Жизнеописание Петра Степановича К. - Анатолий Вишневский

У нас зараз така новина: держава продала нам квартиру, в якій ми живемо. Заплатили за неї 3830 крб. 30 коп. Для цього нам довелося позичити у Лізи 1650 крб. Таким чином ми її боржники. Якщо приймати до уваги, що гроші з кожним днем втрачають свою вартість, ми, мабуть, зробили вірно.

В ощадкасі, коли я переводив гроші на нашу установу, касирка сказала, що труни зараз дуже дорогі і що вона мені радить не вмирати доки вони не подешевіють. Прийдеться чекати. Але ж і живому без грошей ніяк не обійтися. Ставши домовласником, я глянув на свій дім еже іншими очима і побачив, що дах в нього нікудишній і що ϵ ще багато роботи, яку слід зробити до зими. Отож потрібні гроші, та й матеріалів (шиферу там, дахового заліза) не дістанеш. Гроші з батьківської спадщини були б нам дуже до речі, але я згоден з тобою: ми їх, напевно, ніколи не побачимо.

Зараз вже всім ясно, здаϵться, що наближаються нові часи. Але якими вони будуть?

Одного разу наш молодший брат показав мені віршик. Він, якщо пам'ятаеш, і сам колись писав вірші, але цей віршик – не його. Віршик мені сподобався, я переписав його для себе, а зараз знайшов той листочок. Батькові moдi той вірш здався крамольним, а брат сказав йому: йдеться не про те, що ти думаϵш, Батько. А зараз я читаю і думаю: ні, саме про те:

Знать, с великого похмельяЗавязалась канитель:То ли плаха, то ли келья,то ли брачная постель.То ли к завтрему, быть может,воцарится новый тать…

Незабаром можемо мати нового царя. Гадаю, що він і його компанія, як звичайно, будуть мастаки бити морди, а що стосуϵться розумного ладу в країні, то його не дочекаϵмося.[32]

XXXIX

Старший сын Петра Степановича все собирался разобраться повнимательнее в содержимом отцовского портфеля, а добрался до него только в конце года. 25 декабря, с утра, принял зачет у студентов, потом провел заседание у себя в отделе, а к 7 часам вернулся домой, чтобы увидеть прощальное выступление Горбачева. Как бы посмотрел на все это Петр Степанович? Наверно, не одобрил бы…

Он выключил телевизор, расчистил место у себя на столе и принялся за разборку отцовских бумаг.

Давней повести Петра Степановича «с эсеровским уклоном», согласно семейному преданию, якобы одобренной Короленко, в портфеле не оказалось. Не было и писем среднего брата из заключения, он хорошо помнил эту перевязанную веревочкой пачку, но, видимо, отец уничтожил все письма, не послушался его.

Полистал амбарную книгу с «Гипотетическими заметками дилетанта». В свое время, когда Петр Степанович еще жил в Задонецке, а он приезжал навестить его, отец пару раз показывал ему отдельные записи, он просматривал из вежливости. Но подряд никогда не читал, многое видел впервые. Вот, например, забавное рассуждение.

Нам, людям бывает обидно, что человек живет каких-нибудь 50-70-90 лет. Но если глубоко вдуматься, то человек живет немало, лошадь, например, живет от человека значительно меньше. В старой Австро-Венгрии поставили племенной кобыле памятник за то, что она прожила 52 года и привела за свою жизнь 36 лошат.

Мы привыкли считать крепким все, что сделано из металла: замок, трактор, паровоз, молот, наковальня. А посмотрите, – разве все эти «крепкие» изделия попадают в металлолом через 50-70-90 лет? Они выходят из строя намного раньше, и, конечно же, человека надо относить к категории «крепких» формаций, и довольно долговечных.

– Надо бы почитать потом повнимательнее, – подумал старший сын Петра Степановича и отложил амбарную книгу в сторону.

Было уже поздно, пришлось прерваться. Выгруженные из портфеля бумаги так и остались на столе, а в выходной, 30 декабря, он засел за их просмотр с самого утра.

Первые научные публикации старшего сына, книжечки и спортивные репортажи младшего отец сохранил, но их он держал в отдельной коробке на шкафу. В портфеле была только папка с его собственными статьями в районной газете, в рубрике «Советы агронома»:

Порада агронома.

Посіємо буряки в кращі агротехнічні строки

Щоб домогтись бажаних успіхів у вирощенні високого врожаю цукрових буряків треба, перш за все, не прогаяти з строками сівби, щоб насіння лягло в пухкий, вологий грунт…[33]

Старший сын Петра Степановича не стал читать дальше, аккуратно вложил все газеты – их было немного – назад в папку и написал на ней: «Статьи папы в Соц. Задонеччині».

Потом его внимание привлекла никогда не попадавшаяся прежде на глаза неоконченная рукопись, никак не озаглавленная, а начинавшаяся прямо с «Главы первой, так сказать, вступительной, чтобы с чего-нибудь начать повествование». Фиолетовые чернила почти не выцвели – вот было качество! – и он начал читать: «Это была не учеба, а черт знает что! На самом деле: вода в лаборатории замерзала, трубы лопались, реактивов не было, профессорские жены торговали пирожками, холод, голод, очереди, анкеты…».

Старший сын Петра Степановича хотел прочесть одну страничку, а стал читать все подряд. Он помнил с довоенных лет, что по выходным отец всегда что-то писал, и мама Катя просила детей не шуметь и не мешать папе. Что же он писал тогда? Почерк был отцовский, и интонация знакомая иногда проскальзывала, но в остальном… Неужели это писал отец?

Читалось с интересом, но рукопись внезапно оборвалась. Стал рыться дальше, тот же почерк на таких же листах, но уже что-то другое, тоже неоконченное, оборванное на полуслове. Он насчитал семь разных начал, ни одно не доведено до конца. Почерк у отца был разборчивый, но все же чтение рукописного текста шло медленно, чтобы разобрать концы строк приходилось каждый раз разглаживать обтрепанные края страниц. Дневной свет за окном сменился вечерней чернотой, а еще оставалось много не просмотренного.

Старший сын Петра Степановича отодвинул стопку рукописей и развязал тесемки незнакомой на вид папки, очень ветхой. В ней лежало тонкая книжечка и две газеты, старые номера «Известий», полуистлевшие, во многих местах порванные на сгибах.

Книжечка под названием «Син соколиного племені», напротив, была новой – не так давно изданные воспоминания о брате Петра Степановича Василии. Старший сын Петра Степановича знал, конечно, эту книжку, она и у него где-то была, так что он ее только полистал.

В 1964 году в Львовский горком партии поступило письмо из Евпатории. Неизвестный автор сообщала, что в 1931–1933 годах во Львове на руководящем комсомольском посту под псевдонимом «Роман» работал ее муж – Василий К….