Вдребезги - Максим Фальк

к слову: «Люди имеют право сами распоряжаться своей задницей! Никакие англичашки не будут мне указывать, что туда пихать, если я захочу – хоть картошку, хоть хрен тюлений!» Для дяди Шеймуса это был не вопрос ориентации, а дело принципа.

– Какой он был?.. – спросил Майкл.

– Упрямый, – тихо сказал Кристофер. – И умный. В детстве хотел наукой заниматься. Мог часами с лупой сидеть, наблюдать за букашками. Муравьёв в банке держал. Всё в тетрадочку записывал. Мечтал поехать на Амазонку, новый вид открыть.

У Майкла запершило в горле. Так ясно увидел мальчишку со старой фотографии, похожего на себя. Вот сидит, скрючившись, разглядывает муравьиную дорогу в увеличительное стекло. Вот поднимается на ноги перед захлопнутой дверью, вытирает кровь с лица. Вот он один в ночном городе, и ему некуда идти. Вот он первый раз подходит к незнакомому мужчине в парке и думает только о том, что от голода сводит живот…

– Когда он умер, я себе сказал… – продолжил Кристофер. – Если так случится, что у меня сын, или дочь, или внук, неважно – окажется таким же… Я ничего запрещать не стану, природу не запретишь. Но всё сделаю, чтоб от такой судьбы уберечь. Леннерт умер не от того, что на пацанов заглядывался, а от того, что деваться ему было некуда. Можно ведь найти себе кого-то, жить тихонечко. Не высовываться. Кто там что под одеялом делает – никого не касается.

– Какие уж теперь внуки, – горько вздохнула Эмма и всплакнула уже по инерции.

– Почему вы раньше ничего не рассказывали?.. – спросил Майкл.

– Мать боялась. Думала, если узнаешь правду – пойдёшь пробовать, как он. И как он, подцепишь что-нибудь. Когда ты в Эвана влюбился, я уже заподозрил, что не зря себе обещание дал.

– Я не влюбился!.. – возмутился Майкл. – Да мы дружили просто, ничего у меня с ним не было!..

– Ты не помнишь, – грустно сказала Эмма. – Тебе лет было… семь. Или восемь. Вернулся однажды из школы… Руки в ссадинах, волосы дыбом, весь в пыли, рубашка без пуговиц… Сказал – подрался. Защищал эту чёрненькую, Зарину. Её задразнили, говорили гадости про её мать…

Майкл помнил. Солнце глядело сквозь линялые занавески на кухонный стол. Если положить руку на границу тени, можно почувствовать нагретую поверхность пальцами, а под ладонью будет прохладно.

– Они говорят, у Зарины мать – шлюха. – Майкл потрогал свежую ссадину на подбородке. Кровь уже схватилась корочкой, и он машинально отколупал её. Тёплая капля медленно и щекотно поползла вниз по шее.

– Майкл!.. Не повторяй глупости за другими. Это очень грубо.

Эмма поставила перед ним тарелку. Майкл покрутил ложку в пальцах, пуская солнечные зайчики на стену.

– Они говорят, Зарина тоже станет шлюхой и никто на ней не женится.

– Они дурачки и не понимают, о чём говорят. Не повторяй за ними.

– А как люди решают, на ком хотят жениться? – задумчиво спросил Майкл, подперев голову кулаком.

– Когда кто-то тебе очень сильно нравится, ты хочешь всё время быть с ним. Завести с ним семью, прожить вместе всю жизнь до старости. Вот как мы с твоим папой.

Эмма достала чай из шкафчика, бросила щепотку в чайник.

– Понятно, – серьёзно сказал Майкл. – Тогда я женюсь на Эване. И буду жить с ним до старости.

Эмма вздрогнула, выронила пачку. Чай рассыпался по полу, но она словно не заметила.

– Так нельзя, Майкл, – странным голосом сказала она, будто собиралась заплакать. – Мальчики не могут жить с мальчиками.

– Почему?.. – по инерции спросил Майкл.

На самом деле ему было неинтересно, почему кто-то думает, что он не может жить с Эваном. Ещё как может. Пусть только кто-то попробует запретить. У них будет целый огромный дом на большом-большом острове. В море. Нет, в океане. А вокруг острова будет плавать сторожевой кит. Ручной. И будет петь свои песни, так что если сунешь голову в воду – сразу услышишь…

– Мальчикам должны нравиться девочки, – сказала Эмма, подметая чай.

– А мне нравится Эван, – спокойно сказал Майкл, глядя в окно. – Он лучше. Девчонки скучные. И визжат противно.

Кристофер подлил себе виски, Майкл тоже подставил стакан.

– Когда ты сказал, что хочешь жениться на Эване, мать чуть не поседела. Сразу подумала, что у тебя та же судьба будет, что у Леннерта. Я говорил – глупости, мы же тебя из дома не выгоним. Но она уже себя до смерти запугала…

Майкл встал с кресла, пересел к родителям, втиснулся между ними.

– Мам, – сказал он. – Я старался быть как все. Не получилось.

Кристофер обнял его за плечи, притянул к себе.

– Ты всегда всё делал по-своему. Упрямый, как… баран.

– Мне с ним хорошо, – сказал Майкл. – Он такой умный – ты не представляешь какой. Столько знает… Везде был. Даже в Китае. Мам, ну дались тебе эти внуки. В них счастье, что ли?..

– Я как-нибудь смирюсь, – сказала Эмма и шумно вытерла нос. – Только пусть он у нас больше не ночует.

Кристофер фыркнул:

– А то они днём не справятся.

– Да ну тебя!.. – Она стукнула мужа по плечу и засмеялась сквозь слёзы.

Ночью Майкл лежал без сна, глядел в потолок, подложив руки под голову. Вспоминал красивое молодое лицо с фотографии, невольно искал сходство с собой.

Почему Леннерт хотел умереть?.. А ведь был бы учёным. Пропадал бы в экспедициях. Писал бы книги. А когда всё завертелось – можно было бы прийти к нему и сказать: Леннерт, мне нравится один парень. Майкл точно знал, что звал бы его просто Леннерт, без дяди. Леннерт бы говорил, так он не чувствует себя старой калошей.

Ему было бы сорок два. Он бы курил трубку. У него в квартире были бы коллекции бабочек под стеклом. Майкл бы разглядывал их и слушал, откуда они берутся, такие красивые.

А когда уехал Эван, Леннерт бы приходил, молча брал Майкла за руку и вёл бы гулять. И рассказывал бы о том, как сам влюбился первый раз в жизни. Он бы красил волосы в странные цвета – то синий, то фиолетовый. Подводил глаза чёрным. Повязывал шёлковые шарфы. Он бы часто улыбался. Он бы обязательно кого-то себе нашёл. И когда появился бы Джеймс, Майкл пришёл бы к нему за советом. А Леннерт раскурил бы трубку и сказал – ну, выкладывай. И ещё сказал бы: «Майкл, мальчик мой, никого не слушай, даже меня. «Отпусти, если любишь» – это чушь собачья, Майкл. Майкл, если любишь – хватай и держи».

32

– Они знают, – сказал Майкл.

Джеймс