Александра - Олег Ростов

стрелы ушли в полёт. Упали прямо в середину набегавшей ногайской орды. Земля вздыбилась. Во все стороны разнесся грохот сдвоенного взрыва. Третья стрела не взорвалась. Блин! А мы уже послали в полёт ещё три стрелы с динамитом. Что у ногаев, что у многих наших ратников, кто не видел до этого действие динамита, был шок. Но мы трое не обращали внимания. Еще залп. Теперь уже три взрыва подряд. Над полем неслись крики ужаса, конское ржание. Третий залп особыми стрелами. И вновь грохот. Падали лошади. Всадники катились кубарем. Ногаи остановились и стали разворачивать коней. Мы послали четвёртый залп. Я вложила лук в чехол, выхватила шашку. Грохот взрывов. Я подняла шашку.

— За Русь, вперед!

Все две сотни сдвинулись, начали набирать разгон. Ногаи в ужасе разбегались. Айно Эст пустил ещё одну стрелу, угодившую в убегавших ногаев. Взрыв, дикое лошадиное ржание, вновь катящиеся кубарем люди, животные. Мои две сотни набирали разгон. Неслись, нацелив рогатины и пики, последние были сделаны с моей подачи, по типу казацких пик, на врага. Сумели догнать крайних. Сшибка. Достав врага, рогатины и пики выпускали из рук. Началась сабельная рубка. Русичи уже давно с кочевниками не бились мечами. Бились саблями. Рубили в спину убегающих. По сути, это был не бой, а избиение. Бойня. Я сумела на своём коне догнать двоих. Срубила обоих. Шашка моих предков вновь обагрилась кровью. Меня постоянно пытались оттеснить от убегающих ногаев. Я даже ругаться начала. Но воям было наплевать. В конце концов бросила это дело. Развернула коня и поскакала назад. Вскоре вернулись остальные. Больше половины ногаев сумело уйти. Бросились в воду и переплыли Дон. Мы не стали их преследовать. Зато воины начали мародерство. После боя, это было святое — хабар, трофеи. Правда большинство убитых кочевников были голодранцами. Максимум, что можно было взять, это стрелы с луками, сабли, даже пусть и из плохого железа. Щиты, если стоили того. Поймали с десяток лошадей. Тоже добыча. Но были и такие, кто имел хороший доспех, как и оружие. Вот во время мародёрки и был найден один такой живым, но контуженным. Ногайский мурза, назвавшийся Курманбаем. Двое воинов поставили его на ноги, держали с двух сторон. Хороший доспех на нём был, пластинчатый. Мужчина стоял и непонимающе смотрел на нас. Глаза его блуждали. Тряс головой. С него стащили шлем, подшлемник. Она закрыл уши ладонями.

— Кто такой? — Задал пленному вопрос Иван. Но тот не ответил. Его тряхнули воины. — Мне повторить вопрос? — Иван стал выдвигать саблю из ножен.

— Ваня оставь его. Он тебя не слышит. — Сказала ему. Иван оглянулся на меня. — Контузия от взрыва. Временно оглох и потерял ориентацию. Он не понимает, что происходит. Надо подождать. — Иван кивнул.

Пригнали ещё с десяток пленных. Двое так же имели хороший доспех, остальные имели просто стеганные грязные халаты. Им всем связали руки, посадили на коней. До Красной мече мы доехали. Я осмотрела всё и нашла место для ещё одного опорного пункта, острога для начала. Евсей отметил место на карте. Задерживаться здесь больше не стали. Направились прямиком в Тулу.

До Тулы дошли за полтора дня. Всех пленный ногаев определили в местный аналог тюрьмы. Сходив в баню, отдохнув решила пообщаться с ногаями. Мне было интересно, что они там делали? Первого привели контуженного. Конечно же, доспехи с него давно сняли. Смотрела на него сидя на стуле, который мне принесли. Самого ногая поставили на колени.

— Кто ты?

— Я мурза Курманбай.

— Что делали ногаи в нашей земле, да ещё в такое неподходящее время?

— Я мангыт. — Смотрела на него непонимающе. Перевела взгляд на воеводу, который находился здесь же.

— Мангытская юрта, царевна. Ядро ногайской орды. — Пояснил Квашнин. Вновь посмотрела на пленного.

— Пусть ты мангыт, но в тоже время и ногай. Так?

— Мы не зовём себя ногаями. Правильней говорить мангыт.

— Мне всё равно, мангыт ты или ногай. Для нас вы все ногаи. Итак, Курманбай, что вы там делали? — Немного помолчала, разглядывая мурзу. — Только не надо мне рассказывать, что вы пошли в простой набег. Или я тебя отдам кату. Знаешь кто такой кат?

