Задание Империи - Олег Измеров

Мультик закончился и из динамика послышался звон колокола; через мгновение на экране появился мужчина на вид около сорока, в черной сутане и очках в модной металлической оправе. В его облике было что-то аристократическое, но в месте с тем внешне он располагал к себе; так в советском кино про шпионов было принято изображать европейских дипломатов и парламентариев. И еще с очками он немного напомнил Виктору артиста Тихонова из "Доживем до понедельника".

— Это отец Кофлин, — пояснила Джейн, — он будет читать из телевизионного офиса речь об образе деловой жизни. Вам это возможно, неинтересно? В отеле кабельное телевидение и несколько программ, то есть две. Можно настроить на другой канал, а потом вернуться на этот. После речи отца Кофлина в расписании передач стоит вестерн.

— Нет, почему же? Мне очень интересно, о чем он говорит. По российскому тиви я его никогда не смотрел.

— А как вы его могли там смотреть? Через спутник?

— Хотя бы и через спутник…

"О чем я? Какой спутник? Какой здесь спутник? А если она про будушее, то когда появились спутниковое ТВ, этого пастора наверняка уже не было."

— Передачу телесигнала в Европу через поверхность Луны еще не осуществили, это еще только идея. А на континенте для передачи из одного штата в другой будут использовать кабель, воздушные релейные линии и ретрансляторы на стратосферных дирижаблях. Говорят, что линии связи в будущем очень выгодный бизнес, почти как железные дороги и производство электричества.

Манере выступать отец Кофлин явно учился у Адольфа Алоизыча: срывался на крик с надрывом и размахивал кулаками. С интеллигентным имиджем все это как-то мало вязалось. Менталитет разный, подумал Виктор, в Германии массовое среднее образование, им вождя недоставало, а тут авторитет учитель, потому пастор, не в пример фюреру, и не боится в очках ходить, а, может, даже и нарочно одевает.

В речи пастора Виктор уловил знакомое по угару перестройки выражение "So-called democrats" — "так называемые демократы". "Так это что, от него пошло? Или заново придумали?"

— Вы не возражаете, если я просто перескажу, о чем он говорит? — предложила Джейн. — Или вам надо слово в слово?

— Не возражаю. Если отражает смысл.

— Именно смысл. Вы читали Зомбарта?

— Нет, как-то руки не дошли.

Сочинения Зомбарта Виктор действительно видел в магазинах в нашей реальности. Но бумажные книги сейчас стоят слишком дорого, чтобы брать все, что заинтересует, а в Инете почему-то не попалось.

— Ну, а какие-нибудь учебники по экономике вы читали?

— Разумеется.

— Где написано, что при капитализме главное — свобода максимального обогащения личности?

— Ну, в общем так.

— Короче, суть в том, что эти учебники описывают принципы бизнеса, принципы дела, принятые у евреев. Одни евреи, например, Ротшильд, считают их идеалом, другие, вроде Маркса и Троцкого, считают, что из-за них капитализм надо разрушить. Отец Кофлин говорит, что для Америки еврейский принцип бизнеса неправильный. И что нужен свой, правильный принцип ведения дел, базируемый на американских традициях и свете христианской веры.

— Что-то подобное я вроде слышал…

"Ну да, от штандартенфюрера Альтеншлоссера из второй реальности. Ганзейские традиции. Интересно, все попытки спасти капитализм основывались на внеэкономическом принуждении? Приказном или моральном?"

— В истории Америки мы видим, что корпоративная мораль часто дает лучшие результаты в экономике, чем личное обогащение. Негры на плантациях Юга, умея коллективно организовать свой труд, работали лучше нанятых белых. Артельная организация на стройках и заводах России, соревнование дало фантастические рекорды выработки. Рабочий, когда у него появляется чувство хозяина совместного бизнеса, творит чудеса. Этот опыт сейчас у нас изучается. Это на уровне предприятия. На уровне страны ответственность бизнеса позволяет вывести огромные активы из сферы спекуляции акциями, недвижимостью и землей в сферу производства и дать рабочие места. Перераспределение богатства от кучки населения широкому слою народов резко повышает внутренний спрос на товары и оживляет их предложение. Для этого не требуется отказываться от основных понятий экономики — денег, товара, рабочей силы, стоимости и так далеее. Нэп, или новая экономическая политика у нас называется — разделение доходов.

"Короче, никакого священного смысла в слове "нэп" нет. В каждой стране в него вложили свое содержание. Лозунг политиков."

