Правда выше солнца (СИ) - Герасименко Анатолий

Кадмил прокрутил жезл в пальцах, разбив моросящую дождевую завесу. Легко сказать: не убивай. «Парень, видно, всё так же верит в моё божественное бессмертие, – сердито подумал он. – А ведь несносный Спиро прав: те, кого я встречу, будут драться насмерть. Глупо вот так погибнуть в двух шагах от цели…»

– Будем действовать по обстоятельствам, – сказал он. – Для начала надо бы внутрь пробраться.

Но с этим повезло: ключ, найденный в караулке, отпер дворцовую дверь бесшумно и споро. Внутри было черным-черно, даже по сравнению с тьмой, что давила снаружи. Кадмил яростно поскрёб зудевший шрам.

– Да буду я к себе милостив, – пробормотал он и добавил чуть громче: – Оставь двоих у входа, и пойдём.

Жечь факелы было нельзя: враз заметят. Столпившись гурьбой в зале, бойцы выжидали, пока глаза не свыклись с мраком, затем двинулись вглубь дворца – напряжённые, озирающиеся, готовые ко всему. Акрион за время путешествия на «Саламинии» вычертил план дворца и заставил каждого вызубрить все комнаты и переходы. Теперь любой из лудиев мог сказать, где он находится, и сколько шагов осталось до следующего поворота. Они подготовились, о да; и подготовились хорошо.

Шли порядком, который придумал Кадмил (на самом деле, не придумал, а узнал когда-то от батимских стражников Локсия). Как только на пути встречалась дверь, двое бойцов, вооружённых луками, становились по бокам от проёма, а третий распахивал дверь пинком и тут же отпрыгивал. Лучники, выждав немного, входили, пригнувшись, внутрь. Первый, со стрелой, наложенной на тетиву, метил направо, второй лучник следовал за первым и выцеливал полумрак по левую сторону от двери. Если бы внутри таились в засаде стражники, им бы пришлось худо.

Но стражников отчего-то не было.

Навстречу воинам вскидывались с лежанок сонные рабы. Получали пару тумаков в живот или по голове, ложились, скрючившись, под ноги захватчикам. Порой кто-нибудь коротко вскрикивал, но ему добавляли пинка, и снова водворялась тишина, которую нарушало только страдальческое сопение: лудии наскоро вязали рабов, затыкали рты подвернувшимися под руку тряпками и шли дальше.

Комната сменяла комнату, дверь распахивалась за дверью, новые рабы и слуги валились на пол, отползали к стенам, воздевали руки, моля пощадить. И – ни единого стражника, вообще никого, кто держал бы при себе оружие или хотя бы стоял на часах. Словно и не ждала Эвника возвращения мстящего Акриона, словно и не готовилась к битве.

Могла ли она быть столь беспечной?

Время от времени Акрион делал знак, и все замирали. Чутко прислушивались к шорохам, чтобы быть настороже, если кто-то задумал бы напасть на отряд сзади.

Однако никто не нападал.

В коридорах Кадмил выступал впереди отряда, держа перед собой жезл, а по бокам от него шли лучники, целясь крест-накрест. За ними неотступно крался с мечом наголо Акрион, и ещё позади – вся остальная орава. Они готовы были к любой опасности, к любой драке.

Но драки не было.

Дворец, казалось, мирно спал, и ни одна душа – вроде бы! – не собиралась дать им отпор. Лишь несчастные, ничего не соображающие спросонья рабы попадались навстречу. Кадмил весь извёлся, ожидая, что закричат воины, зазвенит бронза, запоют над головой стрелы. Но было тихо. Только дождь шептал из-за окон бесконечную колыбельную всем, кто мог её слышать.

А потом они добрались до женской половины, и пошло веселье.

Началось с того, что у входа в гинекей наконец-то обнаружилась стража – в лице троих молодых парней. Видимо, Эвника не слишком много внимания уделяла дисциплине, потому что стражники на посту устроили самый настоящий симпосий. Развалившись на подстеленных шкурах, они резались в кости. Рядом стояло блюдо с фруктами, и тут же на складных стульях сидели две девушки из числа царской обслуги. Девушки следили за игрой, тихонько ворковали меж собою. Копья стояли у стены, в углу.

Кадмил сделал знак лучникам, тщательно прицелился и нажал клавишу.

