Зазеркалье. Записки психиатра - Наталия Юрьевна Вико

Гайдн был всего лишь великим музыкантом, а Моцарт, – указал острием карандаша вверх, – богом музыки! – замолчал, увлеченно работая над рисунком.

«Ну да, – подумала Александра, вспомнив прочитанные когда-то воспоминания Феликса Юсупова, – с черепом Гоголя была похожая история. И если не брать оккультные цели, коллекционерами черепов великих людей, вероятно, движет обычное тщеславие. Видимо, приятно, сидя с рюмкой коньяка в мягком кресле у камина и неторопливо размышляя о скоротечности жизни, снисходительно похлопать ладонью по черепу гения и сказать что-нибудь вроде «бедный Йорик», а потом провести рукой по собственной голове и осознать, что сам еще жив и волосат. Хотя с волосяным покровом бывают исключения», – вспомнила Онуфриенко.

– И какое отношение имеет это печальное событие к Исиде? – спросила она.

– Спустя несколько месяцев в Венской масонской ложе на траурном заседании был зачитан некролог на смерть композитора. Цитирую по памяти, – перестал рисовать и полуприкрыл глаза: – «Достославный магистр, достославные делегированные мастера, многоуважаемые братья! Вечный зодчий мира нашел необходимым вырвать из нашей братской цепи одного из наших любимейших, наших достойнейших членов. Кто не знал его? Кто не ценил его? Кто не любил его, нашего почтенного брата Моцарта?» И действительно, – Николя открыл глаза, – кто не любил его и за что?

– И действительно, кто и за что? – внимательно посмотрела на него Александра.

– Существует несколько версий причин смерти Моцарта, – Николя отложил карандаш, поднял бокал вина, но пить не стал. – Поэтическая русская версия Пушкина о Сальери не в счет, – сказал он категорично, поставил бокал и снова взял карандаш. – Ясно одно, смерть Моцарта наступила вскоре, – бросил взгляд на Александру и подправил что-то в рисунке, – после публичного исполнения оперы-мистерии «Волшебная флейта» и, несомненно, неким образом была связана именно с ней. Напомню, – он задумался, глядя на рисунок, несколько раз поднял и опустил глаза, сравнивая с оригиналом, и продолжил работу, – действие оперы происходит в Египте, корни текста уходят к античной мировой литературе – Диодору, Плутарху и Апулею. Они при описании таинств великой богини больше намеки делали, потому что для них был священен обет молчания, предначертанный еще древнеегипетскими жрецами. Однако либретто оперы Моцарта точно разрабатывало процедуру посвящения. В центре событий оперы египетский обряд посвящения Тамино и Памины в таинства Исиды. – Николя сделал паузу, откинулся на спинку стула, посмотрел на рисунок с большего расстояния и принялся что-то подправлять. – Получается, что Моцарт совершил недозволенное – нарушил обет молчания, – поднял глаза на Александру, – и не сохранил вверенные ему тайны мистерии, а гениально, способом, не имеющим аналогов в мировой культуре, нотами, словами, числами, завуалированно передал тайну зрителям. Так что «Волшебная флейта» открыла обряды и правила тайных союзов, а исполнение на публике вызвало шок у хранителей таинства, о котором даже в храме ордена говорилось намеками.

– Я где-то читала, – прервала рассказ Александра, – что за несколько лет до Моцарта Иоганн Готлиб Науман написал камерное произведение – оперу «Осирис» – и с ним ничего не случилось.

– Да, – Николя удивленно взглянул на Александру, – написал, но не на немецком, а на итальянском языке, и не для всей публики, а только для дрезденского двора. Не шевелитесь, пожалуйста, одну минутку, – попросил он. Александра замерла. – Да-да, вот так очень хорошо, – его рука с карандашом снова быстро задвигалась. – В любом случае можно сказать, смерть Моцарта – это смерть после «Волшебной флейты». Поэтому многие исследователи причин смерти Моцарта в разное время пришли к одному выводу – великий композитор был отравлен ртутью, – поднял руку с карандашом и, отмеривая такт, как дирижерской палочкой, сказал медленно: – В наказание за разглашение таинств великой Исиды.

– Но какое отношение эта история имеет к «Черной Мадонне»? – попробовала Александра напомнить об обещании.

– К Исиде, – уточнил Николя.

– Тем более! Ведь про таинства Исиды Моцарт уже все всем поведал, не так ли? – Александра взглянула вопросительно.

– У каждого века свои тайны, – многозначительно улыбнулся Николя.

– И своя ртуть, – опустив глаза, небрежно добавила Кларисса и прикусила нижнюю губку.

– Я больше не буду пить ничего, – рассмеялась Александра, глядя на Клариссу, и отставила бокал. – Кроме чистого спирта, – добавила по-русски и с удовольствием отметила восторг в его глазах.

– Вы, Александра, не знаете ничего, за что угощают таким напитком, – Кларисса вскинула глаза и приподняла бокал, чтобы поставить перед гостьей. Александра протянула руку, и их пальцы соприкоснулись. Кларисса вздрогнула и замерла, удерживая бокал чуть дольше, чем нужно.

– Пока не знаю, – Александра с улыбкой смотрела на нее. – Да, господин граф? – снова сказала по-русски, не поворачивая голову в сторону художника. Увлеченный работой Николя, машинально кивнул.

Александра отпила глоток вина. Разговор ей определенно нравился. Чудесный разговор с полутонами, слоями и недосказанностью, при котором мозг превращается в эрогенную зону, а беседа – почти в секс. Мечта любой неглупой женщины иметь такую прелюдию к сексу настоящему, подумала она и вдруг под столом почувствовала легкое прикосновение ноги Клариссы. Вопросительно взглянула на нее. «Случайно? Или „ребенок“ все же решился потрогать вожделенную игрушку?»

Та сидела с чуть приоткрытым ртом, слегка наклонив голову, и внимательно наблюдала за движениями руки Николя.

«А у Клариссы чувственный рот, – с удивлением поймала себя на мысли Александра. – Красивые плечи… и шея… и тонкий, едва уловимый аромат пачули… – встряхнула головой. – Надо же, как расслабляет “Земля Исиды”! – почти развеселилась она. – Обостряется чувственное восприятие, из подсознания вылезают странные фантазии и ожидание чего-то романтического, волнующего и необычного. Интересно, Николя с ней спит?» – поспешила вернуть себя в мир привычных отношений и… отодвинула ногу.

У столика появились официанты с бутылкой белого вина и блюдом устриц, покорно ожидавших своей участи в тарелочках раковин под наркозом мелко наколотого льда. Александра, вытянув шею, наклонилась вперед и вдохнула воздух, предвкушая настоящую, правильную еду. Устриц она полюбила не так давно. Виноват в этом был Кузя…

– Ну, вот и готово! – Николя отложил карандаш, еще раз посмотрел на рисунок и с довольным видом протянул его Александре.

Александра взглянула на рисунок и замерла. На рисунке была она и не она. Удивительно похожа и незнакома. Изнутри словно выглядывала другая женщина, притягательная и неприступная, настороженная и приветливая, в ее глазах была тайна и обещание разгадки, которая и не разгадка вовсе, а новая тайна. А на шее… скарабей?! Александра непроизвольно провела рукой по шее и груди. Нет. Золотой жук остался в Москве. Откуда