Похищенный - Макс Коллинз

– Я бы не доверил этим сумасбродам, Уэнделу и Минзу, даже чистить свой туалет.

– В этом-то вся и прелесть, Фрэнк. Даже если Минз или Уэндел начали бы говорить и имели бы глупость указать на Капоне и Рикку, кто бы им поверил? С их репутацией, с их эксцентричностью они являются идеальными мальчиками для битья. Всю вину просто свалили бы на них.

Наступило молчание; я не мешал ему думать. Потом он сказал:

– Ну и что будет дальше?

– Я сейчас занимаюсь тем, что пытаюсь оправдать Хауптмана. Губернатор Хоффман платит мне за это. Я уже много чего обнаружил, но не уверен, что смогу извлечь из этих сведений какую-нибудь пользу.

– Вы считаете, эти сведения не приведут копов в Чикаго? Вы считаете, они не опасны для Команды?

– Нет. Во всяком случае, пока нет, – самое страшное было то, что я не знал, хотел Нитти этого или нет.

– О'кей, – сказал Нитти. – О'кей. Благодарю, что позвонили, Нейт. Вы правильно сделали.

Послышался щелчок – он положил трубку. Я положил трубку.

– С кем ты разговаривал, Нейт?

Я повернулся на стуле и увидел Эвелин, стоящую в двери кабинета. Я не знал, сколько времени она там стояла. Она казалась немного смущенной. На ней были широкие черные брюки и черный кашемировый свитер, украшенный жемчужинами; она выглядела модной, изящной и чуть уставшей. У нее тоже был трудный день.

Я встал, с улыбкой подошел к ней, положил руки на ее крошечную талию.

– С одним своим знакомым из Чикаго, – сказал я. – Мы обменялись с ним мнениями по одному вопросу.

– О, – произнесла она с некоторым беспокойством. Потом на лице ее появилась девчоночья улыбка. – Нейт, у меня есть потрясающая новость. Моя поездка в Нью-Хейвен увенчалась успехом!

– Что? – я почти забыл, чем она занималась до сегодняшнего дня: проверяла информацию, которую дал Эдгар Кейси во время своего сеанса. Молодец, ничего не скажешь.

– Ты будешь мной доволен. Я даже не хочу освежаться. Пойдем в другую комнату и поговорим.

В темной гостиной снова ярко горел камин; она подвела меня к нему, опустилась и, будто кошка, свернулась на восточном ковре, купаясь в тепле камина, окрасившего ее сочным оранжевым цветом. Стоя над ней, я предложил принести нам выпить со стоящей неподалеку тележки со спиртным; она согласилась и попросила шампанского (чтобы отпраздновать успех), с загадочной улыбкой глядя на огонь, похожая одновременно на искушенную даму с обложки журнала «Вог» и девочку-скаута.

Она маленькими глотками пила вино, а я, приняв возле нее индийскую позу, пил коктейль «Бекарди».

Она начала издалека:

– Как ты провел этот день?

Я еще раньше решил не рассказывать ей о пленении Уэндела – это только расстроило бы ее. Я ограничился тем, что изложил ей рассказ Паркера о своем подозреваемом, и больше ничего рассказывать не стал.

– Ты думаешь, этот Уэндел мог свершить это похищение или как-то участвовать в нем? – спросила она.

– Возможно. Но этим вопросом занимается Паркер. Мы должны двигаться в другом направлении. А теперь, Эвелин, я знаю, тебе не терпится рассказать мне о том, что ты обнаружила. А мне до смерти, – солгал я, – хочется тебя выслушать.

Она приподнялась и заняла более серьезную позу.

– В своих записях, Нейт, ты отметил, что Эдгар Кейси говорил о доме в восточной части Нью-Хейвена. В районе Кордова, как он сказал.

– Но там нет Кордовы.

Она улыбнулась; глаза ее засверкали, как шампанское в ее бокале.

– Но зато там есть район Довер. Требуется некоторое толкование, помнишь? Человек в трансе произносит слова нечетко; в конце концов, он собирает информацию, рассеянную в космосе.

– Согласен, – сказал я. На меня произвела некоторое впечатление ее идея относительно Кордовы-Довера, но нельзя сказать, что я был от нее в восторге.

– Мы с Гарбони, – сказала она, – смогли найти плотно застроенный заводской район в восточной части Нью-Хейвена. Мы остановились там возле бензоколонки и поинтересовались, где находится район под названием Кордова. Нам сказали, что за рекой Куиннипэк есть район, называющийся Довером.

– О'кей, – сказал я.

– Затем я спросила работника, слышал ли он об улице Адамс-стрит. Кейси сказал, что по этой улице можно выйти на Шартен-стрит.

– Правильно, – сказал я. Этот дурацкий разговор начинал мне надоедать. Я сделал глоток «Бекарди», утешая себя тем, что потом лучше буду спать, если смогу сохранить серьезное лицо в течение всего этого разговора.

