Москва, Токио, Лондон - Двадцать лет германской внешней политики - Герберт Дирксен

(...)

Если гермпра действительно хочет сохранить с СССР отношения, о которых говорил рейхсканцлер и которые издавна существуют между военными ведомствами обеих стран, необходимо, чтобы правительство железной рукой немедленно положило конец всем этим эксцессам.

(...)

Гартман заявил, что военное ведомство Германии, как один человек, стоит за сохранение дружеских отношений с СССР и что военный министр Бломберг в этом духе выступает на заседаниях правительства. (...) Дирксен сказал, что он очень благодарит меня за мой откровенный разговор, который является тем более своевременным, что полковник Гартман через два дня едет в Берлин и там сможет под свежим впечатлением разговора передать мои предупреждения своему начальству.

Н. КРЕСТИНСКИЙ

ЦГАСА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 497. Л. 81-84. Заверенная копия.

"Большевизм в России не вечен"

Из письма фон Дирксена Гитлеру

Апрель 1933 г.

(...) Мы не можем ослабить наши позиции на востоке Европы и, следовательно, ухудшать наши отношения с Россией. Это особенно важно для национальной германской внешней политики. (...) Мы должны бороться против своей политической изоляции, и в этой борьбе наши договоры и соглашения с Россией должны быть и дальше тем трамплином, который принес нам уже столько политических выгод.

Большевизм в России не вечен. Процесс развития национального духа, который показывается теперь во всем мире, охватит в конечном итоге и Россию. Большевизм с его нуждой и ошибками сам подготовляет почву для этого. Мы должны оставить это в центре нашего внимания.

Исторически мы должны держаться за хорошие отношения с Россией, с которой мы безусловно рано или поздно опять будем иметь непосредственные границы.

При таких условиях мы должны проявлять особенную осторожность во всех тех внутриполитических и полицейских мероприятиях, которые могут прямо ухудшить наши отношения с Москвой.

ЦГАСА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 497 Л. 87

Из беседы Бессонова и Александровского с Мильхом в Берлине 29 мая 1933 г.

Сообщение в Москву

Берлин, 3 июня 1933 г.

29-го мая я и Александровский завтракали с Мильхом в посольстве. Из очень длинного и в общем довольно интересного разговора следует выделить некоторые моменты:

1) О Дирксене. Мильх сообщил, что против Дирксена велась длительная интрига, которая может считаться сейчас ликвидированной. Дирксен как прямой, открытый и честный человек не умел и не мог бороться против своих врагов. Однако, благодаря стараниям его (Мильха) репутация Дирксена полностью восстановлена. Его приняли Гитлер и Геринг, тоже будто бы по протекции Мильха, и он возвращается в Москву как персона гратиссима. (...)

5) Крайне интересен ответ, который Мильх дал на вопрос Александровского относительно того, являются ли они только националистами или также и социалистами. По этому вопросу Мильх пытался сконструировать теорию, из которой выходило, что германская буржуазия не подлежит ликвидации по той простой причине, что она играет в Германии ту же самую роль, которую крестьяне играют в СССР. Подобно тому как мы (т. е. СССР) не уничтожаем крестьянство, а пытаемся его переделать мирными средствами, так точно и немецкие наци будут пытаться мирными средствами вовлечь буржуазию в национальный социализм...

7) О Гитлере и Гинденбурге. По мнению Мильха, вопрос о замене Гинденбурга Гитлером есть лишь вопрос времени. Однако, он не допускает мысли о том, что Гитлер мог бы превратиться, скажем, в народного короля. Для этого Гитлер слишком скромен и честен в отличие, скажем, от Геринга, у которого элементы личного честолюбия, по мнению Мильха, чрезвычайно развиты.

8) О встрече руководителей наци с советскими деятелями.

По мнению Мильха, основным вопросом советско-германского сближения является подготовка для встречи кого-нибудь из руководящих деятелей национал-социалистического движения с руководящими политиками СССР [предложение пригласить в СССР Геринга].

С. БЕССОНОВ

Из дневника Крестинского. Прием фон Дирксена

19 июня 1933 г.

Секретно

(...) 2. Я сказал Дирксену, что хотя инициатива сегодняшнего свидания принадлежит ему, я вынужден с самого начала переговорить с ним по очень неприятному вопросу. За 12 лет работы моей по линии советско-германских отношений, - 9 лет в Берлине и уже почти 3 года здесь, мне ни разу не приходилось говорить по столь неприятному поводу, - я имею в виду ярко антисоветское выступление германской делегации в Лондоне. Два дня тому назад председатель делегации Гугенберг вручил председателю конференции, - это я точно не знаю, - меморандум, в котором развиваются планы колонизации южной части России и вообще Восточной Европы, причем также ставится цель положить конец господствующей до сих пор в СССР революции. Хотя германская делегация пытается дезавуировать Гугенберга и отмежеваться от его меморандума, но мне лично представляется, что меморандум носит вполне официальный характер: во-первых, потому, что об этом заявил сам Гугенберг в интервью, данном перед своим отъездом из Лондона, во-вторых, весь круг идей меморандума - это не круг идей самого Гугенберга, а круг идей Розенберга и других вождей национал-социалистов.

