Время прощать - Джон Гришэм

— Неужели мы должны поверить, что она не думала о деньгах? Будем реалистами. Миз Лэнг сама расскажет вам, что всегда служила в чужих домах, что ее муж, мистер Симеон Лэнг, который сейчас находится в тюрьме, никогда не имел постоянной работы и на его заработки нельзя было рассчитывать и что она в тяжелейших финансовых условиях растила пятерых детей. Жизнь ее была трудна! В семье никогда не было лишнего цента. Как многие другие, Летти Лэнг жила в нужде. Всегда в нужде. И глядя, как ее хозяин с каждым днем шаг за шагом приближается к смерти, она, конечно же, думала о деньгах. Это не ее вина. Такова человеческая натура. Я не хочу сказать, что миз Лэнг порочна или алчна. Но кто бы из нас в ее ситуации не думал о деньгах? Так вот, в то октябрьское субботнее утро Летти повезла своего хозяина в контору, где они целых два часа оставались одни. И пока они оставались одни, самое крупное в истории этого штата состояние перешло в другие руки. Двадцать четыре миллиона долларов перекочевали от семьи Хаббард к домоправительнице Сета Хаббарда, с которой он был знаком всего три года.

На этой последней фразе Ланье эффектно замолчал, давая ей подольше эхом прозвучать в головах присутствующих.

«Блестяще, черт возьми», — подумал Джейк, всем своим видом давая присяжным понять, что у него все прекрасно.

Фрэнк Доули смотрел на него так, словно говорил: «Презираю вас».

Сбавив громкость, Ланье продолжил:

— Мы постараемся доказать, что миз Лэнг злоупотребила своим влиянием на Сета Хаббарда. Злоупотребление влиянием, или недолжное влияние, — ключевой вопрос в этом деле, и существует несколько способов доказать, что оно имело место. Одним из свидетельств такого злоупотребления являются необычные и необоснованные дары. Дар мистера Сета Хаббарда миз Лэнг — невиданно, неправдоподобно велик, необычен и необоснован. Простите. У меня нет слов, чтобы описать это. Девяносто процентов от двадцати четырех миллионов? И ничего — семье? Вот уж поистине необычно. По моим представлениям, это просто безрассудно. И это вопиет о злоупотреблении влиянием. Если Сет Хаббард хотел сделать что-то хорошее для своей домоправительницы, он мог дать ей миллион. Это был бы весьма щедрый подарок. Ну, два миллиона. Хорошо, пять. Хотя, по моему-то скромному мнению, любая сумма, превышающая миллион, — уже необычна и необоснованна, учитывая краткость отношений.

Ланье вернулся на подиум, заглянул в свои записи, потом посмотрел на часы. Восемь минут, спешить некуда.

— Мы постараемся доказать наличие недолжного влияния, обсудив предыдущее завещание Сета Хаббарда. Оно было составлено ведущей юридической фирмой Тьюпело за год до его смерти, и в соответствии с ним девяносто пять процентов состояния переходило семье. Это сложное завещание, с массой крючков, доступных пониманию только специалистам по налогам. Я в них ничего не смыслю, и мы не станем докучать вам подробностями. Целью обсуждения предыдущего завещания будет проиллюстрировать утверждение, что Сет отнюдь не мыслил здраво. Это завещание, составленное профессиональными адвокатами-налоговиками, знающими свое дело, полностью соответствует всем требованиям Государственного налогового управления. И позволяет сэкономить на налогах около трех миллионов. Согласно завещанию, написанному самим мистером Хаббардом, налоговое управление получит пятьдесят один процент, то есть свыше двенадцати миллионов. По предыдущему завещанию ему причитается только девять. Мистер Брайгенс любит повторять, что Сет Хаббард знал, что делает. Сомневаюсь. Подумайте сами. Человек, достаточно жесткий и умный, чтобы за десять лет сколотить такое состояние, не сляпает в одночасье рукописный документ, который обойдется ему в три миллиона. Это же абсурд! Это необычно и неразумно!

Облокотившись на барьер перед ложей и постукивая кончиками пальцев друг о друга, он поочередно посмотрел в глаза всем присяжным. Те застыли в ожидании.

— Итак, я заканчиваю, и позвольте заметить, дамы и господа, вам чрезвычайно повезло: ни мистер Брайгенс, ни я не любим длинных речей. Кстати, судья Этли тоже.

Кое-кто улыбнулся его шутке.