Сама она была такой же серьезной, как портрет отца ее мужа над камином.

– Работник бензоколонки не знал ни Адамс-стрит, ни Шартен-стрит, и я спросила его, есть ли улицы, названия которых сходны с этими. Он сказал, что есть – Чатам-стрит.

Действительно похоже.

– Мы с Гарбони поехали на Чатам-стрит, следуя по маршруту, указанному Кейси. В соответствии с тем, что он сказал в трансе, ребенка сначала должны были отнести в двухэтажный дом, крытый черепицей, а затем перенести в другой дом по соседству, коричневый дом, расположенный в трехстах метрах от конца Адам-стрит.

– Правильно. Я кое-что запомнил.

Она улыбнулась.

– Кейси назвал номер дома – семьдесят три. И знаешь, что мы обнаружили на Чатам-стрит, 73? Двухэтажный дом, покрытый черепицей!

– Ты шутишь! – Это было невероятно.

– Затем у берега реки, где заканчивалась Чатам-

стрит, мы свернули направо, прошли триста метров и увидели коричневое здание, на первом этаже которого находился бакалейный магазин.

– Как называлась улица?

– Не Шартен, – признала она. – Молтби-стрит.

– Но эти названия не имеют никакого сходства, ни фонетического, ни другого какого-нибудь.

– Я знаю. Может, она раньше называлась Шартен-стрит или имела другое, но похожее название. Как бы там ни было, коричневое здание там стояло: на первом этаже магазин, на втором квартира. Мы вошли в магазин, но управляющего там не было, и мы стали ходить по тому району и спрашивать, не знает ли кто жильца, занимавшего квартиру над магазином в 1932 году. Нам посоветовали обратиться к местной любительнице передавать слухи, владелице кондитерской лавки в нескольких кварталах оттуда.

Слушая ее и представляя их мотания по Нью-Хейвену, я был рад, что не поехал туда.

– Мы пошли в ту кондитерскую лавку, и ее хозяйка действительно оказалась очень общительной старушкой. Мы спросили, не доходили ли до нее слухи, что в этом районе мог находиться ребенок Линдберга.

– Да, это было очень остроумно, Эвелин.

Она нахмурилась.

– Представь себе, она слышала об этом! И знаешь, Нейт, я даже не сказала ей о квартире над бакалейным магазином. Совершенно неожиданно она вспомнила, что ходили слухи, что некая пара ухаживала за ребенком Линдберга в той самой квартире! Но в первые недели или даже первые дни после похищения в этом районе шли повальные обыски, и эта пара уехала. Эти обыски произвели большое впечатление на нее и всех жителей этого района. До сих пор те дни здесь называют «временем царя Ирода».

– Почему?

Эвелин с улыбкой пожала плечами:

– Кажется, полицейские заставляли здешних родителей вытаскивать своих младенцев из пеленок; чтобы проверить пол.

Я попытался мягко выразить свой скептицизм:

– Знаешь, Эвелин, я слышал об этих обысках. Дело в том, что некоторые из рабочих, строивших дом Линдберга, были из Нью-Хейвена и их вначале подозревали. Разумеется, это могло дать повод для всякого рода слухов.

– Нейт, это еще не все. Кейси назвал имя. Итальянское имя, помнишь? Имя человека, который, по словам Кейси, был главарем банды похитителей.

– Да...

– Это имя Маглио, правильно? Должно быть, оно тебя заинтересовало – ты подчеркнул его три раза в своих записях.

– Да-да, правильно, – я начал испытывать непонятный трепет.

– Мы спросили ту старую даму из кондитерской лавки и еще несколько человек, кто владел двухэтажным домом с черепичной крышей на Чатам-стрит, 73, снимал его или жил в нем в 1932 году.

– Да. Ну и что?

– В то время там было две квартиры. Человека, который жил в квартире на втором этаже, звали Маглио. Маглио, Нейт! Разве это может быть простым совпадением?

Во рту у меня пересохло. Я сделал большой глоток «Бакарди», но это не помогло.

Пол Рикка, Официант, известный также как Пол Де-Лусиа, часто использовал имя Пол Маглио, особенно когда бывал на востоке.

Разумеется, Эвелин даже не знала, кто такой Пол Рикка, и я не собирался говорить ей. Не собирался я и звонить опять Фрэнку Нитти и сообщать ему, что некий прорицатель четыре года назад указал на Официанта.

– Ну что скажешь? – спросила она.

– Ты молодчина, – сказал я. – Возможно, это представляет большой интерес.

– И чем мы теперь займемся?

– Я не знаю. Мне нужно подумать, к кому обратиться с этим.

– Кому-то нужно поехать в Нью-Хейвен и хорошенько все разузнать, провести настоящее расследование, правильно? Это будем мы?