Красные пианисты - Игорь Бондаренко

— А почему вы называли их солдатами свободы? — как бы между прочим поинтересовался Клинген.

— А как же… Свобода… Ну и все такое — ведь это то, что защищает западный мир.

— Я слышал, что ландскнехты получают немалые деньги, да и трофеи, наверное, были?

— Какие там трофеи у черномазых! Ведь те, что побогаче, чаще всего с нами, а остальные — голь, нищета. Ну кое-что попадалось, но редко, а так если что — брали натурой.

— Натурой?

— Ну да. Девочку там возьмешь, попользуешься… Всякое бывало… Давайте выпьем за фатерланд. Стелла!.. Цыпленочек!.. Дай два двойных!

— Нет, мне мозельвейна…

— Ну что вы, господин Клинген! Вам не к лицу пить эту кислятину!

— Я не люблю крепких напитков, — сказал Клаус.

— Ах, господин Клинген. Ведь двадцатый век — век высокой концентрации: высокие скорости, крепкие напитки, моря крови… Мне кто-то говорил, один художник нарисовал картину «Двадцатый век» — море крови. Это верно. Надо жить концентрированно, я бы сказал. Что должен уметь в наше время настоящий мужчина? Он должен уметь хорошо стрелять, уметь хорошо выпить, любить женщин!..

— Однако нам пора, — прервал его Клаус.

Оставив деньги на столе, Клинген, а за ним и Келлер вышли на воздух.

Одна из самых нарядных улиц Вены, Грабен, сверкала тысячами огней. Здесь не было пляшущих неоновых изображений, как в Америке, световые рекламы были сделаны с большим вкусом.

Клинген и Келлер свернули в проулок. Прохожие тут попадались редко, а скромные уличные фонари едва освещали номера домов.

— Докладывайте, — сказал Клинген, который уже усвоил этот командирский тон по отношению к помощнику.

— Все устроено, шеф! Документы достали. Они находятся у известного вам человека.

— Пришлось потрудиться?

— Да… Немного.

— Кое о чем я читал в прессе. Это ваша работа, капитан?

— Да, шеф.

— А нельзя было все это сделать потише?

— Никак нельзя…

— Вы видели документы? Их можно спрятать в рулевой колонке «мерседеса»?

— Думаю, что да… — чуть помедлив, утвердительно кивнул Келлер.

— За мной увязался хвост, — сказал Клинген. — Я еще не знаю, кто это. Но, конечно, не наш друг… Вам надо быть все время поблизости от меня.

— Он на машине? — спросил Келлер.

— Да.

— Ну что ж! У меня найдется для него небольшой сюрприз…

— Завтра я еду в Цель-ам-Зее, а вы приедете туда послезавтра, — сказал Клинген. — Будем осмотрительнее, капитан. Лучше, если мы появимся там порознь. В Кельн мы выезжаем восьмого утром. Будьте готовы!

Глава тринадцатая

— Как дела, Мак?

Этим вопросом Ингрид теперь всегда встречала Фака. И это было приятно ему.

— Я был у комиссара Клуте, — начал он. — Но он уже не работает в Бадль Креуце…

— Его отстранили?

— Хуже!.. Комиссара Клуте перевели с повышением в Зальцбург. Понимаешь? Маленькому комиссару решили закрыть рот… А лучший способ для этого — повысить и посадить в управление на должность, где он лишен всякой самостоятельности.

— А кто теперь работает в Бадль Креуце вместо Клуте? — поинтересовалась Ингрид.

— Некто Шлихте. Ты только бы глянула на него! О! Я помню эти лица. Непроницаемые и надменные… Мне даже показалось, что на лацкане его пиджака я вижу кружок со свастикой…

— Но ты сказал, что ездил к Клуте.

— После того как господин Шлихте отказался разговаривать со мной, я узнал, что Клуте теперь работает в Зальцбурге, и поехал туда.

— И что? — с интересом спросила Ингрид.

— Разговора у нас, в общем, тоже не получилось. Он явно боится… Когда мы вышли на улицу, Клуте только сказал мне: наблюдайте за домом Розенкранца и… забудьте, что вы услышали это от меня…

— Мак! Я боюсь за тебя… — встревожилась Ингрид.

— Глупости! Ничего они мне не сделают!

— И все-таки я боюсь, Мак.

Фак подошел и погладил ее по голове?

— Тебе пора собираться в «Парамон».

— Ты подождешь меня? Я только приму душ и переоденусь.

— Конечно.

Ингрид долго плескалась. Она любила купаться. Потом Фак увидел ее силуэт сквозь матовое стекло двери в ванную и ждал, когда она придет к нему.

Их медовый месяц тянулся уже год. Собственно, формально его нельзя было назвать медовым месяцем — ведь они не были зарегистрированы.

Хотя они родились и прожили большую часть своей жизни в Вене, но познакомились в Дубровнике, в Югославии.

Фак тогда проводил там свой отпуск на берегу Адриатического моря. Он был уже преуспевающим журналистом и мог позволить себе попутешествовать по Европе.

В отеле «Эксельсиор» Максимилиан снимал номер с видом на море.

Многоэтажный, в стиле модерн отель прилепился на склоне горы, у подножия которой сверкала в лучах солнца Адриатика. Два больших лифта готовы были в любую минуту доставить постояльцев отеля вниз, к морю, или вверх, в номера. Лифты эти ходили по каменным колодцам, вырубленным в скале. В «Эксельсиоре» были все удобства для туристов, но полоска берега — пляж около отеля — была узкой и одетой в камень. В воду вели металлические лестницы. Максимилиану хотелось поваляться где-нибудь на песке, и так как он приехал на своей машине, то каждое утро отправлялся куда-нибудь за город на поиски хорошего естественного пляжа.

Однажды он нашел маленькую бухточку, берег которой покрывал золотистый песок. Максимилиан собирался было уже пойти за машиной, которую оставил на дороге, чтобы пригнать ее сюда, когда заметил, что бухточка занята. За большим камнем он разглядел лежащую девушку. Вскоре она поднялась и побрела к воде.

Девушка нырнула, поплыла вдоль берега к утесу, а потом, вернувшись, легла на берегу. Белая пенящаяся вода накрывала ее с головой. Видно, она совсем не боялась воды и позволяла волне переворачивать себя и швырять на мокрый песок.

Фак вел себя, как мальчик-подросток, который подглядывает в замочную скважину, чтобы увидеть недозволенное. Ему хотелось также увидеть того, с кем приехала сюда эта девушка. Не может же она быть одна? Но шло время, а никто не появлялся. «Прекрасное начало для романа», — подумал Максимилиан. И все-таки он еще не верил, что она здесь одна.

Солнце уже поднялось высоко. Это было жаркое солнце Адриатики. Хотелось выкупаться. Фак решил найти что-либо подобное этой бухточке. Но поблизости ничего подходящего не оказалось, и ему пришлось проехать километров пятнадцать, прежде чем он увидел песчаный берег.

Так приятно было окунуться. Потом Фак выбрался на горячий песок. Легкий ветерок овевал его. Небо было прозрачным, глубоким. Его сферическая поверхность, удивительно правильная, навевала мысли о гармонии Вселенной. Но Фак думал не только об этом, в его воображении стояла девушка, которая осталась в маленькой пустынной бухточке. И о чем бы он ни думал, ее образ не тускнел. Фак снова возвращался к мысли о ней. Он понял, что должен поехать и познакомиться с этой девушкой. Он окунулся еще раз, оделся и через несколько минут подъезжал к знакомому месту.