Большая Игра против России - Питер Хопкирк

Караван вступил в Мерв ночью, чтобы их с компаньоном не слишком рассматривали. В городе было много туркменских старейшин, уже благосклонных к влиянию русских и одобрявших присоединение Мерва к империи. Они были тайно предупреждены о прибытии Алиханова. Приветствовав его и его спутника‑казака, они решили следующим утром объявить, что два российских торговца прибыли в Мерв с намерением наладить регулярные поставки товаров на местные базары караванами из ближайшего российского поселениея — Ашхабада. Разумеется, вариант был рискованный, но, как считал Алиханов, единственно возможный.

Весть об их присутствии в городе вызвала сенсацию, была срочно созвана встреча всех туркменских старейшин и знати. Алиханову со спутником было велено предстать перед ними в большой палатке совета. Именно здесь оказалась бесценной принадлежность Алиханова к мусульманству. Именно это привело к тому, что большинство туркменских старейшин приняли щедрые российские дары, привезенные специально для этой цели. И тогда Алиханов обратился к ним со страстной речью, красноречиво объяснив цель своего прибытия и испрашивая разрешения предложить свои товары городским торговцам.

Когда один из старейшин заявил, что предложения сначала должны обсудить между собой власти, Алиханов резко возразил.

— Вы хотите, чтобы мы вернулись домой? — презрительно спросил он. — Мы не так уж нуждаемся в деловых связях с вами и не можем тратить впустую время, мотаясь туда‑сюда. Если сейчас мы уйдем, больше вы нас никогда не увидите.

Это была смелая стратегия, если не рискованная, но по реакции старейшин Алиханов увидел, что она сработала. Он вынудил их к обороне. Продолжая натиск, он спросил:

— Вы собираете совет каждый раз, когда прибывает караван, или поступаете так только ради русских?

Последовала длительная пауза. Потом один из вождей заговорил.

— Пустыня между Мервом и ближайшими российскими поселениями во власти совершенно неуправляемых бандитов, — сказал он. — Мы не хотим, чтобы что‑нибудь случилось с торговцами великого российского царя.

Алиханов ответил, что вооруженные эскорты, сопровождающие российские караваны, дадут отпор любым разбойникам, у которых хватит глупости на них напасть. Все, что нужно Санкт‑Петербургу, — это гарантия безопасности в самом Мерве. Аргументы туркмен на том и исчерпались. Заметив, что среди старейшин нет единства, Алиханов решил до конца использовать свое преимущество.

— Если нашей торговле помешают, — сказал он, — мы немедленно упакуем свои товары и уедем. И кто может знать, как новый царь, который в настоящее время к туркменам весьма расположен, отнесется к известию о подобном отказе? Он лично думает, что царь будет очень возмущен…

Это было уже слишком для старейшин, прекрасно помнивших разгром под Геок‑Тепе. Последовало горячее обсуждение, после которого Алиханову сказали, что ему всегда рады и что он может продавать свои товары и, если пожелает, хоть навсегда остаться в Мерве.

— На все воля Аллаха, — рассмеялся Алиханов, боясь показаться неблагодарным. — Двух или трех дней будет достаточно, чтобы понять, хорошо ли пойдет торговля.

Они оставались в Мерве две недели — вполне достаточно, чтобы Алиханов и его товарищ‑казак, прогуливаясь ежедневно рано утром, когда большинство туркмен еще спят, произвели осторожный осмотр оборонительных сооружений города. Наконец, когда караван отбыл домой, он двигался по другой дороге, не по той, которой прибыл, и ее тоже нанесли на карту.

Теперь Алиханову поручили подготовку к аннексии Мерва, желательно мирной. Он знал, что многие туркменские вожди все еще оставались крайне враждебными к России и яростно противились подчинению власти царя. Согласие на продажу российских товаров — это одно, капитуляция — совсем другое. Умело используя агентуру и личные контакты, установленные во время пребывания в Мерве, Алиханов продолжал интриговать против антироссийской фракции среди туркменских старейшин. Постепенно это подорвало их влияние. Наконец в феврале 1884 года Алиханов сообщил, что все готово. Момент складывался удачный: британское правительство тогда столкнулось с серьезными проблемами в Судане, где вспыхнула «священная война». Меньше всего сейчас Гладстона занимала борьба с Россией в Центральной Азии, и об этом в Санкт‑Петербурге сразу догадались.

