Месма - Вадим Смиян

    - Даже если… я не верующий? – спросил Влад.

    - Верующий ты или не верующий – Божьи законы все равно действуют. Разница между верующим и неверующим – как между зрячим и слепым. Первый видит, второй не видит, а мир-то ведь вокруг обоих один и тот же! Только незрячий глазами слеп по несчастию своему, а незрячий душою слеп по собственному хотению.

    Влад помолчал немного, обдумывая слова ведуньи. Потом нерешительно заметил:

   - И все же мне не очень понятно, зачем мне было узнавать от Антонины Васильевны эту ужасную и неприглядную историю…

   - Не очень понятно? – слегка удивилась Самсониха. – А разве сама она тебе не объяснила?

   - Ничего она мне не объяснила…

   - Ну как же! Что она сказала тебе, когда рассказывать-то закончила? Не помнишь?

   - Да нет, помню! – ответил Влад. – Сказала… будто полегчало ей сильно! Будто скала тяжкая с души свалилась! Кажется, так и сказала.

   - Ну вот! – Самсониха удовлетворенно кивнула. – Это и было нужно. Душу Антонины от тяжести и гнета освободить, дабы своей озлобленностью и обидой не мешала тебе в радении твоем. Если дочку спасешь, то и матери поможешь, ибо связаны они узами родства, а узы эти самые прочные. Антонина-то сперва на тебя волком смотрела, а когда ты уходил, все ведь по-другому было – так?

    - Да, действительно, - с легкой растерянностью сказал он. – Провожала она меня совсем не так, как встречала. Только я был под впечатлением – уж очень она страстно рассказывала, я как будто своими глазами все увидел! Потому и не слишком обратил внимание…

    - Ну, это неважно, - отозвалась Самсониха. – А теперь внимательно меня слушай, милок! Я расскажу тебе, что и как дальше тебе делать нужно.

    - Я внимательно вас слушаю, матушка Евгения… - Влад впервые назвал ведунью так, как называли ее другие люди.

    - Так вот, - сказала ведунья, понизив голос и глядя парню прямо в глаза. – Возвращайся в Краснооктябрьск. Улицу Свободы там знаешь?

    - Теперь знаю, - ответил Влад. – Это главная улица в городе…

    - Правильно, - подтвердила Самсониха. – А улицу Свободы пересекает улица Коммуны. На перекрестке этих двух улиц находится дом -  старый, двухэтажный, дореволюционной еще постройки. Найдешь этот дом… Там на первом этаже раньше было фотоателье. Оно давно уже закрыто. Тебе попасть надо в помещение этого фотоателье и спуститься в подвал. В подвале, возле той крайней стены, что располагается дальше от улицы Коммуны, есть последняя по коридору комната. Посередине ее вскроешь старый деревянный пол и вытащишь коробку – не то из металла, не то из жести… Плоская металлическая коробка. Заберешь ее оттуда.

    - А в коробке этой – что? – спросил Влад.

 Самсониха взглянула на парня сурово и даже как бы осуждающе.

    - Там лежат бумаги, - сказала она. – Старые, никому не нужные бумаги… Но от них исходит главное зло! Очень сильное зло, понял? Смотреть тебе на них нельзя… Читать их нельзя! Оставлять себе хоть один клочок – тем более нельзя! Погубишь всех – и девушку свою, и Антонину, мамашу ее непутевую, и самого себя… Коробку эту заберешь к себе в гостиницу и спрячешь, чтобы никто ее у тебя не видел.

   Затем отправишься на городское кладбище. В Краснооктябрьске оно одно. Найдешь там сектор, где похоронены люди, умершие в 50-ых годах. Среди могил разыщешь одну-единственную. Только она тебе нужна! Там похоронена женщина… по имени Августа! Очень редкое имя, другой могилы с таким именем на всем кладбище больше нет. Запомнил? Августа…

   - Запомнил, - серьезно ответил Влад. – Августа… странное имя! Последний месяц лета…

   - Следующей же ночью вернешься на кладбище с той коробкой, придешь к могиле Августы и возле этой могилы сожжешь все, что находится в коробке.

 До последнего листка сожжешь! Не читая и не глядя! Запомни: не читая и не глядя! Это главное условие… Пока бумаги эти гореть будут, ты будешь читать вслух молитву « Да воскреснет Бог…» Закончишь читать ее, когда бумаги дотла сгорят. Пепел соберешь и закопаешь прямо на могильном холме. Все понял?

   - Понял, - кивнул Влад. – Только я молитв сроду никаких не знал!

   - Самое время узнать, милок! – грустно улыбнулась Самсониха. – Найдешь у какой-нибудь бабушки. У них-то молитвенники завсегда есть. Все запомнил?

   - Запомнил, матушка… А потом что делать?

   - После этого тебе можно будет возвращаться в Москву. Там встретишь Галю свою и постарайся привезти ее ко мне. После того, как ты все это сделаешь, что я сказала, дальше я сама с нею поработаю.

   - Так это будет еще не все? – удивился Влад.

   Самсониха взглянула на него с укоризной.

   - Нет, милый, не все, - назидательно заметила она. – То, что ты сделаешь, это лишь самое главное. Так ты отведешь только внешнее воздействие от своей Галки. А дальше уже моя работа…

    Влад нахмурился. Действительно, все оказывалось так сложно, муторно, непонятно и необычно, что он и представить себе не мог.

   - А теперь ступай, - сказала Самсониха. – У меня еще народу – видал, сколько? Иди, и храни тебя Господь!

   Влад, повинуясь ее молчаливому взгляду, молча поднялся. Уже возле двери обернулся и вновь посмотрел на ведунью, провожавшую его тяжелым и сочувственным взглядом.

   - А можно спросить? – обратился он к ней.

   - Ну? – не слишком охотно отозвалась Самсониха.

   - Августа… - произнес Влад задумчиво. – А кто это?

    Самсониха чуть поколебалась, будто раздумывая – стоит ли ему говорить. Но все-таки сказала:

   - Это женщина, во власти которой пребывает твоя любимая девушка.

   - Но ведь она умерла! – искренне изумился Влад. – Как же можно…

 Самсониха не дала ему закончить фразу.

   - Да, она умерла! – сказала ведунья жестко. – Но при жизни она творила такие страшные дела, что после смерти ТОТ мир ее не принимает! Поэтому она здесь. Все на этом… ступай и делай!

   Последние слова Самсониха выкрикнула Владу прямо в лицо, словно приказала. Ошеломленный таким ответом и такой реакцией ведуньи, Влад поспешно вышел в сени, где его встретила девушка-помощница, проводившая его на крыльцо…

    Находясь будто во сне, Влад прошел мимо людей, ожидающих своей очереди, и медленно направился к автобусной остановке.

   « Ну и ввязался я в историю! – размышлял он. – Просто нелепица какая-то… Давно умершая женщина воздействует на Галю? Что за ерунда? Вот уж не думал, что придется иметь дело с покойниками! И вообще – все это похоже на какую-то дурацкую игру: старый дом, подвал, коробка с бумагами, которые читать нельзя… кладбище, молитва… расскажи кому – да ведь на смех поднимут! Да ладно на смех – правильно тогда сказал Николай: из института попереть могут за милую душу! Ну что ж теперь поделаешь: если даже это игра – придется играть до конца, если уж начал…»