Город Цветов - Мэри Хоффман

А зеваки подумали, что эти слова молодой монах говорит умирающему. По крайней мере, такие слухи ходили в Джилии в последующие дни — о том. что Никколо ди Кимичи умер про­щенным.

Тело великого князя перенесли в palazzo. Лучано был потрясен. Арианна подбежала к нему, чтобы утешить, но у нее не хватило смелости дотронуться до него. Детридж заключил его в медвежьи объятия. Скай удерживал Николаса, чтобы тот не пошел вслед за теми, кто нес тело его отца. Джорджия подбежала к ним и увиде­ла, что Лучано и Арианна смотрят друг другу в глаза. У нее упало сердце. Сейчас она не чувствовала ничего, кроме грусти.

— Я убил его, — произнес оцепеневший Лучано.

— Нет, — побледнев, сказал Николас. — Это сделал я.

Князь Фабрицио был поражен, когда слуги начали врываться в его комнату и падать перед ним на колени. Ему понадобилось время, чтобы понять, что они называют его великим князем, а это значит, что отец умер. Но вскоре после этого пришел Гаэ­тано, опираясь на руку Франчески, и подтвердил слухи, сказав, что Никколо действительно убили на дуэли. Два брата, еще сла­бые после ранений, отправились вместе с женами к отцу, тело которого лежало на высокой кровати.

— Не понимаю, — проговорил Фабрицио. — Крови почти нет. Как он умер? Вы могли бы спасти его, брат Сульен?

— Он успел сообщить мне, что отравил свою шпагу, и оружие, должно быть, перепутали, — сказал Сульен. — Но его слуга Эн­рико исчез, а великий князь не смог мне рассказать, какой яд был использован. Он умер, прежде чем я мог дать ему какое-нибудь лекарство.

Фабрицио склонил голову. Отец подстроил дуэль, которая неожиданно стала причиной его собственной гибели. Как это похоже на ди Кимичи! Когда же придет конец этим несчастьям, преследующим его семью? Он будет не герцогом Фабрицио Вторым из Джилии, как представлял себе, когда был маленьким мальчиком, а великим князем Фабрицио Первым из Тускии.

В спальню вошел Папа, которого Ринальдо поспешно вызвал из его резиденции. Он подошел к кровати с кадилом и произнес нараспев первые слова молитвы для усопших: «Иди, бессмерт­ная душа...»

— Прикажи, чтобы звонили во все колокола, — распорядил­ся великий князь Фабрицио, обращаясь к своему брату Гаэта­но. — Величайший из ди Кимичи мертв.

Все Страваганты собрались в монастыре, где брат Туллио дал им теплого молока со спиртным. Родольфо привел их туда, по­ка Сульен пытался спасти великого князя.

— Не понимаю, — снова сказал Лучано. — Я его почти не ранил.

— Оружие было отравлено, — мрачно произнес Николас. — Этот человек, Энрико, наверняка поменял их.

— Но почему? — удивился Скай. — Он был правой рукой герцога.

— Наверное, он двойной агент, — предположила Джор­джия. — Может быть, ему за это заплатили Нуччи?

— Он плохой человек, — убежденно сказал Сандро, которо­го никак нельзя было выпроводить из кухни. — Я знаю, что он убивал людей.

— Думаю, Энрико поменял шпаги, услышав слова Ская, — задумчиво проговорил Родольфо.

Все уставились на него.

— Я? — воскликнул Скай. — Но что я сказал?

— Я только догадываюсь. Но, думаю, он слышал, как Скай называет Сильвию по имени, и потом сообразил, что мать Арианны не погибла в Стеклянной комнате.

— Вы хотите сказать, что это он бросил бомбу? — спросила Джорджия.

— Если это был он, то наверняка понял, что убил собствен­ную невесту, — продолжал Родольфо. — Этого было бы доста­точно, чтобы захотеть отомстить великому князю.

— А новый великий князь — по-моему, это будет князь Фа­брицио — не отомстит Лучано? — забеспокоилась Джорджия. Она ничего не знала обо всей этой истории с предыдущей Du­chessa. Взрыв в Стеклянной комнате произошел до того, как она начала посещать Талию.

— Согласитесь, будет лучше, если Лучано поскорее покинет город — сказал Родольфо. — Хотя он и не знал о коварном за­мысле великого князя и убил его в честном бою.

— Но это не было честным боем, — возразил Николас. — Я отвлек его. Лучано не победил бы, не сделай я этого.

— Ты не знал, что шпага отравлена, — произнесла Джор­джия. — Это не твоя вина. Ты просто пытался спасти друга.

Но Николас будто ее не слышал.

В церкви на Пьяцца делла Каттедрале начали звонить колоко­ла. Их примеру вскоре последовали колокола монастыря Святой Марии из виноградника. Вскоре все колокола города подхватили скорбную мелодию, и джилийцы узнали, что их правитель умер.

Войдя в монастырь, Сульен сразу же подошел к Николасу.

— Идем со мной, — позвал он. — И вы тоже, Скай и Лучано.

Он привел их в церковь и подвел ко входу в лабиринт, так что Скай стоял первым.

— Я пойду последним, — сказал Сульен.

Когда Скай достиг середины, он подождал, чтобы остальные присоединились к нему. Он думал, что Николас не обойдет ла­биринт как следует — тот выглядел слишком потрясенным и несчастным. В центре было достаточно места, чтобы они все опу­стились на колени, и они сделали это. Казалось, прошли часы, прежде чем Скай почувствовал себя готовым вернуться в мир. Лучано медленно вышел вслед за ним. Наконец Сульен помог выйти Николасу, который тяжело опирался на его руку.

— А теперь послушайте, — произнес Сульен. — Не ты убил своего отца. И не ты, Лучано. И кстати, не тот негодяй Энрико. Никколо умер от собственной руки — это так же верно, как и то, что он выпил тот яд. Его ничем нельзя было спасти. Он был твоим отцом, Николас, и ты любил его, но он был человеком, который убивал своих врагов, и в конце концов это прервало его собствен­ную жизнь. — Он повернулся к Скаю: — Я хочу, чтобы вы оба сейчас вернулись. В вашем мире еще ночь. Я дам вам снотворное, а когда ты, Скай, проснешься дома, присматривай за Николасом.

Ты будешь ему нужен. И Джорджия. Она тоже должна уйти.

Джорджия открыла глаза в своей комнате, держа в руке фи­гурку крылатой лошадки. Она чувствовала себя так, словно проснулась после ужасного кошмара. Хотя с человеком, кото­рый был для нее важнее всех, все было в порядке. У нее перед глазами стояли Лучано и Арианна, с любовью глядящие друг на друга, и она не могла выбросить это из головы. Но она по­нимала, что больше беспокоится о Николасе. Прежде чем по­кинуть Талию, она договорилась со Скаем, что придет к нему ночью и позвонит на мобильный телефон.

Она поспешно оделась в темноте и быстро вышла из дома. Све­тили звезды, ночь была очень тихая. Шагая по темным улицам Ис­лингтона, она вспоминала, как однажды шла здесь раньше, когда договаривалась о том, что останется в Талии на Звездные Скачки. Как это тогда было просто! Жутко, но легко. Все, что ей надо было сделать, — это сидеть верхом на лошади полторы минуты. А теперь она не имела понятия, что делать, но она была нужна Николасу.