Наставник. Учитель Цесаревича Алексея Романова. Дневники и воспоминания Чарльза Гиббса - Френсис Уэлч

во время неформальной семейной встречи, король Эдуард заметил Императрице, что у детей было плохое английское произношение. Я не знаю, что Императрица сказала в ответ, но в результате замечания короля Эдуарда случилось так, что одним прекрасным осенним днем того же года в сопровождении Государственного советника П. В. Петрова я прибыл в Царское Село, чтобы дать свой первый урок английского языка Великим Княжнам Ольге и Татьяне. Я был представлен Софии Тютчевой, которая в то время состояла при Великих Княжнах, а она представила меня моим новым ученицам. Великие Княжны обладали приятной внешностью, веселым характером, были просты во вкусах и очень приятны в общении. Они были весьма умны и быстро схватывали, когда концентрировали свое внимание. Дисциплина в классной комнате была непременно довольно строгой, и отступления от темы в суровой атмосфере, вызванной присутствием фрейлины, были крайне немногословными. Цесаревич, в то время еще совсем маленький Мальчик, время от времени заходил в классную комнату своих сестер и со всей серьезностью здоровался за руку с посетителями.

В конце 1909 года я был впервые представлен последней Российской Императрице Александре, внучке королевы Виктории. Мать Императрицы, Великая Герцогиня Гессенская Алиса, была любимой дочерью пожилой королевы, но рано умерла, и ее маленькая осиротевшая дочь проводила много времени с бабушкой в Виндзорском замке. Из всех сестер Императрицы одна вышла замуж за российского Великого Князя Сергея Александровича, другая — за Генриха, принца Прусского, а третья, Вдовствующая маркиза Милфорд Хейвен, все еще жива. Герцог Эдинбургский, муж принцессы Елизаветы, наследницы Британского престола, — ее внук, а граф Маунтбаттен, последний вице-король Индии, прославленный военачальник последней войны, — ее сын. Есть все основания полагать, что дети Императрицы, останься они в живых, были бы столь же одаренными, как и потомки ее сестры.

Моя первая встреча с Императрицей была очень приятной. В 1909 году она выглядела еще очень молодо, у нее был свежий цвет лица, красивые волосы и глаза. В одежде и манерах она была очень проста. Она подавала вам свою руку с достоинством, смешанным с застенчивостью, что придавало Ей истинную любезность, которую было очень приятно видеть и чувствовать. Императрица была глубоко привязана к своим детям, особенно к Цесаревичу, страдавшему страшным наследственным заболеванием Гессенского дома — гемофилией, которой также были больны дети принцессы Ирэны Прусской и Альфонса XIII, последнего короля Испании. В те годы я мало виделся с Императором. Дети жили этажом выше своих родителей, где у Них были свои гостиные, столовая, спальни и ванные комнаты. Они могли легко к Ним присоединиться в любое время, воспользовавшись небольшой личной лестницей, напрямую соединявшей части дворца. В 1912 году меня пригласили заниматься английским языком с Цесаревичем, которому тогда было восемь. Он не умел, а вернее, не хотел произнести ни слова по-английски, и Императрица, попытавшись справиться с задачей самостоятельно, в конце концов в отчаянии отказалась от нее. Таким образом, моя новая задача была довольно трудна: добиться успеха там, где Ей этого не удалось. Хотя Цесаревичу часто нездоровилось, Он был славным, сердечным и умным Мальчиком, способным на глубокую привязанность. Ему, тем не менее, по причине слабого здоровья немного недоставало веселого настроения Его сестер. По этой же причине Он был более смирным, но отнюдь не подавленным.

В 1914 году я проводил свой летний отпуск в Англии, когда разразилась Первая Мировая война. Императорская Семья вызвала меня обратно, и я вернулся в Россию рискованным скандинавским маршрутом. Прошло много лет, прежде чем я снова увидел свою родину. До 1914 года я жил в Петербурге, а в Царское Село ездил только на уроки. Кроме прочего, я тогда был директором расположенных на Невском проспекте Высших курсов современных языков, которые посещало значительное число учеников, поэтому мне было намного удобнее жить в городе. После возвращения в Россию работы в Царском Селе стало значительно больше, поэтому мне пришлось отказаться от значительной части дел в городе. В качестве компенсации Императрица радушно предоставила мне милую небольшую квартиру в великолепном Екатерининском дворце в Царском Селе. С этого времени я стал полноправным членом штата и начал жить при Императорском Дворе. В то же время я не отказался от своей квартиры в городе, что давало мне возможность следить за моими делами там. В Царском Селе я совершал прогулки или поездки с Цесаревичем в каком-нибудь из великолепных парков, кроме того, практически каждый день у нас был отдельный урок английского языка. Так я стал проводить много времени с Мальчиком, наше общение приобрело постоянство, которого раньше не хватало. Мы хорошо узнали друг друга, и в невероятном калейдоскопе придворной жизни создали свой маленький личный мир. Жизнь была прекрасна, и мои отношения с Императорской Семьей оставались самыми прекрасными. У Цесаревича никогда не было отдельного воспитателя, как у прежних Императоров. Возможно, его назначили бы позже. Вместо этого у Него в то время было два гувернера и государственный советник П. В. Петров, который руководил нами. Петров преподавал русский язык в Императорском Пажеском корпусе и в одном из Кадетских корпусов. Кроме меня, у него был еще один помощник: франкоговорящий швейцарец по фамилии Жильяр.

Когда в 1915 году Император принял верховное командование действующей русской армией и уехал в Ставку в Могилев, Он очень остро переживал свое одиночество, почти впервые в жизни оказавшись вдали от жены и детей. Чтобы ослабить душевное напряжение, Император не раз брал с собой Цесаревича. В конце концов, Императрица согласилась, чтобы Мальчик оставался там постоянно при условии, что не прервутся Его занятия. В результате, мы переехали в Императорскую Ставку в Могилеве, где, несмотря на нервную и напряженную обстановку, наши занятия продолжались. Обедали мы с Цесаревичем отдельно, а ланч у нас был вместе с Императором и Его Свитой. На столе никогда не бывало менее 24 приборов, а часто 60 и даже больше. В Могилеве я познакомился с некоторыми из Великих Князей, почти каждый из которых заходил в нашу классную комнату, не говоря уже о русских и иностранных генералах, государственных деятелях и послах, которые сменяли друг друга в ошеломляющем количестве и с невероятной скоростью.

Когда разразилась февральская революция, я был в Царском Селе с больным Цесаревичем. Несмотря на то что Временное правительство вскоре направило будущего лидера белого движения генерала Л. Корнилова для заключения Императорской Семьи под домашний арест, мои отношения со Двором остались такими же, как и прежде. