Незаконнорожденная - Кэтрин Уэбб

– Вы не собираетесь его прочесть? – Не снимая перчаток, Рейчел вытерла слезы.

– Не сейчас, – произнес он холодно.

– Она пишет о человеке…

– Больше ни слова!

Джонатан встал вполоборота к Рейчел, прикрыв рукой рот, и вдруг ужасно напомнил ей Ричарда, который вот так же поднял руку перед тем, как на нее замахнуться, всего несколько часов назад. «Когда я его встретила в первый раз, если бы не помощь Пташки, он бы меня задушил».

– Как давно у вас это письмо? Как вы могли его утаить? Я доверял вам! – проговорил Джонатан сурово.

Рейчел встала и отодвинулась от него. Она вспомнила о тяжелой стеклянной банке, которую он бросил ей под ноги, и о незрячем взгляде его пустых глаз, когда он это сделал. «Эта комната пропитана не только добром, но и злом», – подумалось ей. Внезапно она почувствовала, что не может находиться в этих четырех стенах ни секундой дольше. Лицо Джонатана было страшным. Он сделал к Рейчел два шага, и она бросилась вон из комнаты.

Выскочив из дома в Лэнсдаунском Полумесяце, Рейчел поняла, что сделала это в последний раз. Она больше не придет к Джонатану и никогда его не увидит. «Кто он на самом деле? Тот, кого знаю я, или тот, кого знает Пташка?» Рейчел поспешно спустилась по ступенькам крыльца и пошла вдоль Полумесяца, направляясь на запад, в другую сторону от центра города. На ходу она поняла, что ей вообще хочется уйти из Бата. Подальше от Ричарда, от их дома и от всего, что ей довелось узнать за время замужества. «Мне ничего не надо. Я сама по себе. Лучше я останусь одна», – подумала Рейчел и снова расплакалась. Боль в груди стала мучительной, и сделалось трудно дышать. Вдруг сзади кто-то ее окликнул.

– Подождите!

Она обернулась и увидела спешащего за ней следом Джонатана в черном сюртуке. Бледная кожа, темные волосы, темная одежда. Казалось, жизнь, полная страданий, лишила его более радостных красок. Он шел очень быстро, сутуля плечи, отворачиваясь от прохожих, и хромал больше обычного.

– Оставьте меня в покое! – крикнула ему в ответ Рейчел, отвернулась и продолжила идти мимо печальных каменных зданий, наблюдающих за ней пустыми глазницами окон.

Когда она дошла до выгона, Джонатан поравнялся с ней и поймал ее за руку в тот момент, когда она открывала калитку.

– Подождите, Рейчел. Куда вы идете?

– Подальше отсюда! Прочь… – шмыгнула носом Рейчел и закашлялась. Ее лицо было мокрым от слез.

– От меня? – проговорил он мрачно. – Вы что, на самом деле считаете, будто я ее убил?

– А это не так? – выкрикнула она. – Разве вы не убили бы меня дважды, если бы Пташка не остановила вас в первый раз, а я сама не увернулась от удара во второй?

Рейчел попыталась высвободить руку, и Джонатан ее отпустил. По его глазам было видно, что мысли у него в голове быстро сменяют одна другую.

– Но я ее любил, – пробормотал он, задыхаясь. – Я ее любил. Ну отчего, скажите на милость, я мог причинить ей зло?

Удары сердца гулко отдавались в висках Рейчел, голова, казалось, разламывалась от боли.

– Из-за всего, что она вам рассказала! Причина, верно, кроется в том, на что она намекает в письме, и в том, что она вам сказала при встрече, когда вы приехали в Батгемптон вне себя от ярости и горя! – сказала она. – Вы можете поклясться, что ваши воспоминания говорят об обратном?

– Я… я… – Он покачал головой.

Рейчел почувствовала, как ее покидают последние остатки надежды.

– Я сказала Пташке, что Элис, наверное, полюбила другого, ведь лишь это могло послужить поводом для того, чтобы вы захотели причинить ей вред. Но я ошиблась, разве не так? Она была ни в чем не виновата. Ни в чем. – (Джонатан не ответил, а только кивнул.) – Вы однажды упомянули, что вам приходилось убивать невинных, – тихо проговорила Рейчел, полная страха. – Вы говорили, что делали вещи, рассказ о которых заставил бы меня с криком выбежать из комнаты. А еще вы сказали, что пытались загладить вину, но это не помогло. – Джонатан по-прежнему только смотрел на нее и молчал. Рейчел с трудом могла говорить. В ее легких как будто совсем не оставалось воздуха. – Вы убивали невинных, – прошептала она.

– Да! – отозвался он.

– Так не пытайтесь это забыть. Разве у вас есть право на нечто подобное? Вспомните все, пусть случившееся встанет перед вашими глазами! Ну, вы расскажете мне, что видите?

– Я не могу.