— Оставляю вас поразмыслить над моим вступительным словом и предварительным видением предстоящего процесса. Представьте себе Сета Хаббарда в тот день, первого октября минувшего года, на пороге неминуемой смерти, уже решившегося ускорить ее, страдающего от невыносимой боли и накачанного болеутоляющими лекарствами, опечаленного, одинокого, отдалившегося от своих детей и внуков, умирающего, ожесточенного и уже сдавшегося старика, рядом с которым остался единственный человек, готовый выслушать и утешить его — Летти Лэнг. Мы никогда не узнаем, насколько близкими были их отношения на самом деле. Мы никогда не узнаем, что произошло между ними в тот день. Но нам известен результат. Дамы и господа, это простое и ясное дело: человек совершил чудовищную ошибку, находясь под влиянием другого человека, охотившегося за его деньгами.

— Вызывайте своего первого свидетеля, мистер Брайгенс, — произнес судья Этли, когда Ланье сел на место.

— Защита вызывает шерифа Оззи Уоллса.

Оззи поспешно поднялся со второго ряда, проследовал на свидетельское место и произнес клятву. Квинс Ланди, сидящий за столом справа от Джейка, несмотря на то, что почти сорок лет занимался адвокатской практикой, всегда ненавидел суды и всячески старался избегать присутствия на процессах. Джейк попросил его время от времени поглядывать на присяжных и делать наблюдения. Пока Оззи усаживался в кресло перед свидетельской трибуной, Ланди пододвинул Джейку записку: «Вы говорили очень хорошо. Ланье тоже. Жюри раскололось. Наши дела плохи».

«Ну, спасибо», — мысленно произнес Джейк.

Порция тоже подвинула к нему блокнот, на первой страничке которого было написано: «Фрэнк Доули — настоящее бедствие».

«Ну и команда, — сокрушенно подумал Джейк. — Только Люсьена не хватало, чтобы он нашептывал дурные советы и раздражал всех присутствующих».

С помощью наводящих вопросов Джейка Оззи обрисовал картину самоубийства. Он продемонстрировал четыре крупномасштабные цветные фотографии Сета Хаббарда, висящего на веревке. Фотографии отнесли в ложу, и присяжные стали передавать их друг другу.

Джейк возражал против того, чтобы предъявлять эти снимки, поскольку они производили шокирующее впечатление. Ланье был против их демонстрации, потому что считал, будто они могут вызвать сочувствие к Сету. В конце концов судья Этли решил, что жюри все же должно их увидеть.

Когда фотографии собрали и приобщили к вещественным доказательствам, Оззи предъявил предсмертную записку Сета, оставленную им на кухонном столе для Кэлвина Боггза. Записку в укрупненном виде вывели на экран, установленный напротив ложи жюри, и каждому присяжному вручили копию. В записке было сказано:

Кэлвину. Пожалуйста, сообщи властям, что я сам, без чьей бы то ни было посторонней помощи, лишил себя жизни. Отдельно прилагаю распоряжения о своих похоронах. Никакого вскрытия! С.Х.

Джейк вынул из папки оригинал инструкций по отпеванию и похоронам. Поскольку никто не возражал, он вывел изображение на экран и раздал копии присяжным:

РАСПОРЯЖЕНИЯ О ЗАУПОКОЙНОЙ СЛУЖБЕ

Я хочу, чтобы скромную заупокойную службу в Ирландской церкви Христианского пути провел 4 октября в 4 часа дня преподобный Дон Макэлвейн. Я бы хотел, чтобы миссис Нора Бейнс исполнила «Простой старый крест». Никаких хвалебных речей. Впрочем, вряд ли кому-нибудь пришло бы в голову их произносить. Только преподобный Макэлвейн может сказать все, что сочтет нужным. На всю церемонию — максимум полчаса.

Если кто-нибудь из чернокожих захочет присутствовать на моих похоронах, им это должно быть разрешено. Если они не получат такого разрешения, я запрещаю вообще проводить какую-либо службу — просто закопайте меня в землю.

Мой гроб пусть несут: Харви Мосс, Дуэйн Томас, Стив Холланд, Билли Бауелз, Майк Миллз и Уолтер Робинсон.

РАСПОРЯЖЕНИЯ О ПОХОРОНАХ.

Я недавно приобрел участок на кладбище Ирландской церкви Христианского пути, позади самой церкви. Я также обговорил все детали с мистером Фрэнком Магаргелом, владельцем похоронного бюро, и расплатился с ним за гроб. Никаких склепов. Сразу же после заупокойной службы должно состояться короткое — максимум пять минут — прощание, после чего гроб следует опустить в землю.

Пока. Увидимся на той стороне.

— Шериф Уоллс, — обратился к свидетелю Джейк, — эта предсмертная записка и эти распоряжения, касающиеся отпевания и похорон, были найдены вами и вашими помощниками в доме Сета Хаббарда вскоре после того, как вы обнаружили тело, правильно?

— Совершенно верно.

— Что вы с ними сделали?

— Мы забрали их, сняли копии, а на следующий день передали родственникам мистера Хаббарда в его доме.