— Знаю.

— Тогда рассказывай.

— Мы должны были взять ханшу.

— Какую ханшу?

— Старшую ханшу.

— А есть ещё и младшая?

— Да. Но её не захватить, она в Москве. А старшая должна была появится в этом месте. Нам так сказали. За неё обещали заплатить золотом. — Он смотрел мне в глаза. Я в его. Усмехнулась. Неожиданно его глаза округлились. Он даже отшатнулся от меня.

— Что Курманбай, только сейчас понял? Похоже контузия замедлила твои мысли.

— Саша. Ханша это или жена царя или дочь царя. — Пояснил мне, стоявший рядом Иван.

— Я это поняла.

Курманбай, стоя на коленях, неожиданно поклонился, уперев лоб в пол. Так и замер.

— Кто вам обещал заплатить золотом?

— К нам приезжал мурза из Казани.

— Казанцы? — Удивился воевода. — А зачем казанцам ты, царевна?

— Не казанцам. Османам. Зашевелилась погань. Быстро же они. Самое главное откуда узнали, что именно туда я поеду, а не в другое место? — Стала рассуждать вслух. — Посмотрела на воеводу, потом перевела взгляд на сотника Кобылу. — Как-то быстро они сработали, оперативно. — Я поняла одно, в Константинополе о нас узнали. Хотя тут ничего удивительного нет. Времени с момента нашего появления прошло достаточно. Но вот так оперативно сработать за довольно короткий срок, отреагировать, что я еду на земли бояр Вяземских! Сейчас нет сотовых и радиосвязи, чтобы доложить султану и получить от него приказ. Хотя воля султана была получена на мое и Ленкино похищение. В этом я не сомневалась. Но вот как нас захватить, решал уже куратор на месте. И самое главное, откуда он получал сведения конфиденциального характера? Или из дома Вяземских, что мало вероятно. Толи из резиденции Великого Князя. А вот это уже плохо. Кто же там из шнырей-иуд окопался?

— Ты раньше видел этого мурзу?

— Нет, госпожа.

— Опознать сможешь? — Он молчал, уткнувшись в пол. — На меня смотри. — Он поднял голову. — Опознать мурзу сможешь?

— Смогу.

Я встала. Посмотрела на мужчин, которые здесь были.

— Надо срочно выдвигаться в Москву. Этого забираем с собой. Беречь его особо.

— Почему так спешно, царевна? — Задал вопрос воевода. — Может ещё отдохнёте? Люди в Тулу приходят, хотят видеть ту, кто святыни Христовы на Русь привезла.

— Прости воевода. Но надо ехать. Я сюда обязательно вернусь. И спасибо тебе, Егор Тимофеевич, за хлеб, за соль. Не держи на меня обиду.

— Господь с тобой, царевна Александра. Какая обида может быть? Приезжай, всегда ждать будем. Да, ещё, Бориска ждёт тебя. Ты же говорила, чтобы позвать его, да сама уехала тогда на зорьке. Он не застал тебя. Сейчас то примешь его, али гнать в шею?

— Не надо гнать. Приму. Пойдёмте.

Бориска, как его здесь звали, оказался мужчиной около 30. Сколько ему на самом деле, он и сам не знал. Сказал, что сирота. Воспитывался при храме. Потом попал сначала в обслугу в Кремле, а там уже в ученики к Якову Литейщику. Он смотрел на меня так, словно ожидал какого-то чуда. Я пригласила его присесть на лавку.

— Как можно, царевна, мне сидеть в твоём присутствии? Никак нельзя.

— Присаживайся. Не перечь мне. — Борис сел. В руках мял свою шапку. — скажи, Борис, ты лил пушки уже?

— С учителем лил, царевна.

— А сам?

— Нет. Мне никто не доверяет. Я сюда пришёл в надежде, что смогу лить пушки и колокола. Да только никто меня не воспринимает как мастера.

Я смотрела на него. Он был плохо одет. В каком-то дранье. Худой, что говорило о том, что он часто голодает.

— Борис, а если я закажу тебе пушки. Для начала две штуки. Справишься?

— Справлюсь, матушка-царевна. Пусть тогда мне место выделят, где я лить буду. Я сам печь сложу, ты не сумлевайся. Я умею. Яков учил меня. И металл мне нужен.

— А из чего лил?

— С учителем из меди, из бронзы.

— А из стали сможешь?

— Из стали?

— Да.

— Но…

Я усмехнулась.

— Ладно. Не забивай голову. Об этом мы поговорим позже.

— О чём, царевна.

— О создании настоящей оружейной стали. Из которой и будем делать пушки. А сейчас, для начала оденешься нормально. Нормально отъешься,