Дворец ветров - Мэри Маргарет Кей

– Мубарик хо[41], отличная работа, сахиб, – одобрительно сказал Мулрадж, возникая из темноты. – Полагаю, я обязан вам жизнью. И многие другие тоже: не окажись вас здесь, обе раджкумари могли бы утонуть, а тогда кто знает, какую месть совершил бы махараджа над нами, своими слугами.

– Би-вакуфи[42],– нетерпеливо бросил Аш. – Им не грозила опасность утонуть – только промокнуть. Здесь не так уж глубоко.

– Возница рутха утонул, – сухо заметил Мулрадж. – Течение унесло беднягу на глубину, а плавать он, похоже, не умел. Раджкумари не сумели бы выбраться из-за зашнурованных занавесок и тоже утонули бы, но им очень повезло, что вы сидели верхом на лошади и наблюдали за переправой. А еще больше повезло, что вы сахиб, ибо ни один из тех мужчин, кроме их дяди, не осмелился бы прикоснуться к дочерям махараджи, а к тому времени, когда я сам заметил бы, что там происходит, и вскочил бы в седло, все уже было бы кончено. Вас должны осыпать золотом за сегодняшний ваш поступок.

– В данный момент я предпочел бы горячую ванну и сухую одежду, – со смехом сказал Аш. – А если кто-нибудь и заслуживает похвалы, так это Анджули-Баи, которая сохранила присутствие духа и передала мне младшую сестру, а не стала визжать и пытаться спастись сама, хотя наверняка видела, что рутх наполняется водой. Где мой саис, черт возьми? Охе, Кулу Рам!

– Я здесь, сахиб, – раздался голос совсем рядом: конские копыта не произвели шума, ступая по песчаной почве.

Аш взял поводья, вскочил в седло и, отдав честь Мулраджу, пришпорил коня и легким галопом поскакал между высоких кустов травы и колючих деревьев кикар в сторону, где в ночном небе горело оранжевое зарево от лагерных костров.

Он лег спать рано, а следующий день выдался хлопотным. Аш выехал на рассвете вместе с Джхоти, Мулраджем и Тарак Натом, членом лагерного панчаята, а также вооруженным эскортом из шести соваров, чтобы обследовать следующий брод. Мальчик присоединился к отряду неожиданно, очевидно упросив Мулраджа взять его с собой. Но он оказался отличным наездником и, сам всем довольный, явно старался угодить своим спутникам и никому не причинял беспокойства. Ашу пришло в голову, что неплохо бы почаще забирать Джхоти от придворных и сажать на лошадь: день, проведенный на свежем воздухе, пошел маленькому принцу на пользу и он уже мало походил на того бледного ребенка с испуганными глазами, которого Аш видел в первую их встречу.

Брод оказался непроходимым, а поскольку требовалось выяснить опытным путем, какой из двух других бродов наиболее удобен для переправы, солнце уже почти зашло ко времени, когда они вернулись в лагерь. Аш собирался предложить выступить завтра пораньше, но эти планы расстроила Шушила-Баи, младшая принцесса, которая передала ему, что еще не оправилась от пережитого потрясения и недомогает, а потому не намерена вообще трогаться с места по меньшей мере два или три дня.

Будь такое решение принято двумя днями раньше, оно пришлось бы совсем некстати, но сейчас они не испытывали никакого недостатка в продовольствии и могли набрать сколько угодно воды в реке. Аш и сам был не прочь задержаться здесь на несколько дней: на равнине водились черные антилопы и чинкара, а еще он видел бекасов на джхиле неподалеку и несчетное множество куропаток в кустарниковых зарослях. «Куда приятнее, – подумал он, – поохотиться с Мулраджем, чем гнать это стадо по дороге».

Поставленный в известность о недомогании раджкумари Шушилы, Аш очень удивился, когда вскоре явился второй посыльный, в самых учтивых выражениях попросивший его почтить сестер махараджи своим визитом. Посыльным был не кто иной, как дядя невест, которого все любовно называли Кака-джи[43] Рао, и Аш никак не мог отказаться, хотя час был поздний и он предпочел бы постель светской беседе. За неимением выбора он переоделся в парадную форму и в самый последний момент положил в карман половинку перламутровой рыбки, после чего проследовал вместе с Рао-сахибом через лагерь.

Большая и удобная «дурбарная палатка», где невесты принимали гостей, была отделана изнутри ржаво-красной тканью, расшитой яркими узорами, и украшена великим множеством маленьких круглых зеркал, которые мерцали и сверкали, когда стены легко колебались от дуновений ночного ветра или язычки пламени в масляных лампах плясали на сквозняке. На покрытом персидскими коврами полу лежали многочисленные шелковые подушки, служившие стульями, и на нескольких низких резных столах сандалового дерева, инкрустированных слоновой костью, стояли серебряные блюда с фруктами и сластями. Но кроме Кака-джи Рао, пожилой дуэньи Анпоры-Баи и двух служанок, сидевших в тени за пределами круга света от ламп, в палатке находились только сами невесты и их младший брат Джхоти.

Раджкумари были одеты почти так же, как в прошлый раз. Но с одной существенной разницей: сегодня они не прикрывали лица.

– Это потому, что они обязаны вам жизнью, – объяснил маленький принц, выступая вперед, чтобы поприветствовать Аша и засвидетельствовать почтение своим сестрам. – Если бы не вы, они обе утонули бы. Сегодня запылали бы их погребальные костры и река приняла бы их пепел, а завтра все мы вернулись бы домой с почерневшими от горя лицами. Мы очень вам благодарны, и отныне вы нам как брат.

Взмахом руки Джхоти отмел утверждение Аша, что на самом деле принцессам ничего не грозило. Его сестры встали и церемонно поклонились, Анпора-Баи одобрительно похмыкала под чадрой, а Кака-джи заметил, что скромность нужно ценить превыше отваги, а всем ясно, что Пелам-сахиб обладает обоими этими достоинствами. Затем вперед вышла одна из служанок с серебряным подносом, на котором лежали две парадные гирлянды, изготовленные из блестящей ленты и украшенные золотой вышивкой в форме медальонов, и сначала Шушила, а потом Анджули торжественно повесили гостю на шею по гирлянде. Сверкающее убранство выглядело нелепо в сочетании с парадной формой цвета хаки, придавая Ашу сходство с расфуфыренным генералом. Затем ему предложили сесть и угоститься, и в знак особой милости (ибо представители высшей касты оскверняются, принимая пищу вместе с человеком, к ней не принадлежащим) все общество поело вместе с ним, хотя и из других блюд.

Как только Шушила-Баи, ободренная ласковым обхождением молодого офицера, перестала робеть и стесняться, все расслабились и весьма приятно провели целый час, жуя халву, потягивая шербет и беседуя. Даже Анпора-Баи, по-прежнему прикрывавшая лицо, внесла скромную лепту в разговор. Разговорить младшую принцессу было непросто, но Аш при желании умел быть обаятельным. Он приложил все усилия к тому, чтобы нервная девочка почувствовала себя непринужденно, и в конце концов был вознагражден сначала застенчивой улыбкой, потом смехом, а в скором времени она уже смеялась и оживленно болтала, словно знала его всю жизнь и он действительно приходился ей старшим братом. Лишь тогда Аш счел возможным перевести свое внимание на ее сводную сестру, Анджули-Баи, – и был потрясен увиденным.