Зерно жизни - Дмитрий Хван

— В Ангарске оленям было проще, с волокушами-то. А то вона, животина надрывается, — сразу заметил Бекетов.

В Умлекане волокуши вскоре тоже облегчили жизнь животным, да и дело пошло быстрее. Разделённые на бригады дауры и ангарцы валили лес, зачищали стволы, строили. Нужно было успеть к обещанной атаке воинов местного князя, которую ждали со дня на день. Выставленные со всех сторон посты и дозоры на конях обозревали окрестности, готовые, увидев врага, помчатся к возводимому в дикой спешке острогу, дабы упредить товарищей.

— Ну что, Тукарчэ, может твой родственничек Абгай и не нападёт вовсе? Зима-то скоро кончится, — спросил Сазонов старого даура во время ужина.

— Нападёт, когда лес ещё белый будет стоять. Весной не нападёт, дороги не будет, воды много будет. А когда вы достроите стены? — в свою очередь поинтересовался старик, обсасывая куриную косточку.

— Через две недели закончим точно, — уверил старика Алексей, отхлёбывая травяной чай из плошки.

Однако конный дозор, состоящий из двух казаков и даура заметил приближающегося к посёлку врага уже через четыре дня. Параллельно берегу Амура двумя колоннами шло разномастное воинство пеших амурцев и около двух десятков всадников гарцевали рядом, то удаляясь от растянувшейся колонны, то дожидаясь своих товарищей. Явно выделялся лидер воинства, ярким одеянием и высокой меховой шапкой, державшийся на коне кичливо.

Матвей, с болтающимся на груди биноклем, подскакал к стенам Умлекана, чтобы сообщить о приближающемся отряде врага. В данный момент ангарцы вешали ворота, со стены подтягивая уже вторую половину ворот, а на земле процесс контролировали под дюжину человек, удерживая тяжёлую створку. Сержанта Васина он увидел сразу — такую громадину сложно не заметить. Тот повернулся, услышав лошадиное фырканье.

— Олег, вражьи вои берегом идут. Пеших под три сотни будет, конных десятка два, не более! — крикнул казак.

— Скоро будут здесь? — спросил сержант, голосом, ничуть не взволнованным известием о скорой сшибке.

— Идут тяжело. С час и ещё полчаса точно будет, — уверенно заявил Матвей, наученный уже времяисчислению ангарцев.

— Всех собирай в острог, кто на вырубке и на отвале, — уже давал указание второму конному казаку Олег. — Матвей, а ты с этим товарищем контролируй подход вражьих морд, чтобы не свернули куда, а то вдруг захотят обойти нас. Давай!

Матвей, кивнув дауру, хлестанул коня и поскакал обратно к амурскому берегу.

Сазонов с Тукарче и Петром сидели в доме старосты и пили травяной отвар, беседуя о сложных взаимоотношения между поселениями дауров, когда ввалившийся Васин сообщил о приближающемся враге.

— Чёрт, у нас ещё стена на северном фасе не закончена! — прошипел Алексей. — Олег, ставь оборону периметра, Кима ко мне. Всё, иди!

— Вот и пришёл Абгай, а стена дырявая! Зачем мою стену спалил? Моя целая была, — начал было горестно подвывать Тукарчэ.

— Хватить ныть, Тукарчэ! Иди к Шилгинею, да не будь как баба плаксивая, а то что внук подумает, — резко оборвал причитания старика Сазонов.

Тот поднял на него свои мутные глаза и, вздохнув, пошёл к стене, туда, где работал Шилгиней.

— Тукарчэ! Абгая в живых оставлять? Или он не нужен тебе? — деловито спросил старика Алексей, оправляя ремень с кобурой.

Тот удивлённо уставился на майора и поборов сомненья, выдавил:

— Не нужен.

Пётр, с мушкетом в руках уже стоял у выхода из дома, ожидая Сазонова.

Когда последние дауры возвратились в острог, ворота накрепко заперли, а на стенах сосредоточились воины. Сазонов в бинокль разглядывал подтягивающихся абгайцев. Вражеские воины собирались крикливой толпой, абсолютно не ведая о воинской дисциплине. Вскоре они прознали о недостроенном месте в стене острога и начали концентрироваться там, а к стенам вышел человек и начал выкликивать Тукарчэ.

— О чём он там вопит, Петя? — спросил Алексей.

— Старика поносит и требует немедленно покориться, а внука его Шилгинея отдать Абгаю в услужение, — отвечал Пётр, — однако и стеной он удивлён безмерно, оттого и нервничает.

— Тукарчэ, иди сюда! — Сазонов показал на группу конных воинов неприятеля и сунул старику бинокль.

— Кто там кроме Абгая? Ты говорил о посёлках, которые ранее были за Умлеканом — там есть их старосты?

Старик довольно долго всматривался и, наконец, перечислил троих старост, указав на них.

