Утопия у власти - Михаил Геллер

Неблагоприятно для СССР развивались и события в Испании.

После Мюнхенского соглашения и англо-германской декларации о ненападении последовала аналогичная франко-германская декларация.

Нервозность в Москве вызвало создание на территории, отторгнутой от Чехословакии Закарпатской Руси, марионеточного правительства Закарпатской Украины. Поползли слухи об оживлении немецкого проекта образования вассального от Германии, но формально независимого украинского государства.

В этих условиях Сталин решил прибегнуть вновь к излюбленной двойственной тактике. В докладе на Восемнадцатом партийном съезде 10 марта 1939 года Сталин предупредил о провале, который ожидает сторонников политики «невмешательства», т. е. Англию и Францию, и намекнул на возможный пересмотр советской внешней политики.

...Вечером 23 августа 1939 г., во время приема в Кремле по случаю подписания советско-германского пакта о ненападении, Молотов «поднял свой бокал в честь Сталина, заметив, что именно Сталин своей речью в марте 1939 г., которая была правильно понята в Германии, совершил поворот в политических отношениях (между СССР и Германией)». Спустя неделю после празднования, Молотов, обращаясь к депутатам Верховного Совета СССР, заявил, что это был Сталин, кто предсказал на XVIII съезде партии соглашение между СССР и Германией. «Теперь видно, — добавил Молотов, — что в Германии в общем правильно поняли это заявление т. Сталина и сделали из этого практические выводы (смех)... Историческое предвидение т. Сталина блестяще оправдалось. (Бурная овация в честь тов. Сталина)».

15 марта Германия оккупировала Чехословакию и создала на ее территории протекторат Богемии и Моравии и «независимую» Словакию под покровительством Германской империи.

События 15 марта 1939 года решительно изменили настроение влиятельных политических кругов в Англии. Антипольская кампания за отторжение от Польши Данцига и Коридора[40], начатая Германией, немедленно привела к объявлению в марте-мае 1939 года «политики гарантий» Англией, т. е. обязательств оказания прямой военной помощи Польше, Румынии, Греции и Турции в случае не спровоцированной агрессии против них. В Англии впервые после мировой войны была введена всеобщая воинская повинность. Правительство Невилля Чемберлена обратилось к советскому правительству с запросом о его позиции в случае угрозы нападения на Польшу и Румынию. Но одновременно англичане начали выяснять возможность соглашения с немцами, которое обеспечило бы безопасность Англии.

Советский Союз, со своей стороны, также повел двойную игру. В середине апреля 1939 г. он начал открытые переговоры с Англией и Францией о заключении военного союза, а с другой стороны — энергичный зондаж в Берлине о возможности заключения широкого политического соглашения между СССР и Германией против интересов Англии и Франции.

15 апреля правительство Великобритании обратилось к СССР с призывом сделать публичное заявление, что в случае нападения на какого-либо европейского соседа СССР, который бы сам оказал сопротивление агрессору, можно было бы рассчитывать на помощь СССР, если она будет желательна. 17 апреля 1939 г. СССР предложил Англии и Франции заключить соглашение на 5-10 лет о взаимной помощи и о помощи восточноевропейским государствам, расположенным между Балтийским и Черным морями и граничащим с СССР, в случае агрессии против этих государств. Предложения СССР предусматривали заключение военной конвенции.

Но еще за 10 дней до этого Петер Клейст, сотрудник германского Министерства иностранных дел, услышал от советского поверенного в делах в Берлине Георгия Астахова, что нет никакого смысла для Германии и СССР продолжать идеологическую борьбу, в то время как они могли бы проводить согласованную политику. В день, когда советские предложения были переданы Англии, советский посол в Берлине А. Мерекалов заявил статс-секретарю германского МИД'а фон Вейцзекеру, что Советский Союз желал бы установить с Германией нормальные отношения, которые бы «могли стать лучше и лучше», идеологические разногласия не должны служить препятствием.

3 мая 1939 года был отставлен со своего поста народный комиссар иностранных дел СССР М. М. Литвинов, символизировавший в 30-е годы политику коллективной безопасности. Отставка еврея Литвинова, который был часто мишенью нацистской пропаганды и занятие поста наркома иностранных дел Председателем Совнаркома СССР В. М. Молотовым произвели в Берлине весьма благоприятное впечатление. Назначение Молотова, подчеркивалось в немецком дипломатическом донесении из Москвы, «по-видимому, гарантирует, что внешняя политика СССР будет проводиться в строгом соответствии с идеями Сталина».

