Чёрная река - Токацин

Скрип двери и пробежавший по спине холодок заставили её замереть и прижаться к стене. Из дома Ойти, неловко прижав крылья и пригибаясь в дверях, выбирались Лигнессы-стражники, увешанные защитными пластинами и самоцветами. За ними, сердито помахивая хвостом, вышла Арашти, ещё двое Ойти остановились в дверях. Выглядели они встревоженными.

— Вы не переусердствуете, о воины? — хмуро спросила старшая из торговцев. Стражник, развернувшись, крылом едва не сбил её с ног.

— Разве мои слова недостаточно понятны? — он приоткрыл пасть, показывая острые изогнутые зубы. — Ваше дело — немедленно сообщить нам, когда она вернётся, и удержать её до нашего появления. Наше дело — уменьшить, как только возможно, неприятности, ожидающие вас.

— Кесса ничем не навредила Шелрису и его жителям, — пробормотал один из Ойти, глядя в землю. Странница благодарно улыбнулась, но ей было не по себе.

— Вмешательство во внутренние дела Гванахэти, нарушение прямого приказа Повелителя Туч, пособничество преступникам-дикарям, — Лигнесс загнул три пальца из семи. — Поверь, мы и так проявляем чрезмерную мягкость. Только из-за того, что ссора с Ойтиссой — не в интересах Повелителя Туч. Только из-за этого. Держи рот закрытым, а лапы — при себе, чужеземец.

Грохоча по мостовой тяжёлыми сапогами, Лигнессы удалились. Арашти тяжело вздохнула, окинула встревоженным взглядом пустую улицу и закрыла за собой дверь. Кесса попятилась, медленно, шаг за шагом, удаляясь от дома Ойти, — а потом кинулась наутёк.

Зелье всё ещё действовало, и ей повезло ни на кого не налететь, прежде чем она отыскала дом городских манхорцев. Пришелец из развалин был ещё там — и ухмыльнулся во всю пасть, увидев на пороге Кессу.

— Теперь я — пособник диких манхорцев, — тяжело вздохнула она, садясь прямо на пол. — У вас всегда так, да?

— Чаще, чем хотелось бы, — легонько подул на её макушку манхорец. — Не из-за чего так шуметь, Чёрная Речница. Так ты идёшь в Ралми?..

Солнце заливало янтарным светом бесконечные поля и луга, изрезанные узкими каналами, и вода в них блестела золотом. Скрипучая повозка, запряжённая парой товегов, неспешно свернула на обочину, и Лигнесс спешился и заглянул под её днище.

— Жира не напасёшься, будто кто его слизывает, — пробормотал он, запуская лапу в поясную суму. — Вылезай, Кесса. Разомни ноги.

Странница выбралась из-под повозки и потёрла шею, вертя головой в разные стороны. Лежать неподвижно на досках, едва припорошенных сеном, было не слишком приятно.

— Сколько рек! — она взобралась на телегу, осторожно переступая через опутанные верёвками бочонки. — Словно сеть накинута на поля… А там что — пастбище?

Круглобокие, обманчиво неуклюжие хумраши лениво щипали траву среди узких каналов и заболоченных лугов. Кто-то из них, спасаясь от жары, лёг в воду, кто-то валялся по грязи, задрав лапы. Лигнесс-пастух дремал под кустом, но крылья его и во сне шевелились, поднимая ветерок и остужая кровь.

Мимо остановившихся путников, подняв тучу пыли, прогромыхала ещё одна повозка. Возница, изнывающий от жары, не смотрел по сторонам, и двое зеленовато-белесых ящеров, которым он преградил путь, раздражённо шипели и размахивали хвостами. Их седоки даже не пытались унять их — напротив, раззадоривали, словно разозлённые белоноги смогли бы перепрыгнуть неуклюжую повозку и запряжённых в неё товегов.

Кесса пригляделась к придорожным столбам, потом — привстав на цыпочки — к линии горизонта. Она была немного темнее и гуще, чем обычно. Где-то там начинались хвощовники — диковинные леса, где хвощи вырастают вровень с соснами и фаманами и растут с ними бок о бок.

— В городе нас стража не схватит? — спросила Кесса, вновь спускаясь на пыльную обочину.

— Тебя я ссажу на подходе, — Лигнесс подтолкнул повозку, проверяя, скрипят ли оси. — Сам я к Вэй не поеду. А в их болотах нет сторожевых постов.

— А… Хорошо, — покивала Кесса и неприязненно покосилась на небо. Чёрные точки на белесом своде были на своих местах, будто и не спускались на землю.

— Скажи, ведь если меня ловят в Шелрисе, то в Ралми об этом знают… или нет?

— В Ралми знают точно, если повезёт, то за горы ещё не сообщили, — усмехнулся Лигнесс. — Мы — не какие-нибудь дикари, у нас хорошие дороги и быстрые гонцы. Поменьше выходи из вэйских болот, и никто тебя не поймает.

— Хорошо бы! — вздохнула Кесса.

Даже из-под повозки, пропахшей товежьим жиром, пылью и вытекшим из бочонков рассолом, она учуяла дуновения с тенистых заводей — запахи речного ила, рыбы и ракушек, и услышала плеск медлительной воды. Повозка остановилась под кривым деревом, и Кесса спрыгнула на холодную землю, припорошенную хвоёй.

— Боги в помощь! — прошептал, подгоняя товегов, Лигнесс, и когда Кесса выглянула из-за дерева, его повозка уже свернула за угол. Справа от странницы, на пригорке, стоял большой дом с красными стенами, слева на небольшой площади Лигнессы укладывали на повозку что-то огромное, увешанное толстыми жгутами и тонкими нитями, а ящер-белоног украдкой пытался вытащить из сети большую рыбину. Что-то в ней показалось Кессе странным, и она негромко охнула, когда присмотрелась. Плавники торчали из рыбьего тела во все четыре стороны, и все они были одинаковыми. Рыбина застряла, и белоног недовольно шипел.

Кесса услышала громкий плеск и отвернулась от ящера. Внизу, под пригорком, текли, извиваясь, ручьи, закованные в каменные набережные, и там, где они разливались, темнели озёра. Их окружали приземистые хижины, крытые плоскими безлистными ветвями странного вида и цвета. С мостков над ближайшим озерцом две огромные выдры вытряхивали в воду что-то, похожее на комки густой каши, и водоём кипел от рыбьих спин, хвостов и разинутых ртов. Кесса, прищурившись, увидела за ушами выдры изящные пучки пёстрых перьев и нити блестящих бус.

«Вэй!» — перемахнув через ограду, странница быстрым шагом направилась к озеру. «Это существа из народа Вэй! Это выдры… Река моя Праматерь, до чего большие выдры!»

Опустошив корзины, хески прополоскали их в ручье, вытряхнули вон заплывших внутрь мальков и опустились на четыре лапы. Кесса только и успела мигнуть, когда они пробежали мимо и скрылись за низенькой дверью одной из хижин. Проёмы здесь были проделаны так, что не только Лигнесс — даже человек не прошёл бы, не согнувшись в три погибели.

— Хаэй! — запоздало крикнула Кесса. Из хижины послышался шорох, а затем проём закрылся плотной циновкой.

На берегу соседнего озера заскрипели несмазанные оси — громоздкая повозка, запряжённая хумрашем, заползла в узкий проход между водоёмами. Лигнесс, восседающий на ней среди мешков, нехотя слез и громко зарычал, но никто ему не ответил.