— Отлично. Ну что, Шилгиней, давай, крикни этому нахалу что-нибудь обидное! — Сазонов подвинул юношу за плечи к краю стены и тот с видимым удовольствием и злостью наорал на безмерно этим удивлённого парламентёра.

Тукарчэ с опаской смотрел на это действо, но не посмел остановить своего внука. Только негромко посокрушался о том, что их теперь точно в живых не оставят. Алексей с укоризной посмотрел на старика, покачав головой:

— Что же ты такой пугливый, Тукарчэ? Не боялся же обороняться в первый раз!

— Пошли на штурм! — раздалось по стенам. — Прикрыться!

Заранее изготовленные деревянные щиты, наподобие таковых, что использовали японские аркебузиры, были выставлены для защиты от стрел. Враг, видя брешь в стене, устремился в неё, многие скатывались с ледовой стенки вала, создавая сутолоку. В посёлке, перед зияющей дырой была навалена баррикада, где укрылись казаки и тунгусы, ожидающие тех, кто сумеет прорваться в посёлок.

— Огонь! — раздалось наконец.

Слитно грохнули десятки выстрелов, устроив среди нападавших настоящую бойню, пройдя по ним кровавым гребнем. Воя от боли и испуга, амурцы разбегались по лесу, наполняя его криками и воплями.

— Серёга, работай по тем всадникам, что я указал, — Сазонов приложил бинокль к глазам.

Когда с лошади упал Абгай, остальные конники в шоке остолбенели. Вскоре, один за одним свалилось ещё трое и только тогда остальные всадники, нахлёстывая коней, умчались прочь от злого посёлка, что молча убивал тех, кто пошёл против правды. Шилгиней с юношеским восторгом, да с широко открытыми глазами смотрел на результаты использования оружия его ангарских друзей.

— Собирайте раненых, по возможности оказывайте помощь, тяжёлых кончайте, — приказал Сазонов, когда всё уже было кончено.

В посёлке на прицеле держали шестерых смельчаков, оставшихся в живых после залпа и несколько оглушённых амурцев были среди наваленных тел атаковавших. Они и занялись расчисткой вала от трупов, оттаскивая тела в овраг неподалёку от посёлка, чтобы весной их можно было закопать, если звери не растащат их ранее.

— Ну что, страшно было, Тукарчэ? — посмеивался над старым амурцем Сазонов.

Тот лишь ошалело улыбался, да мелко кивал:

— Хорошо, хорошо…

— Ну что, достроим стену, да пойдём твои бывшие посёлки к покорности приводить.

— Не мои, а Шилгенея, — отвечал старик.

— Что же, будем его князем делать, да чтобы не хуже Бомбогора был. Так где говоришь Албазы посёлок?

Окрестности Смоленска, конец января 7145 (1637).

— Ляхи, князь! Идут толпою! — немолодой казак со спутанной бородой, подскакал к Бельскому, мерно покачивающемуся в седле и беседовавшему с Щептиным.

— Где видал? — приосанился князь.

— Вона, шляхом идут. Не ховаются, можно атаковать, князь, возьмём их на испуг! — воскликнул казак из разъезда.

— Сколько их? — нетерпеливо спросил Щептин.

— Тыщи под две, не более, — уверил бородач.

— Готовиться к атаке! Дмитрий, готовь своих, — Никита, дав коню шенкеля, устремился вдоль растянувшейся колонны своих воинов, призывая тех готовиться к бою.

Стрельцы, собираясь в группы и формируя колонны, потихоньку выдвигались перелеском к шляху. Туда же подтаскивали и пушки, а казаки и витязи, уже спешенные, ожидали своего часа, находясь за стрельцами. Пушки, сняв в подвод, уже снарядили картечью и теперь воинство Бельского замерло в ожидании поляков. Те не заставили себя долго ждать и вскоре появились — колонна усталых ляхов прокладывала себе путь по занесённому снегом шляху. Впереди прокладывали путь рейтары и гусары, за ними тащились жолнежи, никто из них не ожидал нападения московитов здесь, ведь весть о сдаче полякам Мстиславля и Ростиславля пришла в войска, окружившие Смоленск, совсем недавно. Капитан Соколовский, возглавлявший колонну, находился, как и подобает, в самой её голове. Нерадостные мысли роились в голове капитана:

''Нет счастья полякам в борьбе с Московией. И отчего эти проклятые схизматики берут верх?

— Смотрите, пан Соколовский! Московиты! — взвизгнул поручик, качавшийся в седле слева от капитана.

— Как? Откуда?! — только и успел воскликнуть Соколовский.

Последние его слова заглушил слитный рёв, исходящий из жерл пушек московитов, звучащий словно звериный ор из самой преисподни. Капитана выкинуло из седла прямо в снег лицом, дыханье его сбилось, а по бокам и спине стало разливаться тепло, предательски жидкое и до противного липкое.