Atomic Heart. Предыстория «Предприятия 3826» - Хорф Харальд

— Мы вернём его через два часа. — Кузнецов быстро произвёл в уме предварительный расчёт. — Б-52 будет лететь через океан ещё пять часов. Этого нам хватит. Я свяжусь с вами, как только инженер будет у нас.

— Александр Иванович, я прошу вас взять с собой на эту операцию агента П-3. — Взгляд Сеченова погрустнел. — Он знает инженера в лицо, это упростит вам задачу. Дайте П-3 какую-нибудь значимую роль во всём этом, ему сейчас необходимо время от времени бывать в экстремальных ситуациях. Это ускорит процесс заживления тканей головного мозга.

— П-3… — Полковник Кузнецов на мгновение задумался, вспоминая события двухлетней давности.

Беленскую АЭС спокойно запустили. Столкновение спецслужб в соседнем посёлке осталось незамеченным. Причиной пожара болгарские власти представили всё как прискорбную техническую аварию, повлёкшую за собой взрыв бочки с керосином. Позже, под покровом ночи, ядерный фугас выкопали и вывезли, не привлекая внимания. Выяснить, как агентура ЦРУ сумела его доставить, собрать и заложить, так и не удалось.

За это старший лейтенант Екатерина Нечаева заплатила своей жизнью. Её мужу повезло больше, он в момент взрыва находился в оконном проёме, и его не размазало по стене. Однако мощная ударная волна врезалась в него, словно бьющий из гигантского брандспойта стальной поток. Плутоний получил жуткие повреждения, и, когда Кузнецов пришёл навестить своего бойца спустя неделю, узнать капитана Нечаева ему удалось не сразу. То, что осталось от Плутония, было пристёгнуто к медицинскому креслу-каталке многочисленными ремнями и мало напоминало человеческое тело: кости рук и ног оказались раздроблены в щепу, мышцы размозжены, кровеносные сосуды полопались. Сеченов извлёк из конечностей осколки костей вместе с их остатками, и вместо рук и ног у капитана Нечаева было нечто вроде мумифицированных канатов.

Половина черепной коробки, расколотой взрывом и последующим ударом о кованые прутья забора, отсутствовала, и из обнажившегося мозга густо исходили пучки медицинских трубок, подающих различные лечебные препараты, и обилие проводов, ведущих к датчикам и прочему оборудованию. Кожа на лице Плутония, содранная взрывом, ещё находилась в стадии полимерного восстановления, из-за чего лицо капитана Нечаева было похоже на жуткую куклу со стеклянной кожей, через которую просвечивала сетка кровеносных сосудов. Лишённые бровей и ресниц глаза то смотрели в пустоту стеклянным взглядом, то начинали бешено бегать по сторонам. В этот момент искалеченное тело дёргалось, и капитан Нечаев лихорадочно шептал сбивчивым голосом:

— Держись! Я иду! Катя, где ты? Грёбаный огонь, всюду грёбаный огонь, как же больно, твою мать! Мы же зажаримся, как грёбаные пироги, какого хрена… Катя! Держись! Катюша, любимая, ты только держись, я уже иду, я сейчас, я уже рядом, грёбаный огонь… Где же ты, где же ты, я же уже рядом, как же так… ты же слышишь — я уже близко, ты только держись… где же ты… грёбаный огонь…

Его бесконечная скороговорка становилась бессвязной, Нечаев умолкал и замирал, словно жуткая восковая кукла. Но спустя несколько минут его изувеченное тело снова вздрагивало, и горячий полубезумный шёпот звучал вновь…

На излечение капитана Нечаева академик Сеченов потратил год. Он восстановил Плутонию лицо и кожу, вставил в конечности стальные кости из новейшего сплава «СПТ-6», заменил мышцы имплантами, но вернуть Нечаева в полноценное сознание долгое время не удавалось. Трижды Сеченов проводил Плутонию поистине уникальные операции на мозге, заменяя разрушенную часть мозговой ткани полимерным имплантом, но лишь третья операция, числящаяся в документации как «Плутоний-3», привела к успеху. Однако у успеха оказалась своя цена.

Обретший сознание капитан Нечаев не помнил почти ничего: ни жену, ни сослуживцев, ни детство. Лишь картины разрозненных воспоминаний неясной хронологии сохранились в его покалеченной памяти.

