Синдром - Джон Кейз

Макбрайд заверил администратора, что они ничего не имеют против такого соседства, и вместе с Эйдриен направился в четырехзвездочный ресторан отеля. И хотя они оба почувствовали, что одеты не по уровню заведения, администратор зала тактично не заметила обыденности их наряда и проводила гостей к столику с видом на озеро.

– Вы остановились в гостинице? – спросила она, протянув каждому меню.

– Да.

Хозяйка зала улыбнулась:

– Тогда обслуживание за счет отеля. Приятного отдыха.

Затем она зажгла свечу и ненадолго задержалась перед столиком, словно любуясь белой накрахмаленной скатертью и начищенным до блеска столовым серебром.

– Не желаете ли выпить приветственный бокал швейцарского вина?

Макбрайд и Эйдриен переглянулись.

– С удовольствием, – ответил Лью.

Хозяйка вернулась мгновение спустя.

– Вино называется «Фьюдан», – сказала она, расставляя перед молодыми людьми бокалы. – Думаю, оно вам понравится: очень освежает. Теперь могу ли я вам порекомендовать что-нибудь из блюд? Рыба в озере… – она сложила пальцы в щепотку и поцеловала их, – отменная.

Вскоре подали первое. Суп-пюре, дымящийся и аппетитный, с кусочками грибов и ветчины. Затем принесли рыбу в компании крошечных белых картофелин и целое блюдо спаржи, которое они с удовольствием съели под бутылочку охлажденного «Мускаде». Влюбленные пришли к единому мнению: этот обед – лучший из того, что им когда-либо доводилось пробовать. Они еще долго не выходили из-за стола, завершая трапезу коньяком и эспрессо.

Когда официант удалился, Льюис поднял бокал:

– За нас.

Эйдриен выдавила несмелую улыбочку, протянула свой бокал, и они, чокнувшись, пригубили коньяк.

– Жаль, что все не по-настоящему, – подумала вслух Эйдриен, подразумевая их совместный ужин и вечер в изысканном отеле. – Обидно, что мы здесь не просто вдвоем. – Она опустила глаза, будто рассматривая скатерть.

– Ну что ты. Все по-настоящему, и мы здесь действительно вдвоем.

– Мне постоянно хочется сказать: «Давай уедем куда-нибудь, забудем обо всем». В Индонезию, на Мадагаскар – исчезнем. Может быть, ничего не случится, может, не будет никакого «Иерихона». И нас даже не будут преследовать. Так хочется надеяться… – Она подняла взгляд к потолку и прижала бокал к щеке: в ее глазах заблестели слезы.

– Эйдриен…

– И какие у нас шансы, что задуманное удастся? План-то, положа руку на сердце… Это даже и планом-то назвать трудно.

– План хороший, – заверил ее собеседник, словно пытаясь защитить собственную правоту. – Он… – Лью не хотел употреблять слово «простой», – тонкий.

Эйдриен странно посмотрела на него и пригубила напиток.

«Если уж быть до конца откровенным, – рассуждал про себя Льюис, – план не простой и не тонкий. Он базовый». Его проработали в номере, хотя заняло это всего минуту – столько потребовалось, чтобы рассмотреть все до мельчайших деталей. Состоял план в следующем: Эйдриен останется ждать Макбрайда в отеле, а он тем временем проникнет в клинику под видом рабочего, который принес карниз для кабинета директора. Попросив воспользоваться телефоном, он позвонит Опдаалу и назовется своим настоящим именем. Сообщит, что в Швейцарии и хочет расквитаться. При этом известии охрана выйдет из укрытия и рассыплется по периметру клиники, справедливо полагая, что угроза исходит извне. В образовавшейся панике Макбрайд проберется в кабинет директора и приставит к его голове дробовик. Если все пойдет по плану, то он позвонит сначала в полицию, а потом и Эйдриен. Если же Эйдриен не получит от него известий в течение часа, – она должна будет обратиться к властям, рассказать все, что знает, и попросить защиты.

– Очень похоже на уличный разбой, – заметила Эйдриен. – Не столько план, сколько руководство к действию.

Собеседник не стал спорить:

– Да, только другого у меня нет.

Она провела пальцем по краю бокала. Зазвучала чистая, точно удар колокола, нота, настолько громкая, что Эйдриен тут же хлопнула по хрусталю ладонью и с виноватой улыбкой огляделась по сторонам.

– Понимаю.

– И что?

Оба надолго замолчали, и Эйдриен первой прервала затянувшуюся паузу:

– Пойдем наверх.

«Полярные медведи».

Каждый год в марте в колледже Боудена команда из самых отчаянных представителей студенчества выезжала на Попэм-Бич. Пестрый караван «саабов», джипов и всякого «утиля» петлял по зимнему пейзажу. Добравшись до берега, сорвиголовы разжигали огромный костер, хлопали по стопке «Ягермайстера» и бросались в ледяную белую пену прибоя. Так они отдавали своеобразную дань талисману колледжа, Полярному медведю. И еще, как кто-то выразился, это был способ «послать зиму ко всем чертям» – быстро и без долгих раздумий.

Именно так Макбрайд и покрыл короткое расстояние между «Бельведером» и клиникой Прудхомма – очень быстро. Спринтерским шагом он метнулся в снежную бурю и помчался прямо к подъездной асфальтированной площадке, что вела к клинике. Мгновение – и он уже у двойных дверей с хромированной табличкой, гласящей:

ПРУДХОММ

Макбрайд, отряхивая снег с военной куртки и похлопывая беретом по штанинам, приблизился к парадному входу, и автоматические двери разъехались, открыв взгляду приемную зону под стеклянной крышей.

В вестибюле клиники дополнительные углы и минимум обстановки создавали впечатление простора: красные кожаные кресла на хвойных полах стояли без покрытия да висела скромная семейка драгоценных персидских ковриков. Макбрайд шагнул в помещение, сжимая в руках длинную коричневую коробку, и с улыбкой осмотрелся: направо вел какой-то коридор, куда выходили двери туалетных комнат и в ряд стояли три телефона.

Блестящие, исполненные со швейцарской тщательностью цилиндры телефонных будок из нержавеющей стали отгораживали звонящего от остального мира и отдаленно напоминали посадочный модуль космического корабля. При виде их Макбрайд оживился.

За округлой конторкой из полированного хрома сидела сурового вида блондинка в розовой форме. Заметив человека в синих джинсах, берете и с коробкой карнизов в руках, она приняла его за рабочего или разносчика – как тот и надеялся.

– Bitte?[56]

С беззаботной мальчишеской улыбкой Макбрайд подошел к конторке и, склонившись к блондинке, указал на коробку.

– Für Herr Doktor Opdaal[57], – сказал он по-немецки.

– Можете оставить здесь, – ответила та. – Я позабочусь, чтобы все передали по назначению.

– Спасибо. Вы не возражаете, если я воспользуюсь телефоном? – Макбрайд кивнул в сторону футуристических будок. – Меня просили отзвониться по прибытии.

Блондинка ничего не ответила. Затем на лице ее промелькнула озабоченность, и она улыбнулась.

– Как вам угодно, – ответила женщина, оканчивая разговор щелчком пальцев.

Льюис взглянул на часы и направился к телефонам: 10.35. Он проснулся рано, еще на рассвете, но заставил себя дождаться часа, в который клиника наполнится жизнью: доставки, посетители, планерки, сеансы с пациентами. Как предположил Макбрайд, в такое время никто не станет ожидать налета.

Кроме короткого коридора, ведущего к общественным телефонам и туалетам, он заметил еще два ответвления, выходящие в приемный зал. Одно из них вело к лифтам. Хотя Макбрайд их и не видел, об их местонахождении говорил шум: колокольчики возвещали о прибытии, с шипением открывались двери, бряцали переправляемые в холл тележки. Помимо этого, указатели сообщали о наличии комнаты гидротерапии и гимнастического зала.

О другом коридоре Макбрайд ничего не мог сказать. Однако в здании где-то размещались пациенты, поэтому вполне разумно было бы предположить, что второй коридор вел к палатам для больных.

Льюис уже понял, что клиника гораздо больше, чем кажется снаружи. Полное отсутствие транспорта у входа предполагало наличие значительной по размерам подземной автостоянки, а вентиляционные отверстия, которые он заметил еще из окна своего номера в «Бельведере», наводили на мысль о том, что под землей находится нечто большее, чем просто автостоянка.

Подойдя к автоматам, Макбрайд нащупал в кармане телефонную карту и сунул ее в приемное отверстие счетчика. Почти сразу на жидкокристаллическом дисплее появилась надпись, извещавшая, что на карте осталось 23.7 швейцарских франка. Сверяясь по клочку бумаги, он набрал номер клиники и услышал, как в фойе зазвонил телефон. Он звонил, звонил, звонил…

Вообще-то звонок больше напоминал чириканье, но как бы там ни было звук этот действовал на нервы. Оглянувшись, Макбрайд увидел, что секретарь занята другим телефонным разговором и что-то оживленно рассказывает в трубку. Наконец ее поведение изменилось, она нажала кнопку вызова и сказала: «Bitte?»

Макбрайд отвернулся.

– Bitte? – повторила она.

– Доктора Опдаала, пожалуйста…

В коридоре появилась средних лет женщина в розовом комбинезоне – она вела под руки двух крайне истощенных девушек. Обе пациентки выглядели тщательно ухоженными, модно одетыми и при полном макияже, что производило кошмарное впечатление – будто троица направлялась на показ мод в концентрационном лагере.