— Хорошо, но почему вы связываете этот самый неправильный капитализм с одной национальностью? Разве не могут быть эгоистами немцы, русские, англичане и наоборот? Это какой-то расовый предрассудок получается.

— Но это не ко мне вопрос. Да, это похоже на то, как когда-то на Юге считалось, что у негров не может быть бессмертной души, поэтому их можно делать рабами. Политики всегда говорят так, чтобы их было проще понять народу, а народ часто понимает лишь то, что хочет понять. Для народа важно, что есть какой-то виновник.

— Козел отпущения?

— Да. Народ, как и судью, нельзя убедить в том, что он неправ. Поэтому некоторые говорят, что минорити, или меньшинства, должны иметь особые права, которые защищают их интересы, отличающиеся от интересов большинства. Но тогда каждому будет выгодно быть минорити, чтобы иметь больше прав, чем остальные. Где же тогда свободная нация?

Виктор было хотел возразить, но тут в замочной скважине входной двери номера заворочался ключ; дремавший Сэлинджер подскочил, как чертик из коробочки, выхватил короткоствольный "Кольт детектив спешл", и занял позицию за углом коридорчика. Джейн, тоже вскочив, ухватила Виктора за правую руку и потащила в сторону, к простенку. Виктор услышал, как щелкнул замок ее сумочки, а в руке блеснул хромированный "Байярд". Судя по хватке левой, она тренировалась не только в танцах.

— Эй, руку! — успел сказать Виктор, но Джейн не поняла, и, продолжая держать Виктора, вскинула правую вверх для изготовки к стрельбе.

"Блин, надо было предупредить, чтобы так не хваталась", мелькнуло в голове у Виктора. Он мог освободиться от захвата, как когда-то учили в оперотряде, но это отвлекло бы Джейн, а она все-таки его охраняет. "Сама отпустит" — в конце концов решил он.

Из коридорчика в холл шагнула дама, явно немолодая, полная и некрасивая, в довольно безвкусном зеленом платье — балахоне, прикрывавшем кривые ноги, грубыми чертами лица, ярко накрашенными губами и черной неряшливой копной завитых волос. Венчало это существо зеленая шляпка, похожая на макет бронеколпака.

— Боже!!! — дико взвизгнула дама, увидев наведенное на нее оружие. Глаза у нее закатились на лоб и она начала падать на Сэлинджера. Тот невольно отпрянул и дама неловко плюхнулась в кресло.

— О, Мэгги! — воскликнул шедший следом господин с итальянскими усиками, налысо обритой головой и цветком в петлице. — О, не убивайте нас! Возьмите мой бумажник! Драгоценностей у нас нет, только обручальные кольца, мое и Мэгги!

— Это не ограбление, мы агенты Ю-Эс-Эс, — ответил Дик, — кто вы такие и почему здесь появились?

— Это все этот негодяй! — и бритый вытолкнул из коридорчика баскетбольного роста беллбоя с чемоданом, — он понес наши вещи в этот номер!

— Но я не виноват! — завопил беллбой. — Здесь написано, что номер свободен, смотрите сами!

Он вытащил правую руку из кармана униформы и внезапно бросил что-то в лицо Сэлинджеру, а ребром левой ударил его по шее; тут же Виктор увидел три наставленных на них дула: в руках бритого был вальтер с глушителем плюс два куцых полицейских смит-вессона тридцать восьмого калибра у дамы в кресле. Виктор уже понял, что в реальности, даже в другой, идя на дело, берут то, из чего стреляют, а не то, что откопает писатель в справочнике по стрелковому оружию.

— Три-один, леди, — заявил бритый. — Бросайте вашу игрушку.

— Или пристрелим обоих! — хрипло рявкнула "дама".

"Черт, да это мужик переодетый. Как глупо, как глупо…"

Беллбой перевернул ничком упавшего Сэлинджера и защелкнул ему наручниками руки за спиной, заклеил рот бэнд-эйдом, затем подобрал упавший револьвер и, отвернув брючину, вынул плоский дерринджер у него из носка.

— Ну что, устроим перестрелку, как в кино? — спросил он, выпрямившись и держа в руках оба ствола Дика. По телевизору уже шел вестерн и главный герой уже кого-то укладывал из "Писмейкера".

— Будьте вы прокляты, — прошипела Джейн, бросила "Байярд" и опустила руку Виктора.

"Трое. Даже для ковбоев глухой номер".

— Поднимите руки и отойдите в сторону — обратился бритый к Виктору по-русски, — а мадам пусть станет лицом к стене.

Беллбой подошел к Джейн, также сковал ее руки за спиной и, залепив рот бэнд-эйдом, тут же полез к ней под платье.