— Это был единственный выход, — с грустью объяснял тогда Сеченов. — Чтобы спасти его сознание от саморазрушения, мне пришлось отсечь всё, что напоминало ему о жене. Он провёл в беспамятстве год, и всё это время каждые две минуты его сознание пыталось искать её. Повреждения мозговой ткани были слишком обширны, вкупе с психологической травмой они бы убили его… Я же хотел спасти хоть кого-то из них… Опыт этого нелёгкого лечения ляжет в основу нескольких новых методик. Я искренне надеюсь, что они спасут множество жизней. Быть может, даже полностью избавят человечество от смертей в боях и войнах… Но Плутоний-3 больше не сможет служить в «Аргентуме». Его восстановленный мозг несовместим с вашими полимерными расширителями и… — Сеченов печально вздохнул. — И не стоит подвергать его память опасности рецидива.

С тех пор Нечаев выведен из состава «Аргентума». За мужество и героизм ему присвоили звание майора, изменили позывной на П-3 и отдали академику Сеченову в прямое подчинение. Волшебник чинил бедолагу по мере выявления проблем, и в конце концов П-3 стал выглядеть словно ни в чём не бывало, если не считать того, что он ничего не помнил.

С «Аргентумом» П-3 почти не пересекался, и отряд вместе с полковником Муравьёвой принял решение ни о чём ему не рассказывать. Мужику и без того пришлось нелегко. Зачем добивать того, кто выжил чудом?.. В общем, бередить ему забытую рану никто не стал.

— Как он, Дмитрий Сергеевич? — поинтересовался Кузнецов.

— Он в порядке, — ответил учёный. — В своём новом мире у него всё хорошо.

— Что ж… — Кузнецов печально поморщился. — Это лучше, чем могло бы быть. Мы ждём его на аэродроме. Я свяжусь с вами, когда инженер будет у нас.

Спустя полчаса «Метеор» оторвался от взлётной полосы, набрал высоту и врубил маршевые двигатели. Через несколько минут гиперзвуковой самолёт «Аргентума» был уже на низкой орбите, и бортовой компьютер произвёл расчёт перехвата цели. Сидящий в пилотском кресле Кузнецов лишь подтвердил его решение коротким касанием сенсора. Да, за эти десять лет советская наука шагнула далеко вперёд. За людей всё делают роботы, люди же в основном развлекаются. Почти золотой век! Сейчас мы обломаем врагу эти самые зубы в очередной раз. Не привыкать. Но всё-таки очень хочется знать: закончится ли эта нескончаемая грызня когда-нибудь? Люди вообще способны существовать в мире друг с другом, даже если одни из них намного сильней других?

Полковник Кузнецов перевёл взгляд на систему мониторинга, следящую за состоянием пассажиров «Метеора». Его бойцы, облачённые в новую бронеформу последнего поколения, молча сидели в широких удобных спецкреслах в ожидании боя. Кто-то дремал, кто-то думал о чём-то, лишь сидящий отдельно от всех П-3 слушал что-то через наушники. Кузнецов коснулся сенсора развёрнутого отображения занятости радиопередатчика «Метеора». Нечаев слушает «Радио Будущего». Новомодная развлекательная радиостанция, вещательный центр которой находится в «Нептуне». Транслирует на весь СССР модные песни. Ничего необычного, если не считать, что это музыка прямиком из будущего. Очень популярна сейчас, людям нравится.

— Цель обнаружена! — сообщил бортовой компьютер голосом Виолетты Терешковой. — Начинаю сближение!

— Зайти сверху, уравнять скорости и сократить дистанцию до минимальной! — приказал полковник. — Перед открытием десантного люка уравнять давление!

— Вас поняла! — отрапортовал бортовой компьютер, и мчащийся по орбите «Метеор» плавно и быстро клюнул носом, переходя на движение вниз.

Американский Б-52 был настигнут посреди Атлантики, когда до побережья США ему на своих тихоходных двигателях предстояло лететь ещё несколько часов. Гиперзвуковой «Метеор» догнал его с такой лёгкостью, словно здоровенный четырёхмоторный бомбардировщик вообще не двигался, а висел в небе на одном месте подобно бумажному змею.

Кузнецов отдал противнику должное: операция по похищению была подготовлена и проведена блестяще. Цель похищения клюнула на оперативную игру и фактически сама пришла в руки к похитителям. К этому моменту у агентов ЦРУ уже был подготовлен самолёт, который прошёл над границей Ирана на высоте, недоступной иранским радарам. После чего где-то приземлился, несмотря на свои размеры, забрал похищенного инженера и вылетел прямиком в США. И дальность Б-52 вполне позволяла ему совершить этот перелёт без посадки, на безопасных высотах, не попадаясь на глаза никому. Если бы не «ОКО» Волшебника, уже вечером бы психиатры ЦРУ выкачивали из инженера всё, что ему известно о «Предприятии 3826» и тайнах советской науки.