Мечи Дня и Ночи - Дэвид Геммел

— Это как-то связано с купанием? — удивилась Аскари.

— Враг может показаться в любую минуту. В мокрой одежде драться несподручно, поэтому купаться мы можем только нагишом. А при тебе, непорочной деве, — заржал Гильден, — ни один дренай раздеваться не станет.

— Но ты-то не разделяешь этой стыдливости? — вкрадчиво спросила она.

— Я побывал на юге, за Дельнохскими горами, и знаю, как другие люди живут.

— Тогда скидывай свою рубаху и покажи пример товарищам по оружию.

На этот раз Алагир засмеялся, а Гильден покраснел.

— Ну нет. Что бы я там ни говорил, а то, что с детства вдолбили, так просто не выкинешь.

— Значит, Легендарные — всего лишь робкие мальчики, которые стыдятся показать свою наготу? И ты тоже, Бронзовый Князь?

— И я тоже. Но искупаться все-таки хочется.

Алагир скинул с себя рубашку, штаны и плюхнулся в воду. Легендарные завопили, захлопали в ладоши, и несколько человек присоединилось к командиру.

Наслаждаясь прохладой, Алагир подплыл к Хараду, сидевшему с топором на коленях.

— Давай и ты с нами, дружище.

— Я плавать не умею.

— Да это легко. Положи топор и прыгай. Я мигом тебя научу.

— Ладно. — Харад вдруг усмехнулся, разделся и вошел в воду. — Дальше что делать?

— Вдохни поглубже и ложись на спину. Воздух в легких удержит тебя на плаву.

Харад попробовал лечь, но поскользнулся, ушел с головой под воду и вынырнул, отплевываясь.

— Я буду поддерживать твою спину, — приободрил его Алагир. — Вдохни, и мы пустим тебя в плавание.

Аскари, наблюдая за ними, сказала Гильдену:

— Ты уже стар для солдата.

— Спасибо на добром слове, — кисло ответил тот.

— Я не хотела тебя обидеть. Напротив. Ты должен быть очень хорошим бойцом, раз прожил так долго.

— Повезло, вот и все.

— Есть у тебя семья? Дети?

— Только эти вот робкие мальчики, — усмехнулся он. — Когда-нибудь они снимут с меня доспехи, уложат в могилу и споют над ней величальную. Другой семьи мне не надо.

— День слишком хорош, чтобы говорить о могилах и смерти. — Аскари встала и начала раздеваться. — Пошли, Гильден, поплаваем. — Она подала ему руку. Он помедлил и со вздохом стянул рубаху, обнажив множество шрамов на груди, плечах и бедрах. Держась за руки, они вошли в пруд.

В это время к пруду подъехали Скилганнон и Декаде При виде их Алагир оставил счастливого Харада плавать на спине и вылез на берег. Декадо отошел, чтобы выкупаться в стороне от других. Скилганнон выглядел усталым, глаза у него покраснели, лицо осунулось.

— Тебе тоже не мешало бы искупаться, — сказал Алагир.

— Мы нашли еще три перевала, по которым они могут пройти. У нас недостаточно людей, чтобы оборонять все. Может быть, есть и другие проходы. Эти ущелья — настоящий лабиринт. Ста-вут до сих пор там рыщет.

— Для начала они ударят на нас прямо в лоб. У них так заведено. Видишь врага — убей его. Они крепко верят в свое превосходство.

— Согласен. Декадо такого же мнения.

— Что же тогда тебя беспокоит?

— Кроме того, что нас вчетверо меньше? — усмехнулся Скилганнон. — То, что они могут перекрыть нам дорогу к храму. Если я туда не попаду, вся эта затея окажется напрасной.

— Уже оказалась. Мы это видели своими глазами. — Обсохший Алагир натянул штаны и рубашку. — Расколошматим гвардию и пойдем назад, в Сигус.

— Магия все еще действует — значит, он должен быть там.

— Насчет магии я не знаю, но храма там нет. Может, они перенесли источник в другое место. В другую страну. За море.

— Все может быть, — устало сказал Скилганнон. — Но в пророчестве сказано, что я должен найти ответ, а я здесь, не за морем.

Он отвел обоих коней на другой берег пруда. Алагир помог ему расседлать и почистить их, и оба воина вышли через пролом в обступивших пруд скалах на дорогу. Здесь она насчитывала в ширину около тридцати футов и круто шла под уклон, на восток. С ее края была хорошо видна воронка на месте храмовой горы. Над ней мерцали волны нагретого воздуха. Скилганнон, с трудом оторвав от нее взгляд, сказал Алагиру:

— Вот хорошая позиция. Врагу поневоле придется наступать в гору, а скалы и пропасть не дадут им обойти нас с флангов. — Он прошел по дороге вниз, где она, сузившись до пятнадцати футов, закладывала крутой поворот и спускалась дальше, на дно каньона. — И они не успеют как следует построиться для атаки. Здесь могут двигаться в ряд не более пяти-шести всадников, а за поворотом они попадают под выстрел. Вряд ли они станут подставлять своих лошадей под залпы закрепившихся на высоте лучников.

— Верно, — согласился Алагир. — Они будут сражаться пешими.

— Или вышлют вперед зверей.

— Думаю, зверей они пока попридержат.

— Что так?

— Не хочу показаться хвастуном, но мы отборные бойцы, Скилганнон. У нас громкая репутация. Думаю, гвардейцы захотят ее испытать. А вот когда мы им расквасим носы, дойдет очередь до зверей.

— Пожалуй. — Скилганнон снова вышел на край дороги и посмотрел вниз. — По прямой до дна каньона отсюда всего полмили, но по извилистой горной дороге вчетверо или впятеро больше. Не знаю, как у них с водой, но их кони, даже напоенные, устанут, а солдаты взмокнут и будут изнывать от жажды.

Они помолчали. Алагир, глядя на дорогу, представлял себе, как по ней поднимаются гвардейцы в черных с серебром доспехах и шлемах с высокими плюмажами. Скилганнон прав. Дорога шагах в ста пятидесяти от пруда слишком узка, чтобы построиться для атаки. Им придется наступать в относительном беспорядке, формируя ряды под градом стрел. Алагир прошел к этому узкому месту и побежал в гору, считая про себя.

— Ну, сколько? — спросил Скилганнон.

— Буду удивлен, если мы дадим меньше шести залпов до того, как они столкнутся с нашей первой шеренгой.

— Это около полутора тысяч стрел, — подсчитал Скилганнон. — Против тысячи человек в тяжелых доспехах и со щитами.

Не меньше половины стрел от них просто отскочит, половина другой попадет в кольчуги и панцири, не причинив никакого вреда.

— А половина оставшейся четверти нанесет только легкие раны, — завершил Алагир.

— Значит, из боя выбывает от силы сто двадцать пять человек. Остается восемьсот семьдесят пять против двухсот пятидесяти. В рукопашной они превосходящим числом оттеснят нас назад. — Скилганнон прошел по дороге до входа на пруд. — Будет естественно, если мы отойдем сюда. Проход узкий, и его легко защищать. Однако это самоубийство, потому что другого пути для отступления нет.

Он прошел еще шагов двести до вершины подъема. С этой точки дорога начинала спускаться в пустыню.

— А если мы отступим дальше этого места, они окружат нас и перебьют всех до последнего.