Исторические корни Волшебной сказки - Владимир Пропп

В.Я. Пропп рассматривал свой синтагматический анализ как введение и к истории сказки и к изучению "совершенно особой логической, структуры сказки, что подготовляло изучение сказки как мифа" (см. с. 7 первого издания), т. е. как раз того, к чему призывает Леви-Строс. Анализ синтагматической структуры не только необходим в качестве первой ступени изучения общей структуры сказки, он непосредственно служит поставленной В.Я. Проппом цели — определить специфику сказки, описать и объяснить ее структурное единообразие. Поэтому сведение всех волшебных сказок к одной — не ошибка В.Я. Проппа, а условие достижения поставленной цели. Упрек в пренебрежении этнографическим контекстом несправедлив и может быть объяснен только незнакомством Леви-Строса с "Историческими корнями волшебной сказки". Замечание Леви-Строса о том, что не хватает контекста, "а не исторического прошлого", вызывает возражения потому, что он упускает из вид) — историчность самого контекста, т. е. принципиальное историческое различие мифа и сказки как дата ступеней в истории повествования, находящихся в отношениях "предок — потомок", имеющих свою специфику. Леви-Строс сам признает, что в сказке ослаблены противопоставления и транспозиция темы, большая возможность игры, свобода замены. Но это не просто легкое ослабление, а результат развития сказочного вымысла и известного отрыва сказочной фантастики (уже в значительной мере условнопоэтической) от конкретной этнографии, от верований и ритуальных предписаний, жестко ограниченных рамками определенной (как в этническом, так и в стадиальном плане) культуры. Как мы увидим в дальнейшем, не только сказочные образы, но и правила поведения сказочных персонажей гораздо условней, в гораздо большей степени принимают характер правил игры, чем это имеет место в мифе. А новые моральные и эстетические критерии сказки уже качественно отличны от однозначных этнографических моделей поведения и интерпретации окружающего мира. Таким образом, для упрека в формализме по адресу В.Я. Проппа вдвойне нет оснований. В.Я. Пропп сам ответил Леви-Стросу в послесловии к итальянскому переводу26. Он разъяснил, что "Морфология сказки" — первая, но неотъемлемая часть его сравнительно-исторических штудий волшебной сказки, что отсутствие единой терминологии, а также пропуски и ошибки в английском переводе невольно препятствовали правильному пониманию некоторых его положений. Кроме того, он совершенно справедливо указал, что его специально интересовал не миф, а сказка волшебная, и анализ сюжета, композиции, жанра (в отличие от Леви-Строса), а такой анализ немыслим в полном отвлечении от развертывания повествования во времени.

Все это, разумеется, отнюдь не лишает смысла те задачи, которые выдвигает Леви-Строс. И как раз исследование В.Я. Проппа дает необходимый твердый базис для дальнейшего углубления структурного анализа повествовательного фольклора. Не удивительно, что после знакомства ученых Запада с классическим трудом В. Я. Проппа буквально ни одно из исследований структурных моделей фольклора не могло обойтись без этого труда, не опираться на него.

Во французской науке, где структурализм особенно распространен, заслуживает внимания прежде всего цикл работ А.Ж. Греймаса. В статье "Описание значения и сравнительная мифология" (1963)27 он пытается исключительно методами Леви-Строса осветить разыскания Ж. Дюмезиля по сравнительной мифологии. Он считает, что мифемы, вопреки видимости рассказа, связаны парадигматическими узами и что примерная формула мифа такова:

(две оппозиции связаны глобальной корреляцией).

Рассматривая ряд мифических тем (общественный договор, добро и зло, безмерность и др.) в различных мифологиях, Греймас выявляет некоторые "семантические оппозиции в роли дифференциальных признаков (благодетельный — зловредный, дух — материя, мир — война, интегральный — универсальный) и представляет одни мифологические концепции как трансформации других.