Первым шагом русских стал захват оазиса Теджент в восьмидесяти милях к западу от Мерва. Однажды он уже состоялся, но вскоре русские отошли сами, поэтому туркмены не встревожились, узнав об этом. В конце концов со времени падения Геок‑Тепе не было никаких оснований ожидать от русских неприятностей, если соблюдать осторожность, не нападать на их караваны и не давать ни малейшего повода для начала войны. Впервые они поняли, что что‑то происходит не так, когда Алиханов, которого они считали российским торговцем, появился у городских ворот в мундире российской императорской армии и в сопровождении эскадрона казаков. С ним прибыло множество туркменских вождей и знати, которые уже покорились и принесли присягу на верность царю. Собрав всех старейшин города, Алиханов посоветовал им сразу сдаться. Он объяснил, что подразделение, в настоящее время занимающее Теджент, откуда он только что прибыл, — просто авангард большой, вооруженной мощной артиллерией российской армии, которая уже в пути. Если они согласятся стать подданными царя, уверял он, то вопрос о размещении в Мерве русского гарнизона ставиться не будет. Самое большее, сюда назначат губернатора, несколько его помощников и охрану. В противном случае все произойдет, как уже бывало прежде, например в Геок‑Тепе… Кое‑кто из туркмен настаивал на сопротивлении, но большинство к тому времени утратили всякое желание бороться. В других регионах племена уже покорились и помочь не могли, англичан нисколько не интересовали их проблемы, а страх перед русскими был слишком велик. После мучительных дебатов прежде гордые туркмены — повелители Транскаспия — согласились сдать свою столицу и подчиниться власти Санкт‑Петербурга.

Телеграфируя новости царю Александру III, губернатор Транскаспия сообщал:

«Имею честь доложить Вашему Величеству, что ханы четырех племен мервских туркмен, каждое в 2 тысячи шатров, сегодня официально принесли присягу на верность Вашему Величеству. Они сделали это, — добавлял он, — сознавая неспособность управлять самим и в убеждении, что только мощная власть Вашего Величества может обеспечить Мерву порядок и процветание».

Вскоре войсковая колонна из Теджента вошла в Мерв и заняла главную крепость. Благодаря смелой и не слишком щепетильной дипломатии Алиханова российская победа была совершенно бескровной и почти ничего не стоила. По личному распоряжению царя Алиханову немедленно вернули чин майора, награды, отнятые у него трибуналом, вновь засияли на его мундире. Вскоре Алиханов получил чин полковника, а со временем стал губернатором города, который фактически своими руками преподнес царю и родине.

На следующий день после того, как об успехе доложили Александру, то есть 15 февраля, новость относительно падения Мерва британскому послу почти что мимоходом сообщил Николай Гирс, ставший к тому времени министром иностранных дел. Британцы прекрасно понимали, что Санкт‑Петербург, несмотря на его неоднократные заверения, обманул их по всем статьям. Еще раз русские поставили на либералов Гладстона, не идущих дальше общепринятых протестов даже перед лицом совершившегося факта. Нельзя сказать, что новость застала чрезвычайно занятое грандиозным кризисом в Судане британское правительство совсем уж врасплох. Еще год назад министр иностранных дел лорд Гренвилл извещал королеву Викторию, что русские «продвигаются и прощупывают пути к границе Афганистана». Всего за месяц до сдачи Мерва высокопоставленный чиновник Министерства иностранных дел предупредил, что восстание в Судане «идет на пользу русским, поскольку это на руку любому врагу нашей страны».

Капитуляция Мерва стала для русофобов почти таким же триумфом, как и для самих русских, поскольку точно соответствовала их прогнозу. Генерал Робертс, вскоре ставший главнокомандующим индийской армией, оценил действия России как «самый важный шаг, когда‑либо совершенный Россией на ее пути к Индии». «Недолго осталось ждать того момента, — предупредил он „ястребов“, — когда казаки будут купать своих лошадей в водах Инда». Даже правительство вынуждено было признать, что захват Россией Мерва представляет большую угрозу Индии, чем прежние аннексии Бухары, Хивы и Коканда. Если между покоренными ханствами и границами Индии лежали обширные горные хребты и пустыни, то на пути марша к Инду из Мерва через Герат и Кандагар не было никаких препятствий. Кроме того, теперь, когда были сокрушены племена Транскаспия, ничто не могло помешать царским армиям на Кавказе и в Туркестане действовать против Индии совместно, под единым командованием. Чтобы добавить британцам забот, русские начали строить железную дорогу в восточном направлении — через Транскаспий к Мерву. Она надежно связывала гарнизонные города и оазисы Средней Азии; понятно, что после постройки ее можно было бы использовать для переброски войск в район афганской границы.