Тишина рассыпалась вдребезги, как разбитая амфора. Молния фыркнула, вонзилась в голову стражнику. Тот выгнулся напряжённой дугой, лягнул ногами блюдо. Девушки вскочили, завизжали на два голоса. Уши Кадмила будто бы губкой заткнули – так был силён этот плотный, вибрирующий звук. Он поймал в прицел меж змеиных голов второго стражника, но кто-то толкнул под руку, и молния ушла в потолок. Копьё длинной тенью мелькнуло перед глазами. Позади отчаянно заорали. Жезл изрыгнул ворох молний, тупо щёлкнула рядом тетива. Девичий визг оборвался.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Зато послышались испуганные возгласы изнутри гинекея.

Акрион прыгнул вперёд. Стражники у его ног лежали вповалку, один – со стрелой в горле. Девушки жались к стенкам.

– Сестра! – загремел Акрион. – Ищите сестру! Не проливайте кровь! Эвника нужна живой!

И он первым исчез за дверью.

Бойцы с радостными воплями устремились следом.

– Смерть на меня, – буркнул Кадмил, прокладывая дорогу в людском месиве, крикливом, мешкотном, исполненном острого железа и угловатой бронзы. Лудии расступались, стараясь дать дорогу: знали, что с ними идёт на штурм живой бог. Ещё на корабле он устроил небольшое представление, в котором был задействован жезл, светящиеся кристаллы, ворох пакли и пара добровольцев из числа зрителей-лудиев. Когда огонь удалось потушить, а добровольцев отпоили вином, ни у кого не осталось сомнений, что Кадмил – и есть самый настоящий Гермес-Душеводитель.

И очень хорошо, потому что сейчас лишь трепет перед божественным посланником (хорошо вооружённым) удерживал эту банду вчерашних рабов от немедленного повального грабежа и массового изнасилования рабынь. Лудии всерьёз боялись Кадмилова гнева. Ведь тиррены, по сути, верили в тех же богов, что и эллины, только называли их на свой лад. Зевс у них был Тиния, Гера – Унона, Афина – Менрва, Аполлон – Аплу. Ну, а тирренского ловкача-Гермеса звали Турмусом. Кстати, он же заправлял и загробным царством…

…Но как, во имя придуманных богов, они смогут отыскать Эвнику, если не знают, как та выглядит?! Акрион не понимает, о чём просит. «Сейчас эта стерва сбежит, – думал Кадмил, расталкивая лудиев. – Накинет рваный хитон, чтобы приняли за рабыню, и смоется через какой-нибудь тайный ход. Я бы, во всяком случае, так и сделал на её месте. Проклятье, хотели ведь всё обставить по-тихому. Поди поймай теперь Эвнику в этой сутолоке!»

В гинекее летали по стенам тени от факелов, метались, крича, перепуганные девушки. Мраморная Гестия, склонив голову, взирала на своё разорённое царство. Блики от ламп прыгали по каменному лицу, и казалось, что богиня шевелит губами, проклиная воинов, посмевших ворваться туда, куда мужчинам входить запрещено.

Лудии, конечно, не осмеливались чинить насилие при будущем царе и его могущественном наставнике. Но, как ни крути, это были мужчины, которые давно не видели существ противоположного пола. И сейчас они радостно ревели, хватали перепуганных девчонок, тискали, мяли, рвали тонкую ткань хитонов – словом, вели себя не лучшим образом. «Это всё на руку Эвнике! – в отчаянии думал Кадмил, вглядываясь в мелькавшие, искажённые ужасом женские лица. – Где же она? Надо сказать Акриону, чтобы велел перекрыть все выходы…»

В этот момент Акрион оглушительно закричал по-тирренски – он вообще здорово научился орать на бойцов, видно, сказывалась актёрская практика:

– Ко мне! Все ко мне, живо!

Лудии неохотно послушались. Выпустили из объятий помятых, плачущих рабынь, подобрали обронённые щиты, подтянулись к вождю. Акрион, возвышаясь над воинами (в большинстве своём, они были обычного для тирренов небольшого роста), объявил:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Мы ищем мою сестру! Ищите Эвнику, не трогайте больше никого! Мне нужна Эвника!

«Да они не знают её в лицо, дубина!» – хотел выкрикнуть в досаде Кадмил. Но тут от дальней стены, где чернел проход в спальни, послышался женский голос:

– Акрион! Братец!

Голоса лудиев, плач рабынь, лязг железа и бронзы – всё затихло.

Она стояла рядом со алтарём, сжимая в ладони рукоять кинжала. Другой рукой теребила складки пеплоса на груди. «Смело, – оценил Кадмил. – Не удалось, верно, сбежать, и решила встретить судьбу. Что ж, тем лучше для нас».