Меч эльфов. Рыцарь из рода Других - Бернхард Хеннен

Гисхильда посмотрела на приземистого мужчину, протолкавшегося в первый ряд. На нем были хорошие одежды и яркая шерстяная шапка. К куртке был пришит меховой воротник. Бедным он быть не может. Его шишковатый нос и красные обвисшие щеки показались ей знакомыми. Совершенно уверена она не была… Но если она сейчас на что-то решится и выиграет, то завоюет фирнстайнцев в течение нескольких мгновений.

— Может, ты и забыл меня, Хрольф Свейнссон, но я хорошо тебя помню. Мужчину, который никогда не снимает шапку, потому что ему не нравится, что его голова гладкая, словно попка ребенка. Ты подарил мне платья для кукол из остатков меха, когда я была маленькой. Хорошая идея! Мой отец потом заказал у тебя сотню подбитых мехом плащей для своих мандридов. Твой магазин стоит на южной оконечности рыбного рынка. А на твоей лестнице раньше всегда сидела слепая Гудрун, которая вырезала на яблоках рожицы и дарила их детям. Даже тем, у родителей которых никогда не было достаточно денег, чтобы купить в твоем магазине плащ. Тебя считают суровым дельцом, но мой отец всегда был убежден в том, что на самом деле у тебя доброе сердце.

Теперь Хрольф тоже уставился на нее так, будто она была привидением. Гисхильда огляделась по сторонам, выискивая знакомые лица. Большинство укутались, чтобы защититься от холода. И они изменились… Сейчас нельзя допустить ошибку. Одно неверное слово, и ее маленькая победа окажется напрасной. И тут она увидела худощавую фигуру… Ошибиться и спутать невозможно… Принцесса помахала рукой.

— Ты кланяешься, Рагнар? Ты еще помнишь, как часто говорил мне, что мечи — не для женских рук? Мне очень жаль, что я оказалась такой плохой ученицей.

В толпе послышались первые смешки.

— Ты еще помнишь, как звали третьего сына короля Освальда Сигурдссона?! — дрожащим стариковским голосом крикнул старый учитель.

Гисхильда закусила губу. Сколько часов она провела над зубрежкой своей родословной! Но этого предка она вспомнить не могла. Разве у Освальда было не два сына?

— Ха! — крикнул старик. — Ты действительно Гисхильда Гуннарсдоттир! Ты всегда вычеркивала маленького Вульфа Освальдсона из списка своих предков. Дюжину раз, и даже больше я напоминал тебе об этом. То, что он умер в своей колыбельке, еще до того как ему исполнился год, — еще не повод не помнить о нем.

— Тогда тебе, наверное, придется сидеть за моим столом, Рагнар, чтобы ты помнил все, что я забываю. Судя по твоему виду, ты давно не ел жаркого. Неужели последние зубы покинули тебя?

Старик широко открыл рот.

— У меня осталось еще семь. Вполне прилично для человека моего возраста. И уверяю тебя, Гисхильда, кусать я могу еще не хуже лисы, которая утащила гусенка. Мои знания сегодня не ценятся. За королевским столом сидят льстецы твоей матери. Хорошо откормленные ярлы, которые предпочитают давать добрые советы, чем сражаться на полях Друсны. Этих застольных вояк слишком много в пиршественном зале замка, с тех пор как твой отец отправился искать тебя. Где ты была все эти годы, Гисхильда? И где твой отец?

Гисхильда сознавала, что сейчас она не может ответить на эти вопросы. Не здесь. Слишком рано. И нужно было срочно обыграть вопросы, потому что она уже чувствовала на себе буравившие ее взгляды близстоящих людей.

— Истории королевских семей обсуждают в королевских покоях, — слегка запнувшись, произнесла она. Эмерелль пыталась подготовить ее к подобным ситуациям. Много часов она говорила с Гисхильдой о том, что значит быть правительницей. И у девушки возникло чувство, что слова эти были произнесены не непосредственно ею. — Ты должен знать это, Рагнар. Ты ведь так долго изучал историю.

— Да, принцесса. Извини, пожалуйста, госпожа. — Он торопливо закивал, и Гисхильде было больно видеть своего старого учителя таким подавленным.

— Ты придешь ко мне завтра, сразу после восхода солнца. Будешь сидеть за моим столом. Тогда и расскажешь о льстецах.

У нее возникло такое чувство, словно годы разом стерло с лица Рагнара. Его кожа засияла, когда он улыбнулся. Морщинки вокруг глаз стали глубже. Он казался счастливым.

— Я буду, госпожа. Сразу же после восхода солнца.

Люди обступили ее. Многие хотели прикоснуться к принцессе. Кто-то принес наполненный медом рог. Она подняла его высоко над головой.

— Я дома! Наконец-то! — громким голосом крикнула она, и ответом ей было ликование.

Пропасть исчезла. Она была окружена толпой и все смотрели на нее.

Гисхильда была счастлива. И в то же время впервые ощутила бремя, о котором говорила Эмерелль. Там, в Альвенмарке, она поняла это не до конца… И удивлялась тому, что королева постоянно заводила об этом разговор. Теперь было ясно, что имела в виду королева Других… Желание не разочаровать всех этих людей, и в то же время — сознание того, что это в принципе невозможно. Знание, отнявшее тепло и радость этого момента триумфа.

Хотя от городских ворот до королевского замка было всего несколько шагов, для того, чтобы пройти этот путь, Гисхильде понадобилось гораздо больше времени, чем на путь от Январского утеса до Фирнстайна. Купание в толпе было утомительным, словно битва. Даже во дворе замка ее тут же обступили снова. Здесь собралось столько лиц, окружавших ее с детства. Хорошо быть дома. Но теперь ей предстояла самая трудная часть возвращения домой. Ярлы должны были сразу понять, что ее намерения серьезны.

Два тролля распахнули массивные створки дверей, ведущих в пиршественный зал. В воздухе висел дым. Тлеющие в жаровнях угли отбрасывали красноватые отсветы на обитые листовым золотом колонны. В зале собралось порядка шестидесяти мужчин. Здесь никто не ликовал. Все эти новые ярлы были ей незнакомы.

Олловейн держался по левую руку от нее. По правую шла Юливее. Полсотни эльфийских рыцарей следовали за ней, звеня доспехами. Гисхильда обратила внимание на человека с красным лицом пьяницы, стоявшего в центре благородных. Это не препятствие, вообще никто! Рядом с ним держался красивый светловолосый парень. Единственный из всех, кто улыбался. Гисхильда сконцентрировалась на пьянице. Она пошла прямо к нему. Плащ она отбросила за спину. Доспех сверкал красным золотом в отсветах жаровен.

Сначала ярл смотрел на нее угрюмо. Потом в его взгляде появился вопрос, когда он понял, что девушка не собиралась останавливаться. Наконец он отпрянул, при этом едва не упав.

Подобно тому, как топор проходит через трухлявый щит, так и она во главе эльфов прошла сквозь стену ярлов. Благородные торопились убраться с пути Гисхильды и ее свиты. Один даже наступил на жаровню и, ругаясь, похромал прочь.

В зале воняло медом и вином. На столах были видны остатки праздничных блюд. Достойные мужи королевства не бедствовали.