Поэтому ответственность за меморандум несет гермпра. Содержание меморандума находится в столь резком противоречии с Берлинским договором и существующими между СССР и Германией дружественными отношениями, что гермпра должно представить нам объяснения по поводу этого выступления. Дирксен сказал мне, что он только вчера узнал на приеме у французов об этой истории и затребовал сведений из Берлина, но пока еще ничего не имеет. Как только получит, он явится ко мне и даст требуемые мною разъяснения. (...)

Н. КРЕСТИНСКИЙ

ЦГАСА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. Л. 163-164. Заверенная копия.

Дневник Крестинского. Прием фон Дирксена

1 августа 1933 г. Секретно

(...) [Дирксен просит советскую сторону дать агреман нынешнему германскому послу в Турции Рихарду Надельному. 60 лет. К нему очень хорошо относится Гиндербурп] (...) Надольный очень близко стоит к руководству национал-социалистов. (...) Наконец, уже уходя, Дирксен обратил мое внимание на то, что в номере "Красной звезды", офицерского органа Наркомвоена, от 23 июля напечатана статья, приводящая сравнительные цифры в армиях всех стран. Там, между прочим, сказано, что Германия в 1925 г. обладала армией в 100 000 человек, а сейчас численность германской армии доходит до 400-450 тысяч человек.

Дирксен напоминает мне, что германское правительство, рейхсвер и в частности он лично очень чувствительны ко всякого рода сообщениям о германских вооружениях, особенно если они идут из такого источника, как наш официальный орган, который за границей рассматривается как дружественный Германии и осведомленный орган. Цифры, приведенные в "Красной звезде", всеми противниками Германии будут приняты, как не подлежащие сомнениям и оспариванию. Дирксен очень просил бы меня об этом его последнем замечании довести до сведения т. Ворошилова.

Н. КРЕСТИНСКИЙ

Из дневника Крестинского. Прием фон Дирксена

17 августа 1933 г. Секретно

Хотя накануне завтрака у Енукидзе мы простились уже с Дирксеном и условились, что он не будет специально заходить ко мне прощаться, тем не менее 17-го утром Дирксен позвонил и просил принять его на несколько минут. Я принял Дирксена в 4 часа.

Дирксен заговорил о взаимоотношениях между Рейхсвером и Красной Армией. 5 или 7 августа, когда Твардовски, по возвращении своем в Москву, разговаривал с т. Штерном относительно прекращения прежних форм сотрудничества и спрашивая о причинах такого нашего решения, Штерн ответил ему, что спрашивать об этом нужно не нас, а фон Палена, который посвятил французов в наши взаимоотношения. (...) [По словам Дирксена] фон Папен подчеркнул; что он был совершенно не в курсе взаимоотношений между Рейхсвером и Красной Армией и потому никому ничего об этих взаимоотношениях сообщить не мог. Дирксен очень рад, что получил от Папена такое категорическое опровержение, которое показывает, что все те обращения, которые нам делались с французской стороны, являются сознательной дезинформацией. Он надеется, что это опровержение поможет разряжению той атмосферы, которая создалась в последнее время между правительствами СССР и Германии.

Н. КРЕСТИНСКИЙ

ЦГАСА.Ф. 33987. Оп. 3. Д. 505. Л. 132-133. Заверенная копия

Из писем советника германского посольства в москве д-ра фон Твардовски

18 сентября 1933 г.

Дорогой Типпельскирх!

(...) Мне один хорошо знакомый со здешним положением американец о теперешнем состоянии сельского хозяйства говорил: "С точки зрения гуманности то, что произошло в нынешнем году, является жутким. В этом не может быть никакого сомнения. С другой стороны, голодная катастрофа в нынешнем году означает безоговорочное усиление Советского строя в деревне: в особенности колхозники до сих пор были проникнуты убеждением, что Советское правительство не даст им умереть с голода. Благодаря этому, стимулом в отношении работы являлся для них до сих пор вопрос о том, в какой мере они имели возможность превращать в деньги то зерно, которое находилось в их распоряжении, чтобы таким образом удовлетворить свои насущные потребности. Прошлой осенью крестьянство пришло к следующему убеждению: нет смысла работать, т.к. либо мы не сможет ничего купить на те деньги, которые мы выручаем от продажи зерна, либо у нас отбирается даже (самое) зерно. Итак, для чего же работать? В результате этого была потеряна значительная часть урожая, так как она не была собрана. Теперь же Советское правительство наглядно показало крестьянам, что, если, мол, Вы не работаете, Вам просто-напросто дадут умереть с голода. В результате этого стимул, заключавшийся в стремлении выручить деньги, сменился стимулом, заключающимся в паническом страхе перед голодной смертью, а это обстоятельство побуждает крестьян работать по уборке урожая из последних сил. Правительство показало свое беспощадное оружие, и крестьянству приходится склониться перед ним. Я не разделяю этой оценки в полном масштабе, однако многое в ней является наверняка правильным. (...)