Здесь умирает надежда - Энн Малком

Лучше бы мы поняли это до того, как у нашей малышки появился шанс подышать воздухом.

Я вышла из его кабинета, потому что была готова блевануть на пол. И поехала прямо в аэропорт. Никакой одежды, ничего, кроме паспорта и кредитной карточки. Это все, что мне нужно.

Пришло время бежать.

И не возвращаться хотя бы еще несколько месяцев.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТЬ

Sleep on the Floor — The Lumineers

ШЕСТНАДЦАТЬ МЕСЯЦЕВ СПУСТЯ

Последние полтора года я то приезжала, то уезжала из страны, только для того, чтобы повидаться с Руби и моими девочками.

До этого момента мне ловко удавалось полностью избегать Карсона.

Была середина ночи. Я сидела у себя дома, пила вино и смотрела документальный фильм о серийном убийце.

Я не спала все эти дни.

Ну, дремала немного, потому что я все еще жива, а людям нужен сон, чтобы выжить, но я получала самый минимум. Зачем спать, когда можно веселиться в Праге? Или в Будапеште? Или в Хорватии?

Я не просто тусовалась по Европе, как полагало большинство моих друзей. Я вернулась во Вьетнам, чтобы заняться благотворительностью, а затем в Восточный Судан. Это пошло на пользу моему взгляду на вещи. Тина сказала, что это может быть полезно для меня — смотреть на людей, переживающих вещи значительно хуже, чем я. До тех пор, пока это не принижает мою собственную травму.

Мне нужно было отвлечься от своей травмы. От самой себя. Нужно было увидеть, что люди в гораздо худших ситуациях, чем моя, все еще находили причины для улыбки.

Я скучала по нему.

Каждый день.

Каждое мгновение.

Я размышляла над решениями, которые приняла, о том, как причинила ему боль, бросила его. Но осталась тверда в своем решении, что поступила правильно, уйдя. Не только из-за того, что я не могла ему дать, но и из-за того, кем я стала. Я в гребаном беспорядке. Я сломлена. И он хотел исправить меня. Но я должна либо исправить себя сама, либо научиться любить разбитые осколки.

Я знала, что в конце концов он найдет меня. Я могла долго бежать. Но устала. Я скучала по своим друзьям, по своей семье, скучала по взрослению Руби. Я не могу пропустить самые поворотные и важные моменты в жизни моих друзей, из-за того, что я слишком труслива, чтобы встретиться с ним лицом к лицу.

Так что я решила остаться.

Ричард, отец Стеллы, через пару дней женится в Новой Зеландии, и мы все собирались отпраздновать это событие.

Я была взволнована. Обожаю что-то праздновать.

И когда мои глаза поймали его, входящего в мою гостиную, какие-то части меня снова смогли дышать.

Я стояла на дрожащих ногах, пока он медленно приближался, изучая каждый его дюйм. Он выглядел так же, как всегда: костюм, бледная кожа, острый подбородок, пронзительный взгляд. Но в тоже время выглядел по-другому, как-то острее. Еще опаснее, если это вообще возможно.

Его глаза, как обычно, оценивали меня, когда он шагнул вперед, глаза сузились.

Мой желудок сжался. На мне была ночная рубашка с кашемировым кардиганом поверх. Мои волосы отросли ниже плеч, и я разделила их на две косы. Никакого макияжа. У меня давно не было косметических процедур, поэтому я предположила, что выгляжу старше, более осунувшейся.

Что бы он ни увидел, ему это не понравилось.

Наконец Карсон остановился в нескольких футах от меня. Это расстояние было похоже на пропасть. Мне до боли хотелось подбежать, раствориться в его объятиях.

Я осталась на месте.

— Хоть это и п*здец как убивает, я все равно буду смотреть, как ты бегаешь по всему миру от меня, — сказал он в приветствии.

Я слегка вздрогнула от звука его голоса, мои волосы встали дыбом.

Его поза была жесткой, жилы на шее четко виднелись.

— Я разрешу тебе притвориться, что ты можешь убежать от нас, — продолжил он, отрывисто произнося слова. — Я смирюсь с тем фактом, что не буду спать рядом с тобой каждую ночь. Я, бл*дь, буду ждать тебя.

Сердце бешено колотилось в груди.

— Как бы это меня ни убивало, я буду стоять в стороне, потому что не хочу отталкивать тебя еще дальше, — процедил он сквозь зубы. — Это противоречит всем моим инстинктам, но я едва мог спать по ночам, думал, что так будет лучше для тебя. Я разрешил оттолкнуть себя. Но с меня хватит.

Его зубы сжались на последнем слове, как будто он выдавил его из себя.

Мое дыхание участилось под тяжестью его слов, они оседали, как камни, внизу моего живота.

— Я