Загадки первых русских князей - Александр Королев

Затем же, после этих времен, в лето 6428 послал князь Игорь на греков русских воинов 10 тысяч ладей. И приплыли к Цесарюграду, и много зла причинила русь: Суд весь пожгли огнем, а кого брали в плен, одних распинали, других секли на земле, иных же расстреливали стрелами, поставив их перед собой, как это творят ратные. Также ломали руки и связывали, вбивая железные гвозди посреди голов, и многие церкви огню предали. В это время царствовал в городе Роман, и тотчас послал Роман цесарь патрикия Феофана с воинами на русских, и огненным устройством пожгли корабли русские. И возвратилась русь восвояси.

В то же лето отдыхали, и другое, а на третье пошли вновь.

В лето 6430. Олег пошел на Грецию и пришел к Цесарюграду. И греки заперли Суд, а город затворили. И вылез Олег, и повелел извлечь корабли на берег, и повоевал около города, и многие убийства причинил грекам, и разбили многие палаты и церкви. И повелел Олег своим воинам сделать колеса…

…И установил Олег дать на 100, 200 кораблей, по 12 гривен на человека, а в корабле по сорока мужей. Сам же взял золото и паволоки, и возложил дань, которую и доселе дают князьям русским. И сказал Олег: «Шейте паруса из паволок руси, а словенам шелковые…»

…Олег пришел к Киеву, к Игорю, доставив сюда золото и паволоки, и вино, и плоды…

…Пошел Олег к Новгороду и оттуда в Ладогу. Другие же говорят, что он ушел за море, и ужалила его змея в ногу, и с того умер. Есть могила его в Ладоге.

Игорь же сидел в Киеве, княжа и воюя с древлянами и угличами. И был у него воевода именем Свеньделд. И подчинил угличей, возложив на них дань, и отдал ее Свеньделду. И не сдался один город, называемый Пересечен, и сидел около него три лета и едва взял. И сидели угличи в низовье Днепра, а после этого пришли в междуречье Буга и Днестра, и сели там. И дал же и дань деревскую Свеньделду, и брали по черной куне от дыма. И сказала дружина Игорю: «Много дал одному мужу»…».

III

Отрывок из части первой «истории российской» В. Н. Татищева{410}

Из главы четвертой

«О Истории Иоакима епископа Новогородскаго»

А. В Предъизвесчении я показал, что хотя все наши и польские историки Нестора Печерского за первейшаго историка руского почитают, однако ж то довольно видимо, что прежде его писатели были, да книги те погибли или есче где хранятца, или, коих-л ибо обстоятельств ради, от неразсудных презираеми, как то довольно примечаем, что несмысленные малые книжки или тетрадки, великой разум и нуждное к ведению малости ради презирают, а великие, баснями и лжами наполненные, предпочитают, и так оные полезные в забвение предаются. Междо такими неведомыми Нестору и забвенными историки есть Иоаким, первый епископ новогородский, о котором хотя нигде, чтоб он историю писал, не упоминается, но сие не дивно, ибо видим других многих, яко Нифонта новогородского и пр… Сиа же, которую я при окончании труда моего получил, мнится, совершенно древняго писателя более, нежели Нестор, сведусчаго и не иначе, как в греческом языке, так в истории искусного. Хотя нечто и баснословное по тогдашнему обычаю внесено, по обстоятельствам кресчения новогородцев точно показует о себе, что есть Иоаким епископ… Он приехал в Русь с другими епископы 991-го… и определен в Новград, умер 1030-го. Другое обстоятельство, что хотя так много разных манускрыптов древних я имел… однако ж многих в них обстоятельств, положенных в прологах и польских историях, не нахожу, а здесь почти точно или ясняе тех положены. Следственно, оные сочинители не откуда, как из сея истории брали…

В. Снискание мое к сочинению полной и ясной древней истории понуждало меня искать всюду полнейших манускрыптов для списания или прочитания. Междо многими людьми и местами, где оных чаял, просил я ближнего моего свойственника Мелхиседека Борсчова (которой по многим монастырям игуменом, наконец, архимандритом Бизюкова монастыря был), чтоб мне дал обстоятельное известие, где какие древние истории в книгохранительницах находятся, а ежели в Бизюкове монастыре есть, то б прислал мне для просмотрения, ибо я ведал, что он в книгах мало знал и меньше охоты к ним имел. На которое мое письмо 1748-го майя от 20 числа получил от него ответ следуюсчаго содержания:

