Долг. Мемуары министра войны - Роберт Гейтс

Я сказал Дэйву, что вывод первой дополнительной бригады, как только позволят условия, будет отличной идеей, равно как и объявление о том, что мы возвращаемся к привычным командировкам продолжительностью двенадцать месяцев. «Главное – произвести впечатление и наметить цели», – сказал я. Также нужно дать понять, что «оценка» представляет собой непрерывный процесс, то есть что мы не будем выводить дополнительные бригады, если вдруг ситуация в Ираке покатится под откос.

Всего за несколько недель до выступления Петрэуса и Крокера перед конгрессом иракский премьер-министр Малики, разочарованный и возмущенный мятежом шиитских экстремистов в Басре (при поддержке Ирана, разумеется), приказал ввести в этот город подразделения иракской армии, дабы «восстановить порядок». Американские командиры пришли в ужас: Малики предпринял столь рискованные действия без надлежащей подготовки. Они всячески старались обеспечить логистику и планирование и консультировали Малики; без этой помощи он почти наверняка потерпел бы поражение. Но поражения не случилось, и в итоге Малики добился признания во всем Ираке в качестве «национального» лидера, подавившего недовольство сородичей-шиитов. Буш сказал начальникам штабов: «Мы должны похвалить Малики за взятие Басры и уничтожение экстремистов». Президент охарактеризовал случившееся как «знаменательное событие». «Раньше Малики был новичком, парализованным страхом, а теперь он готов к ответственности», – прибавил Буш.

На том же совещании, где прозвучало это мнение, президент подробно обсудил с начальниками штабов ситуацию в Афганистане, а также затронул тему здоровья наших солдат и офицеров. Маллен отметил, что успех в Ираке позволит перераспределить силы в пользу других регионов дислокации, прежде всего Афганистана. «Значит, Ирак вынуждает нас проигрывать в Афганистане?» – задал Буш риторический вопрос; все промолчали. Президент спросил о посттравматическом стрессе, и генерал Кейси доложил о выполняемой работе по «оздоровлению», «от командиров и далее ниже по субординации». Буш закончил совещание словами: «Самое худшее для боевого духа страны – иметь президента, который извиняется за свои действия и не уверен в правильности своих поступков».

Реакция конгресса на выступления Петрэуса и Крокера 8 и 9 апреля значительно отличалась от сентябрьской и по сути, и по тональности. Петрэус рассказал о том, сколь хрупка ситуация с безопасностью в Ираке, и прибавил, что после отправки домой последней бригады из подкреплений, присланных в рамках операции «Большая волна», он попросил сделать в выводе войск паузу на сорок пять дней, с последующим периодом «оценки» (неопределенной длительности) до представления рекомендаций о дальнейшем выводе контингента. 10 апреля, в «поперечном» зале Белого дома (на пересечении северного фойе и коридора, соединяющего Восточную комнату и Государственную столовую), перед группой ветеранов, вместе с гражданским и военным руководством министерства обороны и другими чиновниками, выступил президент. Он подтвердил решение вывести к июлю последнюю из пяти дополнительных бригад из Ирака и всецело поддержал просьбу Петрэуса не форсировать дальнейшее сокращение контингента до завершения оценки и анализа сделанного. Буш сказал: «Я обещал ему [Петрэусу], что у него будет все время, какое потребуется». Он заявил, что война не «бесконечна» и что все полевые части после 1 августа переводятся на график с боевыми командировками продолжительностью двенадцать месяцев вместо пятнадцати.

Через несколько часов после заявления президента мы с Малленом присутствовали на заседании сенатского комитета по делам вооруженных сил. Петрэус, естественно, выбрал осторожную тактику в вопросе дальнейшего вывода войск, и президент с ним соглашался. Я описал приостановку вывода как «короткую паузу»: «Не думаю, что данный период окажется длительным, и хотел бы подчеркнуть, что мы надеемся, в зависимости от условий на местах, продолжить сокращение численности войск в Ираке этой осенью». Петрэус, уточнил я, подготовит свои рекомендации в этом отношении к сентябрю. Сенаторы, разумеется, не могли не обратить внимания на разницу между «неопределенной длительностью» в оценке Петрэуса и моей «короткой» характеристикой; я ответил: «Одно из преимуществ министра обороны, я полагаю, состоит в том, что он может себе позволить надеяться, а боевой командир – нет». Пресса расценила мои слова как признак того, что я не одобряю или даже категорически против позиции президента и Петрэуса, и это действительно так – во всяком случае, по тону. Я не сомневался, что нужно и дальше «болтать морковкой» вывода войск под носом у конгресса, дабы снизить политическую температуру.

Но в целом мои мотивы были куда более прагматическими, если смотреть вперед, а не только вокруг. Как я уже говорил, я был убежден, что долгосрочное американское военное присутствие в Ираке полностью отвечает нашим национальным интересам. Я считал, что продолжение вывода войск в 2008 году критически необходимо для обеспечения этого результата – хотя бы политической возможности его добиться – после грядущих выборов. Это означало, что нужно и дальше давить на президента и Петрэуса ради продолжения вывода и одновременно сопротивляться попыткам демократов изменить стратегию, заодно призывая поддержать долгосрочный подход. Я знал, что балансирую на тонком политическом канате.

Заранее написанную для этих слушаний речь я закончил весьма личным комментарием:

«Мне осталось восемь месяцев в должности министра. По-прежнему мы каждый по-своему оцениваем варианты развития Ирака… Шестнадцать месяцев назад я надеялся помочь отыскать некий двухпартийный путь для нашей политики в Ираке, путь, который потребует от нас куда меньшей – но адекватной потребностям – сосредоточенности этой администрации и ее преемников на ситуации в Ираке, курс, который гарантирует, что Ирак станет нашим союзником против экстремистов и будет способен к самоуправлению и обороне собственными силами. Теперь я опасаюсь, что вполне понятное разочарование медленным прогрессом и тревога в отношении принесенных жертв могут побудить нас к решениям, обоснованным в краткосрочной перспективе, но очень и очень дорогостоящих в перспективе долгосрочной. В 2001 году мы подверглись нападению у себя дома, были атакованы из Афганистана – и до сих пор находимся в состоянии войны в Афганистане сегодня в немалой степени из-за ошибок, которые допустили; ошибок, которые и я, среди прочих, допустил; ошибок в эндшпиле афганской войны с Советами. Если и в Ираке мы проведем эндшпиль с ошибками, последствия, уверен, будут гораздо хуже».