Имперская гвардия: Омнибус - Стив Лайонс

— Где они сейчас?

— Они отправились искать еду для нас. Они сказали, что некроны в основном не обращают внимания на выживших гражданских, что соответствует…

Костеллин взглянул на полки над маленьким очагом в углу, увидев, что они полны тюбиков со съедобной пастой.

— Надо срочно уходить отсюда, — сказал он.

ОНИ спустились на восемь лестничных пролетов, прежде чем нашли баррикаду, которую не смогли разобрать. В любом случае, Костеллину необходимо было отдохнуть, он слишком рано стал подвергаться тяжелым нагрузкам после ранения. Усевшись на ступеньку, он стал рассматривать карту туннелей на инфопланшете.

— Очевидно, — сказал он, — мы не сможем вернуться к входу в рудник, из которого мы выбрались, но тут обозначено еще несколько, и в каждом должен быть запас подрывных зарядов.

— Мы сможем найти их? — спросил гренадер.

— Возможно. Как мы выяснили дорогой ценой, эта карту едва ли можно назвать точной, и она определенно неправильного масштаба. Остается полагаться на сведения местных жителей, и, конечно, молиться, чтобы некроны оставили в целости хоть какое-то из этих зданий.

— Старухи говорили, что среди гражданских есть доносчики.

— Не сомневаюсь, — сказал Костеллин. — Даже если бы это было не так, нам, вероятно, придется обыскивать слишком большую площадь. — Он уже снимал с себя шинель и фуражку. — Думаю, дальше это задание нам придется выполнять без благословения Имперской Аквилы.

Гренадер смотрел на него в изумленном молчании.

— Форма, гвардеец. Ты сам сказал, что некроны ищут солдат, а гражданских не замечают. Если мы хотим свободно передвигаться по городу и задавать людям вопросы, нам нельзя выглядеть как солдаты.

Они обыскали несколько квартир на предмет гражданской одежды, и нашли длинные пальто, чтобы спрятать под ними броню и кобуры с оружием. Костеллин сменил сапоги на пару гражданских туфлей, но решил не требовать того же от криговца. Цепной меч комиссар с сожалением вынужден был оставить, потому что он был слишком заметным, но спрятал его под досками пола вместе с фуражкой — у Костеллина все еще оставалась небольшая надежда вернуться.

Гренадер оставил при себе столько снаряжения, сколько было возможно, сначала он даже попытался натянуть пальто сверху ранца. Он набил карманы осколочными гранатами, медикаментами, инструментами для ремонта лазгана, взял с собой даже запасные шнурки для ботинок и предметы личной гигиены. Спрятать его громоздкий хеллган было проблемой, но так как без него гренадер остался бы практически безоружным, оставалось только надеяться, что никто не будет слишком приглядываться к его правой ноге.

Последнее, что пришлось оставить — шлем с маской и противогаз.

Костеллин был удивлен, увидев, какое молодое лицо скрывалось под маской, хотя удивляться не следовало. Только самые опытные гвардейцы Корпуса Смерти назначались в гренадерские части, но этому гвардейцу было не больше девятнадцати. Его бледные худые щеки были покрыты прыщами, волосы были длинными и грязными, а ввалившиеся глаза с синяками под ними казались такими же мертвыми, как линзы, которые скрывали их большую часть его жизни.

Наконец они были готовы, и после полудня вышли на улицу. Костеллин прошептал короткую молитву Императору. Они направились к второму ближайшему входу в рудник, самому близкому к центру города и, следовательно, к гробнице некронов. Сверяться с картой старались как можно реже. Они решили, что лучше всего, если другим будет казаться, что они бродят по городу без всякой цели.

Они повстречали лишь несколько человек, хотя чаще слышали звуки убегающих шагов и видели ускользающие от них тени. Когда день приблизился к вечеру, и их карта окончательно перестала быть полезной, они решили обыскать жилой дом. Они выбивали двери, пока не наткнулись на испуганного человека с растрепанной бородой, пытавшегося угрожать им ножом. Костеллин смог его успокоить достаточно, чтобы спросить, как пройти к входу в рудник, но его ответы были бессвязными. В комнате дальше по тому же коридору оказалась беременная молодая женщина, которая умоляла их забрать ее отсюда. Она подтвердила, что вход в рудник близко, на скайвэе над этим, или, может быть, на том, который над тем.

Снаружи они увидели патруль из четырех некронов. Было слишком поздно прятаться от них. Они отступили в двери магазина, и некроны прошли мимо, даже не взглянув в их сторону. Костеллин заметил, как молодой гренадер потянулся за хеллганом, и шепотом приказал ему сохранять спокойствие.

