Стелла - Чарльз Гэвис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она вздрогнула, и ее рука легла на карту.
– Я думаю о тебе, моя дорогая, – сказал он. – Со своей стороны, я хотел бы жениться здесь…
– Нет, не здесь, – запнулась она, подумав, как стоит перед алтарем в церкви Уиндварда и видит белые стены Зала, когда произносит свою брачную клятву. – Не здесь.
– Я понимаю, – сказал он. – Тогда почему не там? Я думаю, твой дядя мог бы поехать по такому случаю, я думаю.
Она ничего не сказала, и он с довольной улыбкой сложил карту.
– Все улажено, – сказал он. – Мы едем в Карлион. Надеюсь, вы ненадолго отвлечетесь, сэр. Вы нам понадобитесь.
Старик откинул со лба седые волосы.
– А? – спросил он. – Для чего?
– Чтобы выдать Стеллу замуж, – ответил Джаспер. – Она обещала выйти за меня замуж там.
Старик посмотрел на нее.
– Почему не здесь? – естественно, спросил он, но Стелла покачала головой.
– Очень хорошо, – сказал он. – Это странная фантазия, но девушки причудливы. Тогда езжайте и не суетитесь больше, чем нужно.
Итак, судьба Стеллы была решена, и день, роковой день, мрачно маячил перед ней.
Глава 36
Лорд Чарльз был слишком рад получить согласие Лейчестера уехать из города, чтобы беспокоиться о том, куда они отправятся, и чтобы предотвратить всякую возможность того, что Лейчестер передумает, этот стойкий и постоянный друг отправился с ним в его комнаты и побеседовал с Оливером.
– Уезжаете, сэр? – сказал этот верный и многострадальный человек.
– Я рад этому! Его светлость, и вы тоже, прошу прощения, милорд, давно должны были уехать. Последние несколько недель это была ужасная горячая работа. Я никогда не видел его светлость таким диким. И куда мы направляемся, милорд?
Вот в чем был вопрос. Лейчестер не оказал никакой помощи, кроме заявления, что он не пойдет туда, где полно людей. Он бросился в кресло и сидел, угрюмо уставившись в пол. Внезапная болезнь Беллами и пророческие слова повергли его в шок. Он был вполне готов отправиться куда угодно, лишь бы подальше от Лондона, который стал ему ненавистен с последнего часа.
Лорд Чарльз закурил трубку, Оливер смешал для него содовую с бренди, и они вдвоем вполголоса обсудили это.
– У меня есть небольшое местечко в долине Дун, Девоншир, вы знаете, – сказал лорд Чарльз, разговаривая с Оливером совершенно конфиденциально. – Это всего лишь коробка, как раз достаточно для нас, и нам придется ее потрепать, ужасно потрепать. Но там много дичи и немного рыбной ловли, и местность такая же дикая, как мартовский заяц!
– Это как раз то, чего хочет его светлость, – сказал Оливер. – Видите ли, я так хорошо его знаю, милорд. Должен сказать, что я очень серьезно отнесся к тому, как мы в последнее время ведем себя; дело не в деньгах, это не имеет значения, милорд; и дело не совсем в дикости, мы и раньше были дикими, милорд, вы знаете.
Лорд Чарльз хмыкнул.
– Но это было только в шутку, и в этом нет ничего плохого; но то, что происходит, не было игрой, и это нисколько не позабавило его светлость; почему то он более подавлен, чем обычно.
– Это так, Оливер, – мрачно согласился лорд Чарльз.
– Я не знаю, что это было, и не мне любопытствовать, милорд, – продолжал верный друг, – но, по моему мнению, в Зале что-то пошло не так, и его светлость грубо обошелся с этим.
Лорд Чарльз, вспомнив то письмо и прекрасную девушку в коттедже, кивнул.
– Возможно, и так, – сказал он. – Хорошо, мы спустимся в долину Дун. Лучше соберись сегодня вечером, вернее, сегодня утром. Я пойду домой, приму ванну, и мы сразу же отправимся. Успейте на поезд, хорошо?
Оливер, который был совершенным мастером "Брэдшоу", перевернул страницы этого ценного сборника и обнаружил поезд, который отправлялся днем.
Лейчестер принял их решение с полным безразличием.
– Я буду готов, – сказал он бесстрастным, безразличным тоном. – Скажи Оливеру, куда ты хочешь.
– Это просто коробка в джунглях, – сказал лорд Чарльз.
– Джунгли – это то, что я хочу, – мрачно сказал Лейчестер.
С тем же мрачным безразличием он отправился тем же дневным поездом, молча курил почти всю дорогу до Барнстейпла и ни к чему не проявлял интереса.
Оливер телеграфировал, чтобы они заняли места в дилижансе, который отправляется из этого древнего города в ближайшую точку Долины, и рано утром следующего дня они прибыли.
Была отправлена пара лошадей, как Оливеру удалось их достать, оставалось загадкой, но его владение ресурсами в большинстве случаев сводилось к волшебству, и они поехали из Тинмута в Долину и достигли "Хижины", как ее называли.
По правде говоря, это была простая коробка, но это была коробка, установленная в центре рая для спортсменов. Одинокий дом стоял на краю оленьего леса, в пределах журчащего ручья с форелью и в центре лучшей охоты в Девоншире.
Оливер с помощью вышеупомянутой магии нанял пару слуг и вскоре привел в порядок это маленькое жилище; и здесь два друга жили, как отшельники в лощине.
Они ловили рыбу, стреляли и скакали весь день, возвращаясь ночью к простому позднему обеду; и в целом вели жизнь, настолько отличную от той, которую они вели, насколько это можно было себе представить.
Лорду Чарльзу это понравилось. Он загорел, стал подтянутым и "твердым, как гвозди", как он это описывал, но Лейчестер воспринял все по-другому. Мрак, навалившийся на него, не рассеивался горным воздухом и красотой восхитительной долины.
Всегда казалось, что над ним нависает какое-то облако, портящее ему удовольствие и лишающее очарования его попытки развлечься. Пока Чарльз убивал форель в ручье или бросал фазанов на вересковые пустоши, Лейчестер бродил взад и вперед по долине с ружьем или удочкой в руке, не используя ни то, ни другое, опустив голову и устремив взгляд в мрачное прошлое.
По правде говоря, его преследовал дух, который цеплялся за него сейчас так же, как цеплялся за него в те дни лихорадочного веселья и разгула.
Видение стройной, красивой девушки, которую он любил, всегда было перед ним, ее лицо парило между ним и горами, ее голос смешивался с потоком. Он видел ее днем, она снилась ему по ночам. Иногда он просыпался, вздрагивая, и представлял, что она все еще принадлежит ему, и что они стоят у плотины, ее рука в его руке, ее голос шепчет: "Лейчестер, я люблю тебя!" Расстояние только придавало очарование ее красоте и грации. Одним словом, он не мог ее забыть!
Иногда он задавался вопросом, был ли он прав,
