Метель или Барыня-попаданка. Мир (СИ) - Добровольская Наталья

Но я заранее подготовила все материалы, котрые не успела передать Цекерту и Мелиссимо – и про полевую кухню, и про военно-полевую медицину, и даже про пулю Минье.

Про пулю я долго думала – стоит ли ее внедрять сейчас, но потом решила – стоит, пусть она появится перед Отечественной войной 1812 года, а не перед Крымской войной 1853-56 годов, когда русская армия немало страдала от гораздо более метких и дальнобойных винтовок французов и англичан. Гладкоствольные ружья русской армии имели дальность стрельбы до 300 шагов, нарезные же с пулями Минье били на тысячу шагов. Неприятельские английские и французские войска имели возможность поражать русских уже во время подхода к месту боя, нанося поражения даже отдаленным резервам.

Я тщательно записала все материалы, которые нашла, по изготовлению нарезного оружия и пули, используя старую орфографию, которую уже хорошо освоила. Бумагу я также специально состарила и обработала, решив в этот раз выдать все это за изобретение моего отца, который якобы подсмотрел это оружие во время Итальянского похода у кого-то из противников.

Так что даже если мы и расстанемся, пусть эти идеи пригодятся моему "настоящему полковнику" и его сослуживцам. Ведь я прекрасно понимала, что если эти идеи будут идти от меня, никто их и рассматривать не будет. А вот заслуженные военные, любимцы императора – это другое дело!

На этом я успокоилась и стала ждать прощального вечера. Для аукциона я связала шаль из козьей шерсти, конечно, она не выглядела так шикарно, как классические оренбургские платки, но была тоже необычной.

А на вечере я решила не петь новые песни, а вспомнить уже спетые, которые я собрала в один сборник и издала с помощью Петра Степановича. Так что оставалось только готовиться и ждать.

Глава 58. Безумный день или Информация к размышлениям

То ли близкое расставание с Александром, то ли небольшая простуда от переносов туда и обратно – но настроение у меня было гнетущее. Я сердилась, хотя все складывалось просто отлично.

Но само осознание, что все идеи, которые я предлагала, слишком лёгко находили понимание и молниеносно внедрялись мною самой или нужными людьми, и все происходило легко и просто, не давало мне покоя. Никто не отвергал мои идеи, не критиковал, я не сталкивалась с непониманием или осмеянием окружавших людей. Нужны мне деньги – я их быстро заработала – правда, не своими руками, но тем не менее.

Нужно было своё имение, где можно будет спрятаться людям от войны – тут же появляется деревенька, да ещё с заводиками и по дешёвке. Нужны люди для исполнения задумок – и вот передо мной, как лист перед травой, стоят профессиональные работники, которые сами знают, что делать. Я не преодолевала трудности, мне не противостояли противники идей – а так не бывает! Что-то тут не то! Или это Судьба так мне помогает? Но даже она не в состоянии изменить людей настолько.

Вначале я думала, что буду менять только женский мир. Но уровень прокладок и новых способов раскроя ткани быстро исчерпался и мне надоел. Потом пришли игры, книги, валенки, переносы вещей, которые позволили заработать деньги.

Потом, понимая, что надвигается война с Наполеоном и мои деревни находились в эпицентре этих событий, я приняла решение спасти своих людей и, по возможности, помочь армии. А что может сделать женщина? Помогать раненым или уставшим солдатам. Как? С помощью тех же женщин, так возникло наше Общество. Но и тут все получилось легко и просто.

Но я всё с большим упорством влезала в мужские дела, что опять же никого не смущало. Пусть советы по внедрению пули Минье, полевых кухонь и полевой медицины, способов лечения людей пока остаются в большей степени советами, и воплотят их в жизнь, или нет – большой вопрос, но тем не менее, я пытаюсь их внедрить.

Но даже, если к ним и прислушаются, не очень понятно – где взять столько железа на полевые кухни, как их быстро массово отлить, распределить по армиям? И ведь для перевозки этих кухонь нужны лошади и повозки. Ту же пулю Минье надо отлить, опробовать, запустить в производство. А на это нужно согласие императора, одобрение военачальников. Слишком легко мне всё даётся, а это снижает радости от побед. Я ругала других авторов, у которых герои решали все проблемы по мановению волшебной палочки, а теперь уподобилась одной из них.

Даже с медициной и лекарствами я взяла на себя такой масштаб, который обычной дворянке, да и дворянину, не осилить. Это государственный масштаб, на который требуется огромные финансовые вливания и время. Но и тут с помощью Варвары мы справились быстро и блестяще – стоит лишь рассказать о лекарствах, как все сразу не просто прониклись этими идеями, а тут же исполнили. Но как бы мы не старались, на все три армии мы лекарств не наготовим. А лекарства, положенные в сумки гусарам одного полка – это очень мизерная помощь, да ещё и не понятно, воспользуются ли ей гусары. А ведь общество лекарей очень консервативное и раскачать их на новые способы лечения – очень трудно, чему и Карл Карлович являлся подтверждением. Он так и не проникся ими и довольно скептически отзывался о наших идеях.

Значит что – надо выходить на более высокий уровень и ехать в Петербург, к Императрице. Но время идет, дороги все хуже и хуже, а бросить все дела просто так я не могу. Да и жертвовать комфортом Барыни и надеяться, что она с пониманием отнесется к этой идее и помчится на перекладных в столицу и обратно, чтобы в нужный момент появилась я такая красивая и встретилась с императрицей, показав всем какая я умница, тоже не просто. Да даже если я и появлюсь в столице, не факт, что Императрица вспомнит обо мне и захочет встретиться. Но даже если встреча и состоится, ее авторитет не так высок, чтобы воздействовать на неповоротливую громаду чиновничества и военных. Но с другой стороны – лучше сделать и пожалеть об этом, чем не делать ничего.

И Барыня тоже хороша, уже зная масштаб трагедии от войны 1812 года, понимая, что её близкие, родные и просто знакомые могут погибнуть, ничего не делает для пользы дела, полностью полагаясь на мои усилия. Она только сидит в Интернете и развлекается, да устраивает тематические вечера.

За бурной деятельностью меня и Миши потерялась Маша, её чувства, её мысли, её становление. Но, с другой стороны, утратив мою плотную опеку, она стала взрослее и самостоятельнее, принимала свои решения, часто ездила в деревню, помогая крестьянам. Приняв мои слова, что людей надо оценивать по их качествам, а не по статусу, она много общалась с Полиной и Мишей, училась у них.

Вот и сейчас, я совсем не знала, что она приготовила для аукциона подарков и концерта. Единственное, что я слышала, это то, как она распевалась. Я ей показала несколько песен, подходящих для ее голоса, но что она выбрала – было секретом и для меня.

Мои беспокойные мысли были вызваны еще и этим самым пресловутым концертом и аукционом. Насколько я знала из рассказов Маши, которой писала Анетт, девушки и дамы вначале даже перессорились, кому за кем выступать. Чиновник, приставленный для составления списка выступлений, никак не мог их угомонить – каждой хотелось быть первой. Кое-как примирил их жребий, который провели для этого. Но в основном были песни или игра на фортепиано. Но для этого времени такое естественно – именно музицированием и занимались дамы.

Большинство работ на аукционе тоже традиционные – рисунки, вышивки, салфетки – то, чем занимались барышни этого времени. Многие работы были довольно искусными, особенно мне понравились вышивки. Одну я даже купила, а Маша выбрала симпатичную акварель. Но в основном работы покупали кавалеры в память о своих симпатиях. На вырученные деньги успели купить вещи – одежду, обувь – я точно не знала, так как вовсе не старалась в это влезать. Есть комитет во главе с Барышниковой и Верочкой – вот этим они и занимались, а дамы они инициативные.

С такими эмоциями я и зашла в зал и сразу увидела Барышникову и Верочку, которые приветствовали гостей.