Отныне и вовек - Джеймс Джонс

— Это не смешно, — улыбнулся Слейтер. — Их лживая абсурдная мораль наносит гораздо больший ущерб в других областях. Когда они направляют свое оружие на действительно важные проблемы, требующие немедленного решения, как, например, вступать нам в войну или нет, то из-за противоборствующих сантиментов общественного мнения (скажем, патриотизм, с одной стороны, и желание сохранить мир — с другой) проблема теряет реальные очертания, расплывается, сама себя нейтрализует, и в результате мы со всей нашей индустриальной мощью должны сидеть и ждать у моря погоды (когда все знают, что война неизбежна), пока кто-нибудь на нас не нападет и не заставит воевать, и в конечном счете мы же останемся в дураках.

— Это хуже, чем абсурд, — гневно сказал Хомс. — Это… — Он не мог найти слово.

Слейтер пожал плечами.

— Меня от этого просто трясет! — сказал Хомс.

Джейк Делберт снова кашлянул.

— Господа… господа. — Он рывком поднялся на ноги. — Э… У вас пустые стаканы, господа. Вам не кажется, что пора снова выпить? Джеф еще не вернулся. Я… э-э… буду за хозяина. Вы не против?

Никто не засмеялся.

— Мы собрались повеселиться, господа, — настойчиво улыбался Джейк, — это же не дебаты, знаете ли. А? Вам не кажется, что, пожалуй, нам… может быть… стоит… э-э… — Оба смотрели на него пустыми глазами, и Джейк, постепенно умолкнув, как патефон, у которого кончился завод, замер в напряженном молчании.

— Я хочу выпить, — после паузы безнадежно сказал Джейк.

В улыбке Слейтера сквозило откровенное презрение, и Джейк почувствовал, что у него свело горло от непонятного страха.

— Конечно, Джейк, — сочувственно сказал Слейтер. — Давайте выпьем еще по одной. Давайте все выпьем.

— Я одного только не понимаю, — неожиданно заговорил Хомс. — Отчего они все так боятся? Я, например, не боюсь. По крайней мере правды. — И он был сейчас искренен. Он хорошенько покопался в себе и не нашел страха.

Слейтер пожал плечами:

— Влияние среды, вероятно. Психологически это своего рода субъективная ассоциация, отождествление себя с конкретным внешним объектом. Некоторые не могут стрелять в птиц, потому что мысленно ставят себя на их место. Это то же самое.

— Но это же глупо, — возмутился Хомс.

— Господа, — упрямо вмешался Джейк Делберт. — Господа, я вам уже налил.

— Спасибо, Джейк, — сочувственно поблагодарил Слейтер. В его сочувствии всегда есть что-то зловещее, подумалось Джейку. — Конечно, глупо. — Слейтер повернулся к Хомсу, — Никто не говорит, что это умно. И тем не менее они боятся.

— Да, кстати, — громко вмешался Джейк Делберт. А пошли они к черту! Кто они такие в конце концов? — Скажите-ка, Динамит, как у вас дела с тем новеньким? Как его… Пруит, кажется? Вы уже убедили его, что он должен выступать?

— Кто? — Хомс удивленно поднял глаза. Его сбросили с заоблачных вершин чистой абстракции вниз, в мутное болото конкретного. — А-а, Пруит? Нет, пока нет. Но мои ребята сейчас им занимаются.

— Проводят профилактику? — поинтересовался Слейтер.

— Да, — неохотно ответил Хомс.

— Это прекрасное подтверждение моей теории. Как долго, по-вашему, мы смогли бы держать армию в узде, если бы у нас не было сержантов, которые так боятся нашей касты, что готовы тиранить свою собственную?

— Наверно, не очень долго, — согласился Хомс.

— Секрет в том, чтобы заставить каждую касту бояться стоящих на ступеньку выше и презирать стоящих на ступеньку ниже. Вы очень разумно поступили, что заставили этим заниматься сержантов, а не взялись сами. Потому что так даже сержанты будут яснее себе представлять, какая пропасть отделяет рядовых от офицеров.

— Но это что-нибудь дало? — Джейк настойчиво возвращал разговор к конкретному, уводил его прочь от сатанинской теории молодого Слейтера. — В этом году товарищеские ротные не в августе, а в июне. Вы должны успеть уломать его, а времени у вас меньше, чем в прошлом году. Он ведь, кажется, до сих пор упрямится?

— Я же сказал, что да, — с досадой ответил Хомс, внезапно осознав, что он опять всего лишь капитан. — Но я все это и сам учел. Я знаю, что я делаю. Поверьте мне, сэр.

— Конечно, я вам верю, голубчик, — понимающе кивнул Джейк. Он снова был в своей стихии. И даже рискнул с намеком посмотреть на Слейтера. — Но не забывайте, дорогой, что этот солдат, судя по всему, большевик, настоящий смутьян. Такие, знаете ли, отличаются от общей массы. Я сам твердо убежден, что солдат надо направлять, но большевиков необходимо переламывать. Это единственный способ с ними справиться. И вы не имеете права позволить им одержать над собой верх, иначе потеряете престиж в роте, и все тут же захотят сесть вам на голову.

— Это верно, — вмешался Слейтер. — Если вы открыли свои карты, вы должны довести дело до конца. И не потому, что цель так уж важна. Важно то огромное влияние, которое это окажет на солдат.

— Я пока еще свои карты не открывал. — Хомс почувствовал, что его приперли к стенке, — Сержанты взялись за него, в общем-то, сами, без моей подсказки. — Он тотчас понял, что загнал себя в ловушку. — Как я и задумал, — добавил он.

— Вот оно что. — Джейк усмехнулся. Теперь его было не провести. Эти молодые пустозвоны все одинаковы, все они смотрят в рот штабному начальству; разводить теории легко, но ты поди примени свои теории на практике, тогда и поговорим. — А вы не боитесь, что солдаты подумают, будто вы уклоняетесь от ответственности?

— Нет. — Хомс понимал, чем это может для него обернуться. — Нисколько. Я просто пытаюсь добиться своего через сержантов, сделать все их руками. Именно так, как говорил генерал. — Он кивнул на Слейтера.

— Я бы не слишком на них полагался, — сказал Джейк. — Если вы не уломаете его в ближайшее же время и не успеете ввести в хорошую форму, вам от него будет мало толку. Вы согласны?

— Да, конечно. Но я наметил выпустить его на зимнем чемпионате, а не на товарищеских, — и Хомс улыбнулся с долей снисходительности, чувствуя, что этот раунд он выиграл.

— Да, но если он отвертится от товарищеских, — не отступал Джейк, — он тем самым все равно посадит вас в лужу и подорвет ваш авторитет. А это не годится. Так ведь? — Он повернулся к Слейтеру — Я прав?

Слейтер внимательно посмотрел на него и ответил не сразу. Он все это время сидел молча и наблюдал за ними, зная, что они борются между собой за его одобрение. Это ему было приятно. На стороне Джейка, конечно, все преимущества его звания, но Джейк — трус и последователь старой патерналистской школы, которой Слейтер и его поколение рано или поздно неизбежно дадут бой. А молодой Хомс ему нравился.

— Да, — наконец сказал он. — Вы правы. Главное, — он перевел взгляд на Хомса, — чтобы вы как офицер не позволили возникнуть даже тени подозрения, что солдат заставил вас отступиться. Что касается бокса, то сам по себе он здесь не имеет значения, — добавил Слейтер, глядя на Джейка.

Джейк предпочел пропустить последнюю фразу мимо ушей. Перевес был временно на его стороне, к тому же ему удалось сменить тему: пока достаточно и этого. Но он был взбешен уже тем, что ему, подполковнику, пришлось сражаться с Хомсом.

— Если в ближайшее время он не выйдет на ринг, — холодно сказал он Хомсу, — вы обязаны его сломить. Другого пути нет. Спустите с него хоть семь шкур, но по крайней мере к зиме, к чемпионату, он должен быть у вас как шелковый.

— Понимаю, — с сомнением сказал Хомс. В шпильке, отпущенной генералом насчет бокса, он уловил поддержку, но был не до конца уверен, что для наступления у него достаточно крепкие тылы. — Только, думаю, мы так ничего не добьемся, — все же отважился рискнуть он. — Я сомневаюсь, что этого солдата можно сломить.

— Ха! — Джейк посмотрел на генерала. — Конечно, можно.

— Сломить можно любого солдата, — холодно заметил Слейтер. — Вы же офицер.

— Совершенно верно, — веско сказал Джейк. — В свое время я служил здесь же, в Скофилде, и был капитаном, а Джон Дилинджер[33] был рядовым. Вот уж, казалось бы, кого нельзя сломить, хоть тресни. Ничего, обломали как миленького. И не где-нибудь, а прямо здесь, в гарнизонной тюрьме, ей-богу. Он, поверите ли, чуть не весь свой контракт отслужил в тюрьме, — в голосе Джейка звучало негодование. — Тогда-то он и поклялся, что отомстит Соединенным Штатам, даже если это будет ему стоить жизни.

— Судя по вашему рассказу, мне не кажется, что его сломили, — Хомс теперь не мог отступать. — А по тому, как он действовал, когда отсюда выбрался, я бы сказал, что его вообще не удалось сломить.

— Еще как сломили, — возразил Джейк. — Джон Эдгар Гувер и его мальчики свое дело знают. В тот вечер в Чикаго они сломили его раз и навсегда. Так же, как Красавчика Флойда и всю их братию.

— Они его убили, — заметил Хомс. — Но не сломили.