Амулет Самарканда - Джонатан Страуд

— Что происходит? — шёпотом спросил мальчишка.

Я не ответил. Щель открывалась. Все семь планов перемешались, словно варенье в тазу под черпаком домохозяйки. Щель расширилась, и сквозь неё пролезло нечто вроде руки. Она была прозрачной, словно её сделали из безукоризненно чистого стекла. На самом деле она была бы совершенно невидимой, если бы не конвульсии, сотрясающие планы вокруг неё. Рука нерешительно подвигалась из стороны в сторону: похоже, её хозяин пытался привыкнуть к странному для него ощущению пребывания в материальном мире. Я заметил на конце руки четыре тонких не то выступа, не то пальца. Они, как и сама рука, не имели собственной плоти, и форму им придавал лишь идущий рябью воздух.

Лавлейс попятился и схватился за пуговицы рубашки, ища успокаивающего прикосновения Амулета.

Теперь, когда планы перемешались, остальные волшебники наконец-то разглядели эту руку[115]. Они разразились горестными воплями — все, от самого здоровенного и самого волосатого мужчины до самой маленькой и самой визгливой женщины, — образовав гармоничный диапазон из нескольких октав. Несколько самых храбрых волшебников бросились к центру зала и вынудили своих слуг-джиннов применить против щели Взрывы и другие магические приемы. Это было ошибкой. Ни один Взрыв и ни одна молния даже не приблизились к руке. Все они разлетелись и врезались в стены или потолок, либо стекли на пол, словно вода из протекающего крана, лишившись всей своей энергии.

У мальчишки отвисла челюсть — да так, что мышь могла бы покататься на ней, словно на качели.

— Э-это… — заикаясь, пробормотал он. — Э-это ч-что?

Неплохой вопрос. Что это за существо, перемешавшее все планы и разрушившее мощную магию, — при том, что здесь находится лишь его рука? Я мог бы сказать что-нибудь драматичное и зловещее, например: «Это наша погибель!», — но это не принесло бы нам особой пользы. Да и кроме того, тогда он снова повторил бы вопрос.

— Точно не знаю, — отозвался я. — Судя по тому, как осторожно он выбирается наружу, его прежде редко вызывали. Вероятно, он удивлен и разгневан, но, несомненно, силен. Да глянь сам! Здесь, внутри пентакля, магия действует не так, как обычно, вещи и существа изменяются… Все обычные законы исказились либо перестали действовать. Величайшие из нас всегда приносят с собой хаос Иного Места. Неудивительно, что Лавлейсу для защиты понадобился Амулет Самарканда[116].

Тем временем прямо у нас на глазах вслед за гигантской прозрачной рукой появилось дюжее прозрачное плечо в добрый метр длиной. А потом из щели показалось нечто наподобие головы. Но и это были лишь очертания: сквозь неё прекрасно были видны окна и далекие деревья за ними; планы вокруг щели содрогнулись в новом приступе безумия.

— Лавлейс не смог бы вызвать это самостоятельно, — сказал я. — Ему должен был кто-то помогать. И я имею в виду отнюдь не то старое пугало, которого ты убил, и не того склизкого типа в дверях. Тут приложил руку кто-то, обладающий реальной силой[117].

Тем временем огромное существо протискивалось сквозь щель. Появилась вторая рука, за ней — намек на туловище. Большинство волшебников столпились вдоль стен, но те немногие, что стояли у окон, заметили рябь, пробежавшую по всем планам. Их лица изменились: мужчины превратились в женщин, а женщины — в детей. Обезумев от такого превращения, какой-то волшебник в ослеплении кинулся к помосту — и его тело в мгновение ока будто стало жидким. Его затянуло в щель, словно в воронку слива, и он исчез из вида. Мой хозяин задохнулся от ужаса.

Теперь в щель просунулась огромная прозрачная нога — вкрадчивым, почти кошачьим движением. Положение становилось отчаянным. И тем не менее в глубине сердца я оставался оптимистом. Я заметил, что рябь, исходящая от этого существа, изменяла природу всех заклинаний, какие только пускали в ход волшебники. И это дало мне надежду.

— Натаниэль! — позвал я. — Слушай меня. — Сперва он не ответил. Вид лордов и леди его королевства, мечущихся, словно испуганные курицы, поверг мальчишку в шок. После всего, что произошло за последние несколько дней, я почти позабыл, насколько он на самом деле молод. А сейчас он ни капли не походил на волшебника — всего лишь перепуганный мальчишка.

— Натаниэль!

— Что? — слабо отозвался он.

— Слушай. Если мы выберемся из Пут, ты знаешь, что нам нужно будет сделать?

— Но как нам отсюда выбраться?

— Об этом не беспокойся. Если мы вырвемся, что нам нужно сделать?

Он пожал плечами.

— Тогда я тебе скажу. Нам нужно сделать две вещи. Во-первых — отнять у Лавлейса Амулет. Этим придётся заняться тебе.

— Почему?

— Потому что теперь, когда Лавлейс надел его, я не могу прикоснуться к Амулету. Амулет поглощает все проявления магии, оказывающиеся рядом с ним, и мне как-то не хочется, чтобы он за компанию поглотил и меня. Но я постараюсь отвлечь Лавлейса, чтобы ты мог подобраться к нему поближе.

— Хорошо.

— А во-вторых, — продолжал я, — мы должны обернуть магию вызова вспять и отправить этого громилу обратно. Это тоже твоя работа.

— Опять моя?!

— Да. Я тебе помогу — стащу у Лавлейса рог. Чтобы справиться с этим делом, рог необходимо разрушить. Но тебе придётся призвать на помощь нескольких волшебников, чтобы произнести изгоняющее заклинание. Кого-нибудь достаточно сильного и знающего — если, конечно, они ещё в сознании. Не беспокойся — тебе не придётся делать это в одиночку.

Мальчишка нахмурился.

— Но Лавлейс как раз намеревался отослать это существо в одиночку.

В голосе вновь послышались нотки присущей ему энергичности.

— Да. Но он — волшебник экстра-класса, искусный и могущественный. Ладно, с этим определились. Нам нужно заполучить Амулет. Если не получится, удирай и ищи помощи у других волшебников, пока я буду заниматься Лавлейсом.

Я так и не узнал, что собирался ответить мальчишка, поскольку в этот самый миг то огромное существо вышло из щели, и по всем планам пробежала совсем уж сильная рябь. Она пронеслась по валяющимся креслам — часть из них разжижились, другие вспыхнули — и добралась до мерцающих белых Пут, места нашего заключения. И когда она коснулась Пут, те взорвались с оглушительным грохотом. Я полетел в одну сторону, мальчишка — в другую. Упал он неудачно и разбил лицо.

Неподалеку от нас медленно повернулась огромная прозрачная голова.

— Натаниэль! — заорал я. — Вставай!

Натаниэль

У него звенело в голове от взрыва, по губам что-то текло. Сквозь стоящий в зале дикий шум пробился голос. Кто-то звал Натаниэля, выкрикивал его истинное имя. Мальчик, пошатываясь, поднялся на ноги.