Пассионарная Россия - Георгий Миронов

«Если бы торговое сословие и в прежней Московии, и в недавней России, – в годы пребывания в ней Мэкензи Уоллеса, – было бы на самом деле сборищем плутов и мошенников, не имеющих ни чести, ни совести, то как объяснить те огромные успехи, которые сопровождали развитие русского народного хозяйства и поднятие производительных сил в стране? – справедливо задается вопросом один из наиболее интересных исследователей истории третьего сословия на Руси П. А. Бурышкин в книге «Москва купеческая». – Русская промышленность создавалась не казенными усилиями и, за редкими исключениями, не руками лиц дворянского сословия. Русские фабрики были построены и оборудованы русским купечеством. Промышленность в России вышла из торговли. Нельзя строить здоровое дело на нездоровом основании. И если результаты говорят сами за себя, торговое сословие было в своей массе здоровым, а не таким порочным, как его представляли легенды иностранных путешественников»…

К книге П. А, Бурышкина читателю стоит обратиться вне зависимости, интересуется ли он историей третьего сословия или нет, ибо это книга вообще о России XIX в., воссоздающая, что называется, «аромат эпохи». Автор, родившийся в России, а умерший в Париже, был до октября 1917 г. известным промышленником, членом редсовета газеты, издаваемой П. П. Рябушинским, – «Утро России», товарищем (по-нынешнему заместителем) московского городского головы. Это дало ему возможность написать краткую и увлекательную историю купечества российского, но прежде всего – московского. Интересна книга и тем, что в ней воссоздана история 38 известнейших купеческих родов Москвы, в том числе упоминаемых в наших очерках родов Бахрушиных, Алексеевых, Морозовых, Мамонтовых и других.

Книга П. Бурышкина будет полезной читателю и в том случае, если он решит составить свое представление о российском третьем сословии на основе произведений российских писателей XIX в. – в этом случае очерки Павла Афанасьевича позволят как бы корректировать информацию, заложенную в художественных произведениях. Ведь действительно, при желании, нередко на основе лишь семейной (и уж наверняка – публичной) библиотеки любознательный читатель может обратиться за информацией о русских купцах и предпринимателях к произведениям А. Н. Островского, M. Е. Салтыкова-Щедрина, Н. В. Гоголя и др.

Сколько, например, крылатых выражений, ставших пословицами, о купцах предлагают пьесы А. Н. Островского! Прямо скажем, не везло купцам и предпринимателям на доброе слово у русских писателей. В известной в свое время пьесе П. А. Плавилыщикова московский купец Харитон Авдулавин – жулик и обманщик. Обманщиком предстает купец и в одноименной басне И. А. Крылова, где были такие строчки: «Почти у всех во всем один расчет: кого кто лучше подведет и кто кого хитрей обманет». Явно не жаловал купцов и Н. В. Гоголь. В его «Женитьбе» гостинодворец А. Д. Стариков – самая бледная фигура. В «Ревизоре» купцы – «протобестии» и «надувалы», говоря словами городничего, и, похоже, автор со своим «антигероем» согласен. У Н. А. Некрасова в «Кому на Руси жить хорошо» купцы также выглядят весьма непривлекательно: «лабазник, толстый, присядистый, красный как медь», «купчина толстопузый» и т. д. Особенно достается купцам в пьесах А. Н. Островского. Уже в ранних его произведениях – «Свои люди – сочтемся» (1850 г.) и «Гроза» (I860 г.) – купеческий быт изображен необычайно неприглядно, что и вызвало их столь восторженную оценку Н. А. Добролюбова, видевшего в русском купечестве лишь самодурство, невежество, тупость, «гниль и сырость»… Недаром и свою знаменитую статью, опубликованную в «Современнике» и посвященную «Грозе», он назвал «Луч света в темном царстве». Статьи Добролюбова сослужили печальную роль в создании – в представлении российской читающей публики – отрицательного стереотипа российского купца. Однако уже тогда сложилось и иное направление в русской критике, представители которого, например, Аполлон Григорьев, указывали на всю фальшь приемов либеральной критики, усмотревшей юмор сатирика там, где был просто реализм, правда. «Свои люди – сочтемся» – картина общества, отражение целого мира. И ведь примечательно: читательское внимание, симпатия проявляются в большей степени к тому, кого Добролюбов называет «самодуром», а не к тому, кто выступает в пьесе «протестантом». И в «Не в свои сани не садись» симпатии автора, вне сомнений, на стороне представителей «темного царства». Постепенно, к чести русской дореволюционной критики и истории русской литературы (чего не скажешь о критике послереволюционной), победило именно это направление, тенденция рассматривать, скажем, творчество А. Н. Островского как творчество не обличителя-сатирика, а беспристрастного бытописателя.