Вскоре после этого они наткнулись на пожилого мародера, слишком занятого попытками извлечь из-под руин разбитый видеоприемник, чтобы заметить их приближение. Он согласился помочь им за плату, и Костеллину снова пришлось останавливать гренадера, попытавшегося вытащить оружие. Получив в качестве платы старые часы комиссара, мародер рассказал, как пройти к входу в рудник, и посоветовал им спуститься на десять уровней, чтобы обойти обрушившийся скайвэй.

Он также предупредил их о том, что они там найдут.

РАБ отстал от своей рабочей команды.

Казалось, он этого не заметил. Послушно, механически, он продолжал копать, хотя сейчас на него не смотрели надсмотрщики с дубинками. Гренадер набросился на него сзади, зажал рот, прежде чем раб успел закричать, и потащил его в жилой дом, где раб начал яростно отбиваться, ругаясь и угрожая гневом богов.

Оскорбленный этой ересью гренадер снова схватился за хеллган, и на этот раз Костеллин не стал его останавливать. Раб, испугавшись, ответил на их вопросы, но его наглость вернулась, когда он заговорил о верховном жреце Амарете, столь уважаемом некронами — раб называл их Железными Богами — что они пригласили его в их храм.

— Его жрецы приехали этой ночью с чудесными новостями, — говорил раб.

Костеллина больше интересовал порядок рабочих смен, и, хотя он не спрашивал об этом прямо, опасаясь, что раб догадается о важности вопроса, когда вход в рудник, вокруг которого они работали, остается без надзора. Получив все ответы, комиссар, встретившись глазами с вопросительным взглядом гренадера, кивнул ему, и добавил:

— Постарайся тихо.

Раб взвыл от страха и ярости, увидев штык-нож, и гренадеру снова пришлось зажать ему рот. Раб отчаянно сопротивлялся, с куда большей силой, чем Костеллин ожидал от такого истощенного человека, изрыгая оскорбления и угрозы, что его боги обрушат возмездие на убийц их слуги. Гренадер перерезал рабу горло, заставив его замолчать навсегда. Посмотрев на труп, криговец в отвращении скривил губы; это было самое эмоциональное выражение, которое Костеллин до сих пор видел на этом молодом лице.

Они подождали до заката, потом дождались, пока звон в церкви стал созывать рабов и их хозяев на богослужение. Костеллин был рад возможности отдохнуть, его рана в боку опять разболелась. Его криговский спутник, однако, не преминул заметить, что их долг — казнить каждого члена, добровольного или нет, еретической секты этого Амарета.

— В другое время, — сказал комиссар, — я бы, конечно, согласился с тобой. Но сейчас у нас более важная задача, и мы не можем позволить себе отвлекаться.

Склад располагался за плавильней, поблизости от ряда решетчатых кабин лифтов, манивших лживым обещанием пути отступления. Даже если бы с ними был техножрец, способный заставить эти лифты работать, даже если бы Костеллин был уверен, что внизу не скрываются некроны, шахты лифтов, очевидно, были заблокированы.

На дверях склада остались следы многочисленных попыток взломать их. Плазменный пистолет Костеллина мгновенно расплавил их замки, и в свете фонаря гренадера они нашли то, зачем пришли сюда: ящики с небольшими цилиндрическими подрывными зарядами. Они решили забрать с собой как можно больше, но гренадер выразил опасение, что оставшиеся заряды достанутся некронскому культу.

— Предлагаю подорвать их, сэр, — сказал он. — Взорвать все здание.

— Слишком рискованно, — сказал Костеллин. — У этих зарядов взрыватель срабатывает через шестьдесят секунд? Мы не успеем отойти достаточно далеко, прежде чем некроны набросятся на нас.

— Я могу установить мину-ловушку, сэр, чтобы заряды сработали, когда эту дверь откроют. Это даст нам сорок минут или больше, пока не вернутся надсмотрщики, и с милостью Императора мы убьем множество этих проклятых…

Костеллин жестом заставил его замолчать.

— Ты слышишь?

Гренадер секунду прислушивался и кивнул.

— Мотор.

— Сюда едет машина. Большая, судя по звуку. Помнишь, что пленный говорил о жрецах, приехавших откуда-то? Твоя идея насчет ловушки хороша, но мы можем сделать лучше. Думаю, мы сможем взять с собой все заряды.

ГРУЗОВИК подъехал к входу в шахту, его ярко горящие фары ослепили Костеллина, и он не мог разглядеть саму машину. Комиссар подумал, что сейчас в свете фар враги увидят его, скрывавшегося за толстой трубой, но свет прошел мимо, и он снова оказался в темноте. Через секунду двигатель выключился, хотя его ядовитые выхлопные газы еще долго раздражали горло Костеллина, угрожая заставить его закашляться.