Муки обольщения - Джо Гудмэн

Но до спальни они не успели дойти. Помогая ей выбраться из ванны, Ной ощутил страстный призыв ее гладкого мокрого тела. Не проронив ни слова, они тут же решили, что пол гардеробной может вполне заменить кровать.

Покрывая поцелуями лицо, шею любимого и вдыхая приятный сладковато-соленый запах мужского тела, Джесси удобно устроилась сверху. Кончиком языка она слизывала блестевшие на его шее водяные капли. От нежных прикосновений женских пальцев его соски сделались твердыми.

Ной благодарил Джесси ответными ласками, ощущая под своими руками дрожь молодого горячего тела этой восхитительной женщины.

— Ты помнишь свой давний сон? — спросила она, наклонив голову и быстро поцеловав его. — Тебе снилось, что мы были вместе.

— Мне часто снятся подобные сны.

— Неужели? Как приятно. — Она поцеловала его. — Но я говорю о сне, в котором мы с тобой вот так же занимались любовью. В то время ты еще лежал раненым, а я ухаживала за тобой.

— А, тот? Конечно, я его хорошо помню. Для этого есть все основания. — Она вскрикнула, потому что Ной неожиданно перевернулся и сам лег сверху. По очереди целуя ее твердые, как жемчуг, соски, он вызывал в ней сладкую истому. Джесси почти позабыла, о чем спрашивала. — Это был не сон, все происходило наяву, — задыхалась она от нарастающего возбуждения.

— Что ты сказала? — спросил Ной, приподнимаясь на локтях.

— Это было наяву.

— Не может быть. В первый раз мы занимались любовью на «Клэрионе».

Джесси обвила руками его шею и, притянув ближе, страстно поцеловала.

— Ты прав. Но тогда, в первый раз, я была с тобой в таком виде, то есть в чем мать родила, и это случилось в доме Мэри. Мне пришлось притвориться, будто мы любовники, когда сержант постучал в дверь. В то время солдаты искали грабителей.

— Неужели ты могла так поступить? — поразился Ной. — Никогда не подумал бы, что ты на такое способна. — Он запустил пальцы в ее волосы. — А что делал я в тот момент, когда ты использовала меня?

— Ничего, — нахально ответила она. — Ты просто лежал. И все равно было очень убедительно. — Джесси потерлась щекой об его руку. — Сержант принял дом Мэри за дом свиданий, а меня за почтенную даму, тайно имевшую любовную связь с садовником.

— Конюхом, — весело поправил ее Ной.

— Что?

— Я предпочел бы быть конюхом. Человек, подрезаю щий кустарники и срывающий цветы для составления буке тов, никогда не представлялся мне настоящим сильным мужчиной. — Ной слегка пошевелился, чтобы она ощутила на своем животе его твердую плоть. — Так или иначе, но ты оседлала меня в тот раз. Именно так и поступила бы знатная дама со своим конюхом.

— Я… понимаю, к чему ты клонишь. И мне не терпится впустить тебя к себе.

— Ваш покорный слуга, мэм.

Джесси трепетала и извивалась под тяжестью его тела. Ной специально медлил, дразня ее.

— Будь любезен угождать своей даме, — поддразнивала Джесси.

Душный ночной воздух окутывал их, будто одеяло, но ничто нельзя было сравнить с тем жаром, который исходил от них. Ее тело двигалось в том же ритме, что и его, как чечный и неутомимый морской прилив, который неизбежно сменяется отливом. Они были одни на всей планете. Никто и ничто не имело для них какого бы то ни было значения в этот момент. Их души и тела были сплетены в одно целое.

Ной сдерживал себя до тех пор, пока не почувствовал, что лежавшая под ним Джесси затрепетала. Он словно попробовал на вкус свое имя, слетевшее с ее уст, прикоснувшись к ним, а затем принялся нашептывать ей слова благодарности.

— Я люблю тебя, — тихо повторила она за ним, ее глаза светились счастьем.

Ной выпустил Джесси и повернулся на бок. Одна нога его по-прежнему лежала на ней.

— Кажется, миледи удовлетворена?

— Джесси томно улыбнулась:

— Да. Но я люблю тебя не только за это.

— Знаю. — Он уткнулся лицом в ее шею. — Но все равно было чертовски приятно, правда?

— Да. Я и забыла совсем, что мы находились на полу.

— Сочту за похвалу подобные слова. — Ной нежно провел рукой по ее бедру. — Пойдем на кровать. — Он сел и помог сесть Джесси. — Ты сможешь сейчас заснуть?

— На несколько дней.

Ной поднялся и протянул руки Джесси. Когда она ухватилась за них, он резким движением притянул ее к себе.

— Нет, твои груди определенно стали больше, — повторил он, неожиданно подхватив ее на руки.

— Ной! Я в состоянии идти сама!

— Знаю. Но зачем это делать, если мне так приятно нести тебя на руках. — Подойдя к кровати, он бросил ее на одеяло, но тут же раскаялся, когда она простонала. — Я сделал тебе больно? Прости, я совсем забыл о ребенке.

— Глупый, с ребенком все в порядке. Пострадал только мой зад.

Облегченно вздохнув, Ной торопливыми шагами вернулся в туалетную комнату и затушил все свечи. Когда он возвратился, Джесси уже лежала, накрывшись тонкой простыней. Она распахнула ее для него. Он не заставил себя долго ждать, но прижиматься к ней не стал, поскольку снова было невыносимо жарко.

— В ванне все равно хуже спать, — пошутил Ной, — ты то и дело бы ворчала, что нам тесно.

— Да и ты тоже, — сказала Джесси, сладко зевая.

— Усмехнувшись, Ной выключил настольную лампу.

— Спокойной ночи, Джесси.

— Спокойной ночи.

Мир, окрасивший для Джесси все вокруг в розовый цвет, продолжался лишь до ужина следующего дня. К тому времени, когда Ной вернулся домой, Гедеон уже поел, поэтому они сидели в столовой вдвоем. Посередине стола красовался букет свежих цветов. От них исходил еле уловимый, но приятный запах. Миссис Гарпер позаботилась поставить приборы для Ноя и Джесси на два противоположных края стола. Она суетилась, подавая им ужин, то и дело выскакивая и возвращаясь в комнату. При этом глаза ее горели каким-то особым огоньком.

Ной вопросительно взглянул на Джесси.

— Отчего у миссис Гарпер такое настроение? — поинтересовался он. — С того момента, как я пришел домой, она смотрит на меня и улыбается.

— Она считает тебя замечательным мужчиной. — Джесси была явно в приподнятом настроении. Она подняла свой бокал и слегка чокнулась с Ноем. — И я тоже так считаю.

Улыбка сползла с его лица.

— Ты сказала ей о ребенке, да? — тревожно спросил он.

Джесси смутилась.

— Я не знала, что это нужно держать в тайне. Миссис Гарпер и сама догадывалась. Я всего лишь подтвердила ее догадки.

Ной опустил свой бокал.

— Лучше бы ты ничего ей не рассказывала. — Он взял нож с вилкой и набросился на лежавший в его тарелке ростбиф. — А кто еще знает?

— Салли. Генри. Сегодня днем я открылась Кэму. Кроме того, написала письмо твоей маме, но еще не отправила его. Но почему ты не хочешь, чтобы об этом знали? Ты стыдишься?