5 мая Астахову было сообщено, что заказанное Советским Союзом вооружение на чехословацких заводах Шкода будет доставлено в СССР.

В течение мая между СССР, с одной стороны, и Англией и Францией, с другой, продолжался обмен предложениями и обсуждение их по дипломатическим каналам. С точки зрения СССР важнейшим вопросом была гарантия, что Прибалтийские государства (Латвия, Эстония и Литва) не попали бы тем или иным путем в руки Германии и, чтобы в случае войны против Германии советские войска могли бы пройти беспрепятственно через территории Польши и Румынии, поскольку между СССР и Германией не было общей границы. Советский Союз фактически добивался согласия Англии и Франции на аннексию Прибалтики. Правительства Польши и Румынии не соглашались дать разрешение на проход советских войск в случае войны против Германии, так как не без основания опасались, что присутствие советских войск на их территории приведет к необратимым социально-политическим изменениям.

В разгар англо-франко-советских переговоров 20 мая Молотов принял германского посла в Москве ф. Шуленбурга. Одно замечание Молотова поразило Шуленбурга: оба правительства должны поразмыслить над тем, как создать лучшую политическую основу для их отношений. В Берлине восприняли заявление Молотова как многообещающее начало, но решили ждать, пока Молотов не заговорит более откровенно. Нацисты опасались, не использует ли Советское правительство готовность Германии к улучшению отношений. чтобы выторговать уступки для себя в переговорах с Англией и Францией. В одном из меморандумов, адресованных Гитлеру, германский министр иностранных дел отмечал, что СССР больше не придерживается политики агрессивного продвижения мировой революции и возможна постепенная нормализация германо-советских отношений. В германском министерстве иностранных дел началось глубокое изучение перспектив германо-советского сближения и возможных последствий его для союза Германии с Японией и Италией. В июне и в июле Сталин и Гитлер воздерживались от решающих шагов. В то же время продолжались интенсивные советско-германские торговые переговоры.

В конце мая 1939 г. на Дальнем Востоке произошли кровопролитные столкновения между советскими и монгольскими войсками, с одной стороны, и японскими с другой. Обострение японо-советских отношений еще больше усилило нервозность советского руководства и его страх перед возможной перспективой вовлечения СССР в войну на два фронта — на западе и на Дальнем Востоке.

Но те же самые сомнения одолевали и Гитлера. Его генералитет определенно высказывался против одновременной войны на два фронта. Вся стратегия гитлеровской Германии была рассчитана на разгром ее противников поодиночке, не допуская их военно-политического объединения. Обострение германо-польских отношений и относительная военная слабость Англии и Франции подталкивали Гитлера в сторону сближения с СССР.

В середине июня Сталин решил заговорить снова с немцами, но более определенно. Астахов встретился 15 июня с болгарским посланником в Берлине Драгановым и объяснил ему, что Советский Союз должен выбирать между тремя возможностями: заключением пакта с Францией и Англией, дальнейшим затягиванием переговоров о пакте, и соглашением с Германией. Последняя возможность отвечала бы ближе всего желаниям СССР. Далее Астахов фактически развернул перед Драгановым проект германо-советского соглашения. Он указал, в частности, на то, что Советский Союз не признает Бессарабию в качестве владения Румынии, т. е. дал понять, что одним из условий будущего соглашения должно быть возвращение Бессарабии Советскому Союзу. Далее он указал, что препятствием к германо-советскому соглашению является страх перед германским нападением на СССР через Прибалтику или Румынию. Если бы Германия заявила, что она не нападет на СССР или заключит с ним пакт о ненападении, то Советский Союз вероятно воздержался бы от заключения договора с Англией. Однако Советский Союз, продолжал Астахов, не знает действительных намерений Германии и поэтому многое говорит за то, чтобы продолжать затягивать переговоры с Англией, оставляя руки СССР несвязанными. Драганов, как и рассчитывал Астахов, немедленно поставил в известность о разговоре германское министерство иностранных дел.