«По желанию вашему древних исторей я никаких здесь не имею, а хотя в Успенском Старицком и Отроче Тверском монастырех и в других, где я прежде был, старых книг письменных есть немало, да какие, подлинно не знаю, для того что описей им нет и мне их ныне достать к вам послать неможно, разве впредь где достать случай иметь буду. А ныне монах Вениамину, которой о собрании руской истории трудится, по многим монастырем и домам ездя, немало книг руских и польских собрал. Я его просил, чтоб из руских старинных книг хотя одну для посылки к вам прислал, а я ему обесчал заклад дать для верности, да отговорился, что послать не может, а обесчал сам к вам ехать, если о болезнь не удержит; я ему на то обесчал за подводы и харч заплатить. Однако ж он не поехал, сказав, [что] за старостию и болезнию ехать не может, а прислал три тетради, которые при сем посланы, и прошу оные не умедля мне возвратить, чтоб ему отдать».

C. Сии тетради видно, что из книги сшитой выняты, по разметке 4, 5 и 6-я, письмо новое, но худое, склад старой, смешенной с новым, но самой простой и наречие новогородское. Начало видимо, что писано о народах, как у Нестора, с изъяснениами из польских, но много весьма неправильно, яко славян сарматами и сарматские народы славянами имяновал и не в тех местех, где надлежало, клал, в чем он, веря польским, обманулся. По окончании же описания народов и их поступков зачал то писать, чего у Нестора нет, из которых я выбрал токмо то, чего у Нестора не находится или здесь иначей положено, как следует.

О князех руских старобытных Нестор монах не добре сведем бе, что ся деяло у нас славян во Новеграде, а святитель Иоаким, добре сведомый, написа, еже сынове Афетовы и внуки отделишася, и един от князь, Славен з братом Скифом, имея многие войны на востоце, идоша к западу, многи земли о Черном мори и Дунае себе покориша. И от старшего брата прозвашася славяне, а греки их ово похвально алазони, ово поносно амазони (еже есть жены бес титек) имяновали, яко о сем стихотворец древний Ювелий глаголет.

D. Славен князь, оставя во Фракии и Иллирии на вскрай моря и по Дунаеви сына Бастарна, иде к полуносчи и град великий созда, во свое имя Славенск нарече. А Скиф остася у Понта и Меотиса в пустынех обитати, питаяся от скот и грабительства и прозвася страна та Скифиа Великая.

По устроении Великого града умре Славен князь, а по нем владаху сынове его и внуки много сот лет. И бе князь Вандал, владая славянами, ходя всюду на север, восток и запад морем и землею, многи земли на вскрай моря повоева и народы себе покоря, возвратися во град Великий.

По сем Вандал послал на запад подвластных своих князей и свойственников Гардорика и Гунигара с великими войски славян, руси и чуди. И сии шедше, многи земли повоевав, не возвратишася. А Вандал разгневався на ня, вся земли их от моря до моря себе покори и сыновом своим вдаде. Он имел три сына: Избора, Владимира и Столпосвята. Каждому из них построй по единому граду, и в их имяна нарече, и всю землю им разделя, сам пребывал во Велице граде лета многа и в старости глубоце умре, а по себе Избору град Великий и братию его во власть предаст. Потом измроша Избор и Столпосвят, а Владимир приат власть на всей земли. Он имел жену от варяг Адвинду, вельми прекрасну и мудру, о ней же многое от старых повествуется и в песнех восклицают.

E. По смерти Владимира и матери ево Адвинды княжили сынове его и внуки до Буривоя, иже девятый бе по Владимире, имяна же сих осьми неведомы, ни дел их, разве в песнех древних воспоминают.

Буривой, имея тяжку войну с варяги, множицею побеждаше их и облада всю Бярмию до Кумени. Последи при оной реце побежден Буривой бысть, вся свои вой погуби, едва сам спасеся, иде во град Бярмы, иже на острове сый крепце устроенный, иде же князи подвластнии пребываху, и тамо, пребывая, умре. Варяги же, абие пришедше град Великий и протчии обладаша и дань тяжку возложиша на словяны, русь и чудь.

Людие же терпяху тугу велику от варяг, пославше к Буривою, испросиша у него сына Гостомысла, да княжит во Велице граде. И егда Гостомысл приа власть, абие варяги бывшия овы изби, овы изгна, и дань варягом отрече, и, шед на ня, победи, и град во имя старейшаго сына своего Выбора при мори построй, учини с варяги мир, и бысть тишина по всей земли. Сей Гостомысл бе муж елико храбр, толико мудр, всем соседом своим страшный, а людем его любим, расправы ради и правосудна. Сего ради вси окольни чтяху его и дары и дани даюсче, купуя мир от него. Многи же князи от далеких стран прихождаху морем и землею послушати мудрости, и видети суд его, и просити совета и учения его, яко тем проел авися всюду.