Избави нас от зла - Холланд Том

Глава 4

«Во время последней болезни он чрезвычайно страдал и написал покаянное письмо…»

Джон Обри. Краткие биографии

 Над парком Вудсток сгущались сумерки. Слабый перезвон колоколов, сзывавших к вечерне, словно робко просил у тишины позволения вторгнуться в ее владения. На лужайках Хай-Лодж их звучание и вовсе было едва слышно; пурпурные тени не рождали ни малейшего дуновения ветерка, и в воздухе продолжала висеть послеполуденная жара. Перед окнами спальни не колыхалась ни одна ветка дуба, не шелестел ни один листочек. Ничто не нарушало покоя, ничто не вторгалось в дурные сны лорда Рочестера.

Но внезапно до его слуха донесся очень отдаленный стук конских копыт. Лорд Рочестер пошевелился и с трудом приподнял голову. Потом застонал. Боль в гноившихся пролежнях была очень сильной, спина стала такой липкой, что приклеилась к простыням. Он снова тяжело опустился на подушки. Топот копыт приближался, и со стороны переднего двора донесся шум — слуги спешили встретить неожиданного гостя. Стук копыт резко оборвался. Зашуршал гравий под сапогами соскочившего с лошади всадника, потом стал слышен низкий рокот нескольких голосов. Снова донесся топот копыт, на этот раз легкий и неторопливый: лошадь повели в конюшни. Одновременно с ним послышались шаги, направлявшиеся к главному входу.

Лорд Рочестер начал примеряться к этим шагам каждым мучительно-болезненным вдохом задолго до того, как снова услышал их приближение к его спальне по мягким ковровым дорожкам. Шаги стихли прямо перед дверью. В тот же миг он сделал глубокий вдох, чтобы удостовериться, сможет ли он узнать посетителя по его крови. Только бы не сын, думал он, не дай Бог, чтобы за дверью был сын. Он сделал второй вдох, и снова совсем ничего не почувствовал. Он нахмурился. Кровь без запаха? Он собрал все оставшиеся силы, чтобы принять сидячее положение, и на этот раз ему удалось превозмочь боль. Он крикнул посетителю, чтобы тот показался.

Дверь медленно открылась. Глаза, сверкнувшие в полумраке дверного прохода, были ясными и холодными. Взгляд вампира, сказал бы лорд Рочестер, но чего-то недоставало в этом взгляде, что-то было странным…

Он прищурил глаза, вглядываясь в лицо посетителя, и неожиданно для себя вздрогнул от удивления.

Незваный гость шагнул вперед.

Лицо лорда Рочестера расплылось в мертвенно-бледной улыбке.

— Ловелас.

— Милорд.

— По моим сведениям, вас уже четырнадцать лет как нет в живых.

— И все же я перед вами.

Он подошел ближе. Кудрявые золотистые волосы. Матовый блеск чистой кожи цвета светлой слоновой кости. Полные губы, на них довольная, но жестокая улыбка. И все же не вампир… Тогда кто же? Кто?

Лорд Рочестер не смог скрыть удивления, и это внезапно разозлило его. Он почувствовал насмешку в молчании этого непрошеного и так таинственно державшегося гостя.

— Выкладывайте, сэр, — нетерпеливо воскликнул он. — Полагаю, вы явились сюда, — восстав, как по всему видно, прямо из могилы, — не только для того, чтобы стоять вот так передо мной и ухмыляться!

Улыбка Ловеласа стала еще шире.

— Конечно нет, милорд.

— Тогда зачем же? Какое у вас ко мне дело? По вашему виду нетрудно догадаться, что вы принесли невероятные новости.

Лорд Рочестер снова посмотрел на гостя и почувствовал изумление.

— Помилуйте, Ловелас, — пробормотал он, — каким опасным и жестоким противником вы теперь выглядите. Однако во всем остальном вы совершенно не изменились. Вы, как и прежде, молоды и не утратили привлекательности.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Тогда как ваш вид, милорд, и ваши морщины вызывают отвращение.

Ловелас рассмеялся, пододвинул к кровати кресло и сел. Через его плечо был переброшен мешок, который он снял и положил на пол возле ног, но так осторожно, словно боялся разбить его содержимое.