«Вероятно, не его это вина, – пишет П. Бурышкин, – а вина Добролюбова, что на основании сценических изображений в пьесах автора «Грозы», у широкой публики, в особенности в интеллигентских, народнических, антипромышленных кругах, создалось впечатление, что все купечество есть царство «Кит Китычей», подлинно темное царство. Конечно, в этом царстве иногда встречалась «Кабаниха», но встречались в другом иногда и «Салтычихи», и какие были хуже – неизвестно».

Хотя люди торгового сословия занимают гораздо меньшее место в произведениях другого выдающегося писателя XIX в. M. Е. Салтыкова-Щедрина, они предстают со страниц его книг также не очень привлекательными: как правило, купцы в его сатирических работах – плуты и мошенники, как, впрочем, и представители почти всех других сословий на Руси николаевской эпохи…

Несколько иначе попытался подойти к теме П. И. Мельников-Печерский. В своих известных хрониках «В лесах» и «На горах» он немало места уделяет описанию купеческого быта Нижнего Новгорода и его окрестностей, а благодаря Нижегородской ярмарке – и купцам из других губерний. Наряду с типичными, знакомыми по пьесам Островского героями (вспомним Смолокура, Лохматова) он создает и тип нового, просвещенного купца. Обратите внимание, когда будете перечитывать хронику «В лесах», на беседу главного героя Потапа Максимыча Чапурина с будущим зятем Василием Борисовичем. Последний рассказывает, как начиналось текстильное дело в Костромской губернии: «Выискался смышленый человек с хорошим достатком, нашего согласия был, по-древнему, благочестивый. Коноваловым прозывался. Завел небольшое ткацкое заведение, с легкой его руки дело пошло да пошло. И разбогател народ, и живет теперь лучше здешнего. Да мало ли таких местов в России. А везде доброе дело одним зачиналось. Побольше бы Коноваловых у нас было, хорошо бы народу жилось…» Обратите внимание: разбогател один предприимчивый купец, а лучше стал жить – народ! Дорого стоит это наблюдение писателя.

Видное место в ряду бытописателей второй половины XIX в. занимает П. Д. Боборыкин, Этот необычайно плодовитый, очень известный в XIX в. и почти напрочь забытый в веке XX автор оставил множество романов, повестей, рассказов, обрисовывающих различные группы, сословия, слои современного ему общества. Немало страниц посвятил он и изображению жизни русского купечества. Современники отмечали, что ему удавалось очень точно воссоздавать окружавшую его действительность. Утверждали, что своих героев он буквально списывает с реальных, ему хорошо знакомых людей. И когда выходила новая вещь Боборыкина, критика тут же начинала гадать, кто в ней изображен из реально живущих в то время. Не скрывал своей творческой манеры и сам писатель, признававший, что прототипами купцов были московские предприниматели. Наиболее значительным его романом является написанный в начале 80-х гг. «Китай-город», где он ярко описал период делового оживления в России в целом и в текстильной промышленности в частности после турецкой войны. Китай-город – это торговый центр Москвы, примыкающий к Красной площади и Кремлю, на трех его улицах – Никольской, Ильинке и Варварке с переулками Юшковым и Черкасским были сосредоточены почти все фабричные конторы и амбары оптовых предприятий. Это был своего рода московский «Сити». Лейтмотив романа – третье сословие доминирует в белокаменной, занимает ведущие позиции и в промышленности, торговле, и в городском управлении, и в сфере науки и искусства. Нужно признать, относится автор к сей тенденции без особого восторга, но важно, что признает сам факт выхода третьего сословия на передовые рубежи в управлении государством Российским. Главный герой романа Андрей Палтусов – барин, стремящийся войти в деловой мир, где главные позиции занимают представители третьего сословия, пытается рядом с ними создать свое дело. Причем делает это не столько из материальных, сколько из нравственных побуждений: видится ему его миссия дворянина, противоборствующего в занятии ведущих позиций в государстве купцу и разночинному предпринимателю. Миссия его не удается, но все кончается прелестно, ибо Палтусов, разорившись, благополучно женится на богатой купчихе.