Зависть: теория социального поведения - Гельмут Шёк

что следует оценивать справедливое вознаграждение человека, рассматривая его карьеру в целом, а не только годы его успеха, и упоминает о тех финансовых жертвах, на которые шли многие лидеры лейбористов до того момента, как они стали министрами с соответствующими зарплатами; она даже приводит в качестве аргумента то, что министра, после того как он уйдет в отставку, ждут большие трудности в том, что касается продолжения его карьеры, прерванной из-за его назначения министром.

И здесь Беатриса Вебб вынуждена рассмотреть моральную ситуацию тех членов лейбористского правительства, у кого уже есть гарантированные доходы, которые они продолжили бы получать, заняв министерские посты.

Во-первых, это профсоюзные деятели, о которых она пишет с некоторым презрением. Их пребывание на политической авансцене не просто значительно упрочит их положение в их прежних креслах; они также смогут откладывать значительную часть своей зарплаты и после нескольких лет на министерском посту всю оставшуюся жизнь быть «мелкими рантье». Далее Беатриса Вебб рассматривает этот сложный моральный вопрос применительно к своему мужу и другим состоятельным интеллектуалам.

«Другая группа людей, которые неожиданно извлекают выгоду из министерских зарплат, – это те, кто уже живет на незаработанные деньги, Тревельян, Бакстон и, в меньшей степени, мы сами, люди, которые не будут тратить существенно больше, чем они уже тратят как неоплачиваемые государственные служащие. Вероятно, вследствие того, что Сидней станет министром, мы станем тратить, скажем, 500 фунтов в год дополнительно на приемы и административные расходы, но остальные 3 тысячи, если мы не будем специально тратить эти деньги, – это чистая прибыль….Мы действительно провели всю жизнь на службе обществу, не получая за это жалованья, но, как социалисты, мы вряд ли могли бы оправдать то, что мы получали в год тысячу фунтов незаработанного дохода, если бы поступали как-то иначе. Это относится также к Бакстону и Тревельяну…»

Зарплата министров

В следующем абзаце Беатриса Вебб приходит к заключению, что в силу индивидуальной разницы в обстоятельствах жизни и того, что, по всей вероятности, многие министры останутся в убытке по итогам своего пребывания в должности, было бы практически невозможно решить затруднительный в моральном отношении вопрос о том, оправданы ли министерские зарплаты. Она также неспособна разрешить эту этическую дилемму применительно к себе самой и мужу, но находит утешение в слабой надежде на то, что пребывание в должности будет недолгим: «Однако я сомневаюсь, что размер министерских зарплат станет проблемой для нас лично: никакой моральной проблемы не возникнет, поскольку я полагаю, что это ненадолго, и сомневаюсь, что зарплаты за несколько недель или месяцев будет достаточно для того, чтобы покрыть расходы на следующую избирательную кампанию. У нас может остаться несколько сот, но я в этом сомневаюсь».

И еще один укол в адрес профсоюзных лидеров: «Политика для лейбориста, который не принадлежит к числу профсоюзных деятелей, – это игра без выиграша»[441].

Утешительное замечание Беатрисы Вебб о расходах на избирательную кампанию предоставило демократическим политикам с эгалитарными взглядами долгоиграющую защиту от угрызений совести; защиту, значение которой в Соединенных Штатах Америки, начиная с середины нашего века, постоянно росло. Поскольку расходы на президентскую избирательную кампанию или на кампанию по избранию в сенат практически неограниченны, то теперь можно оправдать растущими расходами на переизбрание – и перед собственной совестью, и перед электоратом – любое унаследованное состояние, любое богатство вне зависимости от того, насколько сомнительным путем оно могло быть приобретено во время пребывания на государственной службе, любую, сколь угодно высокую зарплату, полученную в качестве избранного представителя народа. Цель оправдывает средства, в данном случае – деньги.

Против этого не было бы возражений, если бы политики мирились с такой же «этикой» в других профессиональных сферах. Ведь за этим стоит более общая проблема существования разнородных потребностей в обществе, основанном на разделении труда. Если политику-социалисту, который по определению стремится к обществу равных (или к обществу людей, которых он «сделал равными»), удается оправдать собственное особое финансовое положение исключительными требованиями, предъявляемыми к нему его призванием и возможностями, а также тем, что он так необходим для общего блага, то это должно распространяться и на другие профессии. Одаренный и энергичный 30-летний менеджер, который желал бы достичь независимости, может справедливо утверждать, что из-за прогрессивного подоходного налога, который берут с него, как с наемного работника, он не может отложить достаточно для того, чтобы стать работодателем и тем самым внести в область промышленной организации, инноваций и т. п. тот вклад, который, по его мнению, способен внести он один.

Идеал даже относительно эгалитарного общества несовместим с культурным этосом, позволяющим индивиду определять степень своего вклада в общее дело и громко заявлять об этом. Но именно эту свободу больше всего ценят авторы, придерживающеся социалистических взглядов.

Симона де Бовуар и Сартр

Подобно Беатрисе Вебб, Симона де Бовуар в своих автобиографических текстах также описывает проблемы интеллектуала-социалиста, видящего, как его литературный успех высоко поднимает его над миром коллег. После долгих лет лишений она столкнулась с этой проблемой в 1945 г., когда ее спутник, Жан-Поль Сартр, с которым у них было общее хозяйство, достиг мировой славы. Когда она поняла, что теперь у Сартра всегда будет много денег, она пришла в ужас и подумала, что их долг состоит в том, чтобы потратить эти деньги на добрые дела. Но как? Ни ей, ни Сартру не хотелось превращаться в благотворительный фонд. Она попыталась тратить на себя настолько мало, насколько это было возможно, но в конце концов купила дорогой костюм для лекционного тура по США. В слезах она сказала Сартру: «Это первая уступка». Ее знакомые смеялись над ней. Тем не менее Симона де Бовуар «продолжала воображать… что можно было бы избежать соучастия в социальной несправедливости». Она рассказывает, что чувствовала себя виноватой и что лишь постепенно она и Сартр начали наслаждаться жизненными удовольствиями, например дорогими ресторанами, и ценить их. Их дискомфорт от такой косвенной эксплуатации масс становился все меньше и меньше.

Однако, Симоне де Бовуар не удалось решить вопрос, сколько социальной несправедливости может себе позволить успешный писатель-социалист. «С учетом всех обстоятельств, то, как я решала, следует ли мне позволить себе какие-то «уступки» и не позволить другие, было совершенно произвольным. Мне кажется, что для поведения человека в этой сфере невозможно выработать логические принципы»[442].

Артур Кестлер

В одном автобиографическом эссе Артур Кестлер описал свой опыт, аналогичный тому, о котором шла речь у Вудро Уайета и Симоны де Бовуар. Он, как и многие другие, стал коммунистом, потому что другие люди (богаче, чем