Гнёт Луны - Рин Рууд

— Но это же не искусство!

— Верно, это боль. И вам не нравится на нее смотреть, — Ил перевела взгляд на сплетение красных линий. — Многие считают, что искусство должно дарить умиротворение и спокойствие, но почему бы не обнажить негативные эмоции? Заставить посмотреть на свои шрамы, на кровоточащие линии жизни. Здесь нет милого херувима с крыльями и блаженным лицом, здесь только эмоция.

— Ненависть, — прошипела тетка и сжала кулаки. — И я хочу разорвать это дерьмище на мелкие клочки, а потом… потом… — она выдохнула, как разъяренный бык, — потом сжечь!

— Думаю, что картина стоит немалых денег, — Ил пожала плечами.

— Разорвать и сжечь, — повторила женщина.

Девушка подняла табличку и тихо прочитала:

— Кошмар наяву.

И тетка зарыдала, пряча лицо в ладони. Ил оглянулась на Рене, который широко и хищно улыбался.

— Да, моя жизнь один и беспросветный кошмар, — вхлипнула дама и зашагала прочь из выставочного зала.

Ил хотела ее притормозить и поговорить, чтобы успокоить ее внезапную истерику, но подскочивший Рене остановил ее и воскликнул:

— Невероятно!

— Я довела ее до слез, — Ил с непониманием посмотрела на него.

— Искусство дарит эмоции, и она ушла отсюда ими переполненная, — он тряхнул волосами и посмотрел на картину. — Отчаянием и ненавистью.

Рене застыл, созерцая холст, и девушка попятилась от него:

— Я пойду?

— Завтра к десяти жду, — он кивнул, не отрывая взгляда от картины. — Нет, к одиннадцати.

— Окей, — Ил накинула капюшон на голову.

— И придумай какую-нибудь жуткую историю о том, как ты потеряла палец. Я просто уверен, тебе будут не раз задавать об этом вопросы, — мужчина доброжелательно посмотрел в ее лицо.

— Мне его волк откусил.

— Неплохо, — Рене скрестил руки на груди, оглядывая Ил.

— Я серьезно, — та нахмурилась. — Огромный волк откусил мне палец и проглотил его.

— Мне нравится, продолжай.

— И я его убила.

— Да, всем нравяться кровавые истории, — Рене вернулся к созерцанию картины. — Одобряю

Ил постояла еще с несколько секунд и торопливо зашагала по белой плитке к выходу. На улице она позвонила маме и похвасталась, что нашла работу.

— Смотритель в музее современного искусства? — недоверчиво переспросила мать.

— Да.

— Хм, — ответила женщина.

— Ты не рада?

— Нет, рада, моя милая, — вздохнула мать. — И я горжусь тобой. Просто это очень неожиданно.

В сердце Ил вонзилась тонкая игла обиды. Неужели мама не видела в ней творческой жилки? А как же детские рисунки дочери, которая она до сих пор хранила в шкатулочке в нижнем ящичке комода в спальне? Ил многозначительно вздохнула и попрощалась с родительницей, объятая липким разочарованием. Что же, Ил пойдет хвастаться личными успехами с пьяными незнакомцами в баре.