ничего не могла различать, а потом в слабом неземном свете тумана вдруг сгустилась тень и появилась чья-то фигура.

– Ньо! Братишка!

Теперь он стоял рядом с ней. Мэйлин могла разглядеть шрам на лице. Его длинные волосы удерживал желтый шелковый шарф, повязанный вокруг головы. На нем был свободный халат, перевязанный красным поясом, и мягкие кожаные ботинки. Ньо вел красивого коня с развевающейся гривой. И еще кое-что было очевидно.

Это был уже не ее младший братишка, каким она его знала.

Когда они виделись в последний раз? Лет шесть назад. Он проездом был в их деревне, сказал, что присоединился к тайпинам, а сейчас тайпины перемещаются в другие места. Они провели множество битв и теперь контролировали большую территорию вокруг Нанкина, но Мэйлин не получала ни одной весточки от Ньо и боялась, что он погиб.

И вот он, живой и невредимый. Ему сейчас, наверное, около тридцати пяти. Судя по длинным волосам, он все еще в рядах тайпинов. Дослужился до офицера. Мэйлин так решила не только из-за одежды и коня, но и сама его манера держаться, каждая морщинка на лице явственно говорили, что Ньо теперь у власти.

– Ты один? – спросила она, и Ньо кивнул. – На сколько сможешь остаться?

– До вечера. Днем мне нужно передохнуть. Безопаснее перемещаться по ночам.

Пришлось сказать Матушке. К ее облегчению, свекровь восприняла известие спокойно, однако проявила твердость:

– В дом не пущу. У нас и так полно проблем, не хватало еще, чтобы нас обвинили в укрывательстве тайпина. Отведи его и лошадь в дальний сарай.

Сарай находился недалеко от дома и состоял из кладовой, под крышей, и открытой бамбуковой площадки внизу, где было достаточно места для лошади Ньо; там же хранили плуг и другие сельскохозяйственные приспособления. Сарай был огорожен, и у него имелся собственный маленький дворик.

– Парни сегодня весь день проведут в бамбуковой роще, – сказала свекровь. – Никто не пойдет в кладовую. Если что, скажем, что он, должно быть, спрятался там без нашего ведома.

Ньо сразу согласился с планом и задолго до того, как туман рассеялся, уже крепко спал.

В полдень Мэйлин принесла ему поесть. И пока Ньо ел, они разговаривали. Она так много хотела узнать о его