— Выглядите вы действительно крайне плохо, — продолжал он. — Но в чем причина? Вы жестоко просчитались, если, продав душу, продолжаете стареть.

— Требуется дополнительная плата, — сказал лорд Рочестер, пожав плечами, — на которую мне трудно решиться.

— Неужели, милорд, она настолько непосильна даже для такого мота, как вы?

Лорд Рочестер снова пожал плечами.

— Недавно к моему недомоганию добавилась какая-то желудочная инфекция. Я помню, Ловелас, вы тоже когда-то страдали от чего-то подобного.

— Верно, милорд, она превратила меня в истинного мученика.

— Не припомните ли нашу поездку по Темзе, когда мы обсуждали специфические опасности, которые угрожают существам моей породы?

— Вы прекрасно знаете, что я никогда этого не забуду.

Ловелас помолчал, потом с улыбкой спросил:

— А как мисс Молит, то есть леди Рочестер? Я уверен, она выполнила свое предназначение и наградила вас потомством?

— Да, у меня есть дети.

Ловелас наклонился к нему.

— У вас они только есть? — прошептал он. — Так еще и не отведали?

— Вы не задавали бы такого вопроса, сэр, будь вам известно то, что я сам обнаружил совсем недавно.

— И что же это?

— Причина утраты мной прежнего вида, сэр, моей морщинистой кожи, ее болезненно-желтого цвета, моего тяжелого, утомленного распутством взгляда перестает быть великой загадкой, как только приходит понимание еще одной тайны. Цена крови наших родственников гораздо выше цены ее вкуса. Без нее мы превращаемся в морщинистых стариков значительно раньше срока. Но стоит испить ее однажды, только однажды, и мы еще более привязываемся к этому драгоценному вкусу, который становится для нас единственно желанным.

Лорд Рочестер на мгновение умолк, а потом всплеснул руками.

— Всего один глоток, а потом — такое множество разнообразных путей!

Ловелас насмешливо приподнял бровь.

— И вы его еще не сделали?

Лорд Рочестер пожал плечами.

— Вероятно, осмелиться на такое по силам не любому храбрецу.

— Куда же подевалась ваша трусость там, в Амстердаме, когда вы выпили кровь своей первой жертвы и швырнули труп в Брауэр-грахт?

— Утонула в золотых потоках моего наслаждения.

— А теперь?

— Былые потоки иссякли. Мне ничего не осталось, кроме иссушающего отупения, еще более ненавистного, чем мой страх перед перспективой подобной вечности. В пепле этого отупения, словно вытащенные на свет черви, ползают и извиваются неизбывные сомнения.

Ловелас слабо улыбнулся.

— Пуританские речи, милорд. В ваших устах они звучат особенно странно и неожиданно.

Он помолчал, потом спросил:

— Не значит ли это, что дошедшие до меня при дворе слухи верны и вы действительно совсем недавно сблизились с каким-то священнослужителем?

Лорд Рочестер помолчал.

— Да, я говорил с одним из них, — признался он наконец.

— И рассказали ему… Что?

— Все, Ловелас, абсолютно все.

— Вы не боитесь, что он может нарушить тайну исповеди?

— Вам известно, что он не посмеет это сделать.

— И что же предложил этот священнослужитель для облегчения ваших мучений?

— Ничего конечно.

— Но ведь вам однажды уже удалось удостовериться, — когда мы плыли под парусами с Уайндхэмом и Монтегью, — что сам Господь и есть всего лишь молчаливое Ничто.

— И все же я желаю такого Ничто.

— И священнослужитель, как вы заявляете, может его вам предложить?

На губах лорда Рочестера промелькнула едва заметная улыбка.

— Возможно, дело даже не столько в этом. Определенно, именно благодаря его наставлениям и рекомендациям я целых три месяца не притрагивался к крови. Он называет меня и подобных мне демонов такими же противниками христианского общества, какими оказываются выпущенные на свободу дикие звери. В основном это верно, по крайней мере неопровержимо, поэтому его слова укрепляют мою прирожденную решимость. И все же…