Сталин. Жизнь и смерть - Эдвард Радзинский

Непосредственным организатором готовившегося убийства был объявлен Каменев. Заговор объединял Троцкого, Зиновьева и монархистов, пробравшихся в Кремль благодаря попустительству Енукидзе… Заодно к заговору были причислены болтливые свидетели гибели жены Вождя: Алексей Синелобов, секретарь для поручений коменданта Кремля, был расстрелян, а его сестра получила четыре года. Тогда же получила свой срок уборщица Корчагина «за распространение слухов, порочащих руководителей правительства».

Ягода включил в террористическую группу брата Каменева Николая Розенфельда и его жену, работавшую в кремлевской библиотеке. И сына Троцкого Сергея Седова… По «кремлевскому делу» Каменев получил еще пять лет и сравнялся с Зиновьевым. Николай Розенфельд и его жена получили по десять, а Сергей Седов – пять лет.

Была зачислена в террористки жившая прежде в Кремле жена Каменева и сестра Троцкого Ольга Давидовна – такое сочетание родственников идеально подходило для заговора. 110 человек были осуждены на разные сроки. Енукидзе «за политическое и бытовое разложение» (как говорилось в резолюции пленума ЦК от 7 июля 1935 года) был исключен из партии.

В деле уже чувствовался будущий размах.

Из дневника М. Сванидзе: «Я твердо верю, что мы идем к великому лучезарному будущему… Достойную кару… понес Авель… Это гнездо измен и грязи меня страшило. Теперь все стало светлее, все дурное сметено, и… все пойдет в гору».

Сталин обстоятельно готовит «лучезарное будущее», в котором найдет свой конец и Мария. В апреле 1935 года опубликован новый закон: о равной со взрослыми ответственности за совершенные преступления для детей от 12 лет и старше – вплоть до смертной казни. Так что во время будущих процессов его жертвы должны будут думать не только о себе, но и о своем потомстве.

Между тем активность арестов начала спадать, новые открытые процессы не состоялись. Ожидавшие размаха Красного террора после столь мощных раскатов газетного грома были несколько разочарованы. Все входило в привычную скучную колею. И Горький уже надоедал Сталину просьбами выпустить Каменева.

Хозяин опять всех перехитрил. Они решили: представление закончено, а занавес только поднялся. Все главные события в задуманном им триллере были впереди.

«Народу нужен царь»

Весна прошла под знаком нового развлечения, совершенно заслонившего расправу с бывшими вождями: в Москве пустили первую линию метро.

Из дневника М. Сванидзе: «29.04.35. Заговорили о метро. Светлана выразила желание прокатиться, и мы тут же условились – я, Женя, няня, она. Вдруг поднялась суматоха. И. тоже решил внезапно прокатиться. Вызвали Молотова. Все страшно волновались, шептались об опасности такой поездки без подготовки. Каганович волновался больше всех… Предлагал поехать в 12 часов, когда прекратится катание публики… Но И. настаивал – сейчас же. В Охотном ряду публика… кинулась приветствовать Вождя. Кричала «Ура!», бежала следом. Нас всех разъединили, и меня чуть не удушили у одной из колонн. Восторг и овации переходили человеческие меры. И. был весел… Толпа в восторге опрокинула чугунную лампу».

Можно легко представить, сколько было агентов НКВД в этой ликующей толпе. Но если бы даже их не было – энтузиазм был бы не меньший!

М. Сванидзе: «Думаю, при всей его трезвости, его все-таки трогала любовь народа к своему Вождю. Тут не было ничего подготовленного, казенного. Он как-то сказал об овациях, устраиваемых ему: «Народу нужен царь, тот, кому они смогут поклоняться, во имя кого жить и работать».

О царе он говорит неоднократно. Есть записка старого большевика Чагина, который вспоминает об эпизоде на ужине у Кирова. Тогда Сталин сказал: «Учтите, веками народ в России был под царем, русский народ царист, русский народ привык, чтобы во главе был кто-то один». Готовя уничтожение строптивой ленинской гвардии, он думал о будущем царстве. Недаром один из эмигрантов скажет после его кровавых чисток: «Много крови надо пролить, чтобы родить российского самодержца».

В конце года он встретился с матерью. Весь год он по-прежнему аккуратно переписывается с ней:

«11.6.35. Знаю, что тебе нездоровится. Не следует бояться болезни, крепись, все проходит. Направляю к тебе своих детей, приветствуй их и расцелуй. Хорошие ребята. Если сумею, и я как-нибудь заеду повидаться».

Да, пришла пора ехать к матери. Мать много болеет – кто знает, увидятся ли они в следующем году. Тем более что в следующем году нелегко будет приехать в Грузию после того, что он задумал… И опасно. Вот почему он решает поехать сейчас – пусть мать увидит своего Сосо в блеске славы. До будущих проклятий…

Мать давно перевезли в Тифлис и поселили там, где и должна жить мать царя, – в бывшем дворце наместника Грузии (там когда-то жили великие князья). Из всего дворца Кэкэ выбрала жалкую комнатушку во флигеле, похожую на их бывшую лачугу.

К ней приходят две приживалки в черных шапочках – обслуживать Кэкэ. На полном пансионе живет его старая мать, все он ей обеспечил, специальный доктор смотрит за ее здоровьем. И партийный вождь Закавказья Берия лично следит, чтобы она ни в чем не знала отказа.

Лаврентий Берия – член партии с мая 1917 года.

Молотов: «Еще в кабинете Ленина я встречал молодого Берию». Но по-настоящему он выдвинулся при Хозяине. Сталин сделал молодого чекиста Берию руководителем и все больше ценит его. На прошлом дне рождения Вождя он уже среди приглашенных.

Встречу с матерью Берия умело превратил в идеологическое шоу. Газеты выходят с трогательными рассказами о лучезарной любви Великой Матери и Великого Вождя. «Дева Мария» – явственно маячит с газетных страниц. Берия учел вкус бывшего семинариста.

«75-летняя Кэкэ приветлива, бодра. Она будто светится, рассказывая о незабываемых минутах встречи… «Весь мир радуется, глядя на моего сына и нашу страну. Что же должна была испытывать я – мать?» – так пишет «Правда».

«Меня она искалечила на всю жизнь»

Все это время он продолжает думать об ушедшей Надежде. Он и после ее смерти страстно ссорится с нею.

Из дневника М. Сванидзе: «Заговорили о Яше. Тут он опять вспомнил его отвратительное отношение к нашей Надюше, его женитьбу, все его ошибки, его покушение на жизнь. И. сказал:

– Как же это Надя, так осуждавшая Яшу за этот его поступок, могла сама застрелиться? Она очень плохо сделала, она искалечила меня…

– Как она могла оставить двоих детей?

– Что дети? Они ее забыли через несколько дней. А меня она искалечила на всю жизнь».

Будто мстя мертвой жене, он совершенно изменил налаженный ею быт в доме. Всем начинают заправлять сотрудники тайной полиции.