Если я буду нужен - Елена Шумара

– Спасибо. – Алина шагнула к нему, и он тоже сделал шаг. – Ты в курсе, почему я была под арестом?

– Без всякого курса.

– Будешь расспрашивать?

– Нет. – Саша вставил наушники, будто хотел отстраниться от мрачных Алининых тайн. – Если захочешь, расскажешь сама, а не захочешь – значит, мне не положено знать.

Алина кивнула и вдруг заметила на его лице россыпь горчичных веснушек.

– Возьми меня за руку, Саша, прямо сейчас. Сможешь, не побоишься?

Саша пожал плечами и бережно, словно птенца, прижал к груди ее слабую, чуть подрагивающую ладонь.

Если бы месяц назад Алине сказали, что к ней подкатит верзила Горев, она бы долго и недоверчиво хохотала. Однако это случилось – к счастью, лишь в переписке, и ей не пришлось в глаза верзиле говорить о полном своем безразличии. Пока она отбивалась от Горева, пришло еще одно сообщение. Писал некто Павел Хасс. Писал не длинно, но жутко, и Алина вспотела прежде, чем дочитала текст до конца.

Павел. Здравствуй, Алина. Зверь на пороге твоем. Очень голодный Зверь. Ты не беги, грех по углам не прячь. Съедену быть кому, тот не спасется нигде. Оденься белейше, двери свои отвори. Зверю препон не строй. Коли возьмет он тебя – праведное свершится, выйдешь пречистая к новому бытию.

Алина отдернула пальцы от ноутбука, встала и погасила свет. За окном уже потемнело, и с улицы, через тюль, в комнату мог заглянуть кто угодно. Двери свои отвори. Скинув тапки, на цыпочках, Алина прошла в коридор, приникла к дверному глазку. Лестница, выпуклая, загнутая по краям, была совершенно пуста. Глупая шутка? Но чья?..

Страница, с которой писали, почти ничего не дала. Фото на аватарке стояло знакомое, такими пестрели плакаты «Разыскивается Хасс». В личном разделе Алина прочла: «Оставь надежду всяк сюда вошедший». Друзей обнаружилось двое, и оба аккаунта – удаленные. Ладно, пусть так. Алина вытащила ноутбук в коридор, села на коврик и отправила короткое сообщение: «Ты кто?» Прошло минут десять, и ей написали в ответ.

Павел. Я – Зверь по имени Хасс.

Алина. Чего тебе нужно?

Павел. Грех твой принять на себя. Знаешь ведь, Зверь поедает грехи, души поникшие чистит. Ты расскажи, в чем согрешила, Алина. Стол мне богатый накрой.

Алина. Послушай, Зверя не существует. Голову не морочь!

Павел. Как же не существует? Я, Павел Хасс, Зверь и есть. Кайся же, дева, иначе спасения не найдешь.

Алина. Хасс – больной человек, а ты, черт возьми, бесстыжий! Нашел, чьим именем прикрываться. Вот сейчас в полицию позвоню, и они твои мерзости пресекут.

Павел. Все это тлен. Жди меня скоро. Приду.

Пока Алина сочиняла новое сообщение, аккаунт уже удалили. Осадок остался прескверный, будто под дверь ей подбросили мертвую кошку. Она понимала, что все это вымысел, что Хасс, настоящий, искомый полицией Хасс, не стал бы писать в соцсети никому. Хотя… отчего же не стал бы? Алина задвинула шторы, включила настольную лампу и позвонила Климу.

Дождь отшумел, пролился до капли, школьное крыльцо празднично заблестело на солнце. Алина спустилась вниз, огляделась – вроде никого, и запрыгала через лужи. Раз, два, лишь бы ноги не замочить! Вот эта похожа на Карское море, а эта на сыр, объеденный по краям, а в этой купается бегемот… Неподалеку от бегемота вдруг появились ботинки, явно мужские, и брюки в седую полоску. Над ними – расстегнутый плащ, пуловер с толстыми «косами», небрежно повязанный шарф и… выбритый подбородок с темной глубокой ямкой.

Алина прыгнула, неудачно – в ботинок тут же втекло холодное, и отвернулась. Нет, не сейчас, не сейчас. Она и сама собиралась к дому четыре по Металлостроя, хотела увидеть его, настоящего. Увидев же, испугалась, как годовалый малыш, чей папа был в долгой командировке.

– Простите! Я, кажется, потерялся. – Не жалея нарядных ботинок, он пошлепал к ней прямо по лужам. – Мне надо в строительный на Коммунаров.

– Это недалеко, если дворами пройти, – Алина махнула в сторону дома, где жили Карина и тощий Медведь, – вон там завернете и сразу под арку, самую низкую из четырех.

Он внимательно посмотрел на нее, как мастер смотрит на плохо тикающие часы, и робко спросил:

– А сами вы не туда идете?

– Туда, – соврала Алина, – вам показать эту арку?

– Да, покажите. Знаете, я в городе вырос, но потом уехал на пятнадцать лет. Многое стерлось из памяти, многое изменилось.

Голос его был мягкий словно творожный сырок. Алина вспомнила мамино: «Скажет хоть слово, и ноги слабеют…». Интересно, как он маме теперь – совсем уже взрослый, присыпанный сединой, с морщинками по всему лицу.

А как он тебе, Алина?

– Если честно, я очень рад, что вернулся. Человек где родился – там ему хорошо. Сила приходит, хочется жить. Думаешь – нет еще, не старик, есть впереди огоньки.

– Жену и детей вы с собой привезли? – спросила Алина, и он отвернулся, вроде как засмотрелся на иномарку.

– Приехал один. Дочку хочу повидать. Я перед ней виноват.

«Ну так давай, повинись! – хотелось кричать Алине. – Может, тебя и простят!» Но она не кричала, конечно. И папа, родной, настоящий папа тоже зачем-то решил помолчать.

За домом открылся двор, широкий и светло-зеленый – шиповник, растущий повсюду, покрылся мелкими листьями.

– Вон она, арка, – Алина вдохнула терпкий одеколонный запах, – теперь уж не потеряетесь.

Он благодарно кивнул, сунул руки в карманы и пошел вдоль газона, заросшего мать-и-мачехой. Секунд через пять, словно что-то забыл, обернулся и тихо сказал:

– Вы правы, не потеряюсь.

Бу-бу-бух, бу-бу-бух! Кто-то сильно, двумя кулаками барабанил в Алинину дверь. Вечер лишь начинался, и было светло, но этот неистовый стук пугал до дрожащих коленок. Алина – в одной руке нож, в другой телефон – подкралась к дверному глазку. Женя! С растрепанной головой и скошенным, черным разрезом рта. Алина скрутила барашек, приоткрыла дверь, втащила Женю в квартиру и тут же на все замки заперлась.

– Что, что случилось?! Кто-то бежал за тобой?

– Нет, не бежал. – Женя прижалась к стене. – Зверь где-то здесь, рядом совсем, я чую, он здесь, где-то рядом! – Она засмеялась, краснея все больше и больше, потом вдруг умолкла и сжала Алинин локоть.

На улице прострекотал мотоцикл, и сразу залаяли псы. На них закричала хозяйка и, видимо, потащила за поводки в сторону от проезжей части. Потащила и Женя Алину – к маминому окну.

– Скорее, скорее, надо же посмотреть!

Закутавшись в шторы, они оглядели кусты, машины, прибившиеся к тротуару,