Рота, подъем! - Александр Ханин

– Полежи, полежи, тебе прыгать не надо, – спокойным голосом старшей сестры порекомендовала фельдшер. – Откуда вы такие взмыленные?

– С марш-броска…

– Ему же нельзя…

Дверь распахнулась и на пороге появился злой старший лейтенант

Дрянькин.

– Ханин, почему ты здесь?

– Товарищ старший лейтенант, солдату стало плохо…

– Я спросил, почему ты здесь?! – чеканя каждое слово, переспросил ротный.

– Я же отвечаю: солдату стало плохо, пришлось привезти его сюда…

– Мне пофиг, кому стало плохо…

– Андрей, солдату и вправду плохо, – вступилась за меня Галина.

– Я тебя не спрашиваю, я его спрашиваю. Почему ты здесь?! Почему, когда ты должен быть со взводом!! Я тебе приказал бежать со взводом.

Ты не выполнил приказ?!

– Товарищ старший лейтенант, – жестким голосом, нахмурив брови, сказал я через зубы. – Еще раз: солдату, страдающему тяжелой болезнью, во время марш-броска стало плохо, я остановил машину и привез солдата на директрису для оказания медпомощи. То есть действовал согласно устава и создавшейся ситуации.

– Ты не имел права оставлять взвод! Ты бросил личный состав. Вы обязаны были взять его на руки и нести дальше.

– А если бы он умер?

– Так и написал бы в объяснительной, что солдат умер при занятиях по физической подготовке…

– Чего написал? Это ты пиши!! Пусть они у тебя дохнут!! Я в училище не поступал!! Мне зарплату не платят! Я в армию не напрашивался – меня сюда забрали!! Улавливаешь разницу?! – сорвался я на крик, от которого Галина сразу ушла в соседнюю комнату. – Это ты, а не я подписался на двадцать пять лет. А мне меньше, чем через год, домой. И я не хочу сидеть из-за чьей-то дури!!

Я остановился перевести дыхание и мгновенно оценил, что "тычу" и откровенно хамлю ротному. Надо было как-то выйти из сложившейся ситуации, которая могла мне выйти боком. Я поднял руку к пилотке.

– Разрешите вернуться к личному составу, товарищ старший лейтенант?

– Идите, – ошалело ответил ротный, поднимая руку к козырьку. – У вас еще ночные стрельбы… И сними наконец офицерский комбез.

Только после его слов я сообразил, почему грузовик так легко остановился. У молодого солдата-водителя, увидевшего тормозящего его офицера сработал уже выработанный рефлекс – офицер всегда прав. Я снова поднял руку к пилотке и пошел к дороге, по которой приближался, медленно переставляя уставшие ноги, уже возвращающийся с марш-броска взвод.

Неуставные взаимоотношения

Ночные стрельбы шли полным ходом. Солдаты стреляли по мишеням, которые падали и тут же поднимались благодаря операторам директрисы.

Во втором часу ночи стрельбы прекратились из-за того, что один из выстрелов попал в "ногу", держащую мишень. Кусок деревяшки переломился и уперся в землю, что прекратило его способность падать и быть поднятым в автоматическом режиме.

– Замком взвода, ко мне! – послышался крик сверху.

– Товарищ сержант, Вас ротный, – услужливо сказал кто-то из солдат.

– Слышу. Сейчас, только портянки перемотаю, – хмыкнул я, и через две минуты стоял перед ротным.

– Ваш солдат, товарищ сержант, перебил опору мишени…

– Молодец, удачные стрельбы…

– Не паясничай. Мишени заклинило. Ни одна не поднимается.

Отправляйся к операторам и выясни, когда починят. Приказ ясен?

– Так точно, – поднял я руку к пилотке и направился… на первый этаж той же вышки, где получил приказ от ротного.

Почему ротный не мог сам спуститься, а послал за мной солдата, на что действий и траты времени ушло немного больше, я не понимал. Это была армейская логика. Офицеры старались бороться с лишним припахиванием удобными для них методами. Днем раньше Салюткин пытался объяснить сержантам, что они не должны посылать солдата за кружкой воды для себя, если бачок стоит в пяти метрах. Он был убежден, что сержант не переломится, если пройдет сам несколько метров. Все стоящие вокруг кивали головами, соглашаясь. Пока лейтенант разглагольствовал, послышался крик со стороны вышки.

Ротный кричал, чтобы ему принесли пулеметную ленту. Ящик с лентами лежал под ногами у молодого лейтенанта, но он не нагнулся, а приказал стоящему рядом младшему сержанту, который автоматически перепоручил задание солдату. Я стоял несколькими метрами в стороне и наблюдал все как бы со стороны. После речи Салюткина произошедшее вызвало у меня приступ смеха. Все смотрели на меня, а я смеялся и не мог остановиться, чтобы объяснить, что меня так развеселило. Когда же я справился со своей эмоцией и поделился впечатлением, то

Салюткин мгновенно позеленел, объяснив, что не сержантское дело делать замечания офицерам и чтобы я убирался к своему взводу, что я и выполнил, похихикивая по дороге.

В комнате операторов сидел молодой солдат, которого за два месяца до этого отдали из моего взвода на обучение операторам, как имеющего образование электронщика.

– А где твои отцы-командиры? – спросил я, когда он, открыв дверь, продемонстрировал мне совершенно заспанную физиономию.

– Ушли по делам.

– Ну, ушли, так ушли.

Я доложил о ситуации ротному и получил новый приказ – дождаться операторов и исправить положение. Дожидаться пришлось долго. Я задремал, опустив голову на грудь, когда дверь распахнулась явно от удара ноги. На пороге стояли операторы. Коля – старший оператор директрисы, белобрысый, зеленоглазый младший сержант – был высокого роста и, покачиваясь, держал в руках большую трехлитровую банку.

Митяня – черноволосый помощник Коли – был роста невысокого, но крепыш хоть куда. Гимнастерки у ребят были расстегнуты, ремни опущены. Колин глаз украшал большой фингал, цвет которого не определялся в темноте комнаты. У Митяни голова была разбита, волосы и лоб в крови.

– Это ты где так навернулся? – удивился я.

– А тебя имеет? – тут же резко отреагировал Митяня. – Почему стрельб нету?!

– Вот вас, орлов, ждем-с, – попытался я перевести разговор в шутку, понимая, что ребята "ни лыка вяжут". – Солдат в опору мишени попал.

– Чего? Куда попал? Посмотри, что делается? – тыкнул он рукой в сторону приборов.

– Да пошел ты, – глянул я на часы и пошел к выходу.

– Ты кому сказал? – заплетающимся языком спросил Митяня.

Не отвечая, я продолжил свой путь к выходу.

– Алло, ты куда? Я с тобой разговариваю.

– Отвали,- вяло ответил я, проходя мимо него, и тут же получил удар сзади по голове. Удар получился скользящим, так как Митяня с трудом держался на ногах, и только зацепил пилотку, которая слетела на пол.

– Совсем нажрался, сука? – рявкнул я и резко толкнул Митяню в грудь рукой, отчего он отлетел к противоположной стене.