В статьях "Русская народная сказка, функциональный анализ" (1965)28, "Элементы теории интерпретации мифического рассказа" (1966)29, а также в соответствующих частях "Структурной семантики" (1966)30 Греймас использует английский перевод книги В.Я. Проппа даже для разработки некоторых аспектов лингвистической семантики. Он пытается синтезировать методику В. Я. Проппа и методику Леви-Строса, синтагматику и парадигматику за счет обработки схемы В.Я. Проппа средствами современной логики и семантики. В своем анализе сказки Греймас берет за основу В.Я. Проппа, дополняя и «поправляя» его с помощью теории Леви-Строса, а в анализе мифа, наоборот, исходит из Леви-Строса, дополняя его В.Я. Проппом.

Структурная модель действующих лиц разработана Греймасом на основе сопоставления схем В.Я. Проппа и Э. Сурьо и выглядит следующим образом:

В подателе объединены пропповские отправитель и отец царевны, в помощнике — чудесный помощник и даритель: получатель в сказке якобы слит с героем, который одновременно является и субъектом. Объект — царевна. Помощника и противника Греймас при этом считает второстепенными действующими лицами, связанными с обстоятельствами. Это — лишь проекция воли к действию самого субъекта. Оптозиции податель — получатель, по мнению Греймаса, соответствует модальность знать, помощнику — противнику — модальность мочь, а субъекту — объекту — модальность хотеть. Желание героя достигнуть объекта реализуется на уровне функций в категории поисков (quest).

Что касается синтагматических функций, то Греймас их прежде всего сильно сокращает в числе (вместо тридцати одной остается двадцать) за счет их объединения по парам (пользуясь указанной В.Я. Проппом бинарностью функций). При этом каждая пара мыслится связанной не только с импликацией (одна функция влечет за собой появление другой в синтагматическом ряду S → поп S), но и дизъюнкцией (S vs. поп S) как неким парадигматическим отношением, независимым от хода развертывания сюжета, от линейной синтагматической последовательности. Парные функции обозначенные прописными буквами) Греймас в свою очередь пытается представить в виде семантической корреляции двух пар — негативной и позитивной:

Негативную серию двойных функций Греймас связывает синтагматически с начальной частью сказки (нагромождение бед — отчуждение), а позитивную серию — с концом сказки (их ликвидация и награждение героя). Завязка и развязка, обрамляющие обе эти серии, трактуются как своего рода нарушение договора (что ведет к бедам) и восстановление договора. В середине сказки оказывается ряд испытаний, каждое из которых в свою очередь начинается с заключения договора по поводу предстоящего испытания и включает также борьбу с противником и следствие успеха героя. Греймас устанавливает определенное соответствие между структурой испытания и структурной моделью действующих лиц: основной коммуникации (податель — получатель) соответствует договор, оси помощник — противник соответствует борьба, а достижению желанного объекта — следствие (результат) испытания. В первом испытании (квалификация героя для решающих испытаний) податель выступает в роли противника, а во втором (главном) испытании и третьем (приносящем славу) соблюдается точное соответствие функций и деятелей. По трем осям (передача сообщения, силы, желаемого объекта) группируются и остальные функции.

Наконец, уточняя схему перемещений героя, Греймас вместо уходов и приходов отмечает присутствие или отсутствие героя, исходя из того, что отсутствие имеет известный мифологический смысл. В соответствии с указанными принципами Греймас следующим образом преобразует схему В. Я. Проппа (все что подчеркнуто чертой вверху, я подчеркнул здесь внизу):

где: А — договор (приказ — акцептация); F — борьба (нападение — победа); С — сообщение (отправление — получение); p — присутствие; d — быстрое передвижение. _ Нарушение договора (в завязке) — А есть парная функция (запрет — нарушение, a vs. (n o n a), коррелирующая с заключением договора — А (приказ — акцептация, a vs. поп а).

Окончательное восстановление договора в развязке есть свадьба (податель передает получателю-субъекту желанный объект поисков). A1 есть посредничество — начало противодействия, А2 — это первая функция дарителя — реакция героя, A3 — задавание задачи герою в последнем испытании.

Инициальная негативная серия C1C2C3 соответствует пропповским выведыванию — выдаче, подвоху — пособничеству и вредительству — ликвидации недостачи и распределяется по трем осям: сообщение, т. е. вопрос — ответ (1), сила (2; речь якобы идет о лишении героической энергии) и объект желания (3; ликвидация недостачи есть добывание царевны).