Куратор - Оуэн Кинг

городских башнях и сигнальные колокольчики скорой помощи и пожарных экипажей. Слышались трескучие винтовочные выстрелы – беспорядочная пальба, настоящий шквал выстрелов, которые невозможно сосчитать.

Итак, это случилось: бои шли в городе.

Роберт. Нужно найти Роберта.

Ди вернулась в хижину, быстро натянула свое рабочее платье и фартук и вынула из куртки лейтенанта громоздкий пистолет.

Δ

Входная дверь была закрыта, но скамья, которую Роберт подтянул, загородив вход, оказалась отодвинута. Значит, он вышел поглядеть, что происходит. Дурак! Очевидно же, что происходит: война!

Ди вышла наружу, в густой дым, более едкий и плотный, чем раньше: словно ворсистая колеблющаяся коричневая портьера висела над стелющимся утренним туманом по пояс высотой. Солнце сквозь дым казалось обломком тусклого кварца.

Подобрав юбки одной рукой и держа в другой пистолет, Ди двинулась к углу музея. Она не видела мостовой под ногами, не различала домов напротив.

– Роберт! – закричала Ди.

Затрещали винтовочные выстрелы. Звонили колокола – большие и малые; трезвон перекрывали панические крики, искаженные разреженным воздухом: казалось, кричат сразу далеко и близко. Пахло так, будто залитый водой камин выблевал на город свой пепел.

Ди дошла до угла, смутно догадавшись об этом, когда справа в коричневой дымке замаячило здание посольства. Зацокали подкованные копыта, и мокрый бок лошади без всадника прорезал туман в полуфуте от стоявшей Ди. Оказалось, она сошла с тротуара на мостовую: еще два шага, и ее бы раздавило.

Ди отступила к стене.

– Роберт! – крикнула она.

– Они всех убивают! Стреляют, не разбирая! – заорал кто-то будто в ответ. Мимо бежали люди, но Ди не могла сказать, куда движется толпа – к реке или в центр города. – Не выходите из домов! Нас убивают!

Ди прокралась мимо посольства на Лигейт-авеню. Споткнувшись, она едва не выронила пистолет, но удержалась на ногах. Хрустело разбитое стекло. В дыму посреди мостовой цвел алый куст. Ди разглядела, что это горит экипаж.

– О, моя голова, – слабо простонал кто-то.

Винтовочные выстрелы напоминали лопавшиеся устричные раковины. Ди видела такую забаву у уличных мальчишек: они спорили, кто громче всех раздавит устрицу. Наверняка и Айк в это играл… Ди звала Роберта, осторожно продвигаясь вперед. Кто-то сильно задел ее на бегу, толкнув в плечо; на нее повеяло духами с мятным ароматом.

От пушечного залпа задрожало все вокруг, и Ди услышала огромный вздох рухнувшего здания, гул сложившихся каменных стен. Она закричала:

– Роберт! Роберт!

Δ

Далеко ли она прошла? Четыре квартала, пять? Больше? Ди знала только, что она по-прежнему на Лигейт. Она искала и звала Роберта по крайней мере час. Соль разъедала губы – у Ди текли слезы от дыма.

Впереди показалась девушка – а может, и старуха: Ди смогла разглядеть лишь силуэт малорослой женщины. Незнакомка прикрывала рот краем черной шали. Она тоже плакала, но в наплаканных глазах не было страха, и от этого становилось не по себе.

– Корабль причалил к лавке молочницы!

– Что? – переспросила Ди.

– Корабль висел у дома молочницы, где сгорел второй этаж. Вин и его семья выбирались по сходням. Теперь они в безопасности, Чара их спас.

– Я ищу мужчину в сером костюме. Он должен был идти с той же стороны, что и я. Вы его не видели? – глотнув дымного воздуха, Ди закашлялась. Когда она отдышалась, незнакомка уже ушла. – Роберт! – позвала Ди, двинувшись вперед, и споткнулась о какое-то низкое препятствие. Юбка затрещала, зацепившись за какие-то металлические выступы, тонкие ветки неведомого дерева ломались и запутывались в волосах. Падение остановил узкий ствол, в который Ди уперлась спиной. Это оказался огороженный клен. Ее занесло влево, и она споткнулась о железный бордюр высотой до щиколотки. Можно сказать, снова повезло – еще шаг, и Ди рисковала выколоть себе глаз торчащей веткой. Вот была бы отличная пара сборщику фруктов!.. Устричные раковины по-прежнему с треском лопались вокруг, по булыжной мостовой стучали тяжелые сапоги, и какая-то женщина кричала: «Нет! Нет!»

Ди кое-как выпутала волосы из веток. Кожу саднило. Ди схватилась за клен, часто дыша и стараясь взять себя в руки, сосредоточившись на коре под пальцами.

Если Роберт в городе, ей его не найти. Он сам, если сможет, проберется в музей. Надо вернуться и ждать. Если Роберт не явится, она пройдет через Вестибулу и сделает то, что должна сделать. Впрочем, Ди не верила, что Роберт погиб. Он слишком молод и слишком Бобби, азартно удиравший от оравы юнцов, чтобы лежать где-нибудь под ногами обезумевшей толпы и истекать кровью на булыжной мостовой.

Ди перешагнула низенький кованый барьер и выбралась на тротуар. Новый залп на мгновенье разорвал дымную завесу, и Ди разглядела серебристые трамвайные провода над Национальным бульваром, пересекавшим Лигейт. Она стояла на перекрестке ровно в шести кварталах от музея.

Снова подобрав юбки, Ди повернула назад. Она шла медленно, стараясь не потерять направления, и чутко прислушивалась, не бежит ли кто-нибудь навстречу.

Впереди снова показался горящий экипаж, от которого исходило потрескивание горевшего дерева и волны белого дыма, растворявшиеся в коричневым смоге. Вокруг экипажа кружили кошки, казавшиеся огромными на фоне пламени – не меньше статуи тигра у мирового суда. Ди подумала об Айке, ловком, как кошка, и всем сердцем пожелала, чтобы мальчик остерегся тигров.

– Роберт! – позвала она, надеясь найти своего лейтенанта и не в силах расстаться с этой надеждой.

Где-то кричали люди. Вернее, люди кричали везде. В воздухе свистели пушечные ядра, земля тряслась под ногами. Над городом плыл сплошной гул колоколов. Мужчины, женщины и дети города вдруг словно скопом оказались на реке, уносимые течением из-под спасительных Северюги и Южнилы, а артиллеристы играли в «мало-помалу», и колокола отзванивали счет попаданий.

Воздух стал ядовит: горящее дерево, горящий кирпич, горящее масло – горело все. Ди, задыхаясь, брела из последних сил. Но она знала, что поворот на улицу Малого Наследия уже близко: всякий раз, как туман расходился от пушечных залпов, она видела очертания знакомых зданий. С каждым разом ядра ложились все ближе к посольству ее соседа – и к углу музея.

Амброуз говорил ей, что в их власти сделать так, чтобы мир исчез – за счет особой магии, но он ошибался. Мир караулит тебя по одну сторону двери или по другую, и у мира прорва терпения. К тому же этот мир отнюдь не единственный… Ди простила брату ложь. Амброуз сам в это верил и поплатился за свое легковерие.

Она идет уже пятнадцать лет. Если она сейчас остановится, сказала себе Ди, то превратится в воск. Ее поставят в музей на свободное место и сунут в руку метелку для обметания пыли. И в музее наконец-то появится уборщица.

«Лучше