– Вы должны! Правда кроется там, в вашей памяти, в ее темных провалах. Я это знаю. Отвечайте, вы убили ее? – крикнула Рейчел. Джонатан отвел глаза и уставился на плывущий туман, словно желая найти ответ. – Вы убили ее? – повторила Рейчел. Постепенно в выражении лица Джонатана произошла перемена. Его взгляд стал рассеянным, глаза расширились, и их наполнило такое безбрежное чувство вины, что в нем, казалось, можно было утонуть. – Это сделали вы? – снова потребовала ответа Рейчел. – Вы ее убили?

Эти слова прозвенели над выгоном, словно удар колокола.

– Да, – выдохнул Джонатан, и это слово было похоже на яд, убивающий все, чего бы он ни коснулся.

Рыдания сотрясли грудь Рейчел, и она застонала:

– О боже, как вы могли? Я в это не верила! Я думала, она жива! Я думала… Я защищала вас! Когда все это время Пташка настаивала, что вы виноваты, я с ней спорила, но она оказалась права! Вы погрязли в самой черной лжи, вы хуже всех! Как вы могли? – крикнула она и дала Джонатану пощечину.

Удар оказался совсем слабым, практически ничтожным по сравнению с той болью, которую она испытывала, но заставил Джонатана очнуться. Он схватил Рейчел за руки, но та стала сопротивляться, стремясь высвободиться.

– Подождите, Рейчел, я…

– Нет! Отпустите меня!

Ей наконец удалось вырваться. Она пробежала через калитку и устремилась вверх по крутому склону выгона, побелевшего от инея.

То и дело поскальзываясь, Рейчел с трудом карабкалась по косогору, желая лишь одного: поскорее скрыться от этого человека, убежать от всех и от всего. Трава под ногами была влажной и скользкой. Дыхание стало тяжелым, прерывистым, слезы застилали глаза. «Итак, у меня ничего нет, кроме мужа, который начинает меня ненавидеть не меньше, чем я его». Она ощущала такое горе, словно опять потеряла мать и отца… или Кристофера. Рейчел помнила, какой неестественно холодной показалась ей щека маленького брата, когда она поцеловала его, лежащего в гробу, во время похорон. Это было так мучительно. «Абигейл! – Рейчел поискала эхо ее голоса на задворках своего сознания, и оно откликнулось, хоть и стало тише, слабее. Но она его слышала. – Это ее тень, всего лишь тень. Память, не более. А может, подобным образом ищет утешения мое собственное сердце». Совсем запыхавшись, она остановилась, наклонившись вперед, чтобы отдышаться.

– Рейчел, постойте!

Она услышала его крик, раздавшийся совсем близко позади нее, и ее тело словно пронзила молния. «Он уже близко!» Она повернулась, но не смогла угадать, откуда донесся голос. В тумане ничего не было видно, кроме кочковатого косогора и, слева от нее, черных кустов боярышника на дне овражка с крутыми краями, вырытого ливневыми потоками. Слегка отдышавшись, Рейчел принялась карабкаться дальше. Сердце громко стучало. «На свете нет ни справедливости, ни доброты. В этом он оказался прав».

– Рейчел, вернитесь!

Его голос прозвучал ближе, – казалось, Джонатан был где-то совсем рядом. Рейчел в панике разрыдалась еще сильнее и продолжила путь.

Она уже дошла до места, где выгон стал ровнее, когда поняла, что не в силах идти дальше. Она села на тронутую морозом траву и, тяжело дыша, уткнула голову в поднятые колени, но уже через пару минут ощутила, как пот, струящийся по затылку и вдоль позвоночника, становится сперва холодным, а затем ледяным и сырой воздух начинает проникать под юбки. Больше она не чувствовала ничего. Казалось, прошла целая вечность. Наконец Рейчел почудилось, что она расслышала еще один крик – возможно, Джонатана. Это был простой оклик без слов, похоже, совсем далекий, а потому она не обратила на него внимания. «Какое кому дело, если он на этот раз меня догонит и наконец убьет? – Единственным, кого ее смерть могла опечалить, был Дункан Уикс. – Расстроится ли Пташка? Может, да, а может, и нет. Она так и не увидит письмо Элис. Эта девушка его так долго искала, а я отдала его Джонатану». Рейчел закрыла глаза и постаралась выбросить из головы все мысли. Но этого не получилось. Пустое сознание тут же заполнил яркий солнечный свет, и она поняла, что вспоминает о случившемся на переправе через Байбрук. Вот малютка Аби толкается, борясь за место у окна кареты. Ее светлые волосы мягче шелка. Она в своем любимом платьице цвета лаванды. Глаза матери искрятся счастьем – в последний раз. После того дня в них навсегда поселилась печаль, которая стала еще более явственной, когда умер и Кристофер. Рейчел услышала испуганный крик, увидела на красивой реке далекое лиловое пятнышко, быстро уносимое течением. Она нахмурилась и заставила себя отогнать мысли о смерти. Рейчел попыталась сосредоточиться на воспоминаниях о маленькой сестре, сидевшей рядом, о ее лиловом платье и светлых волосах. «Аби. Как мне дальше жить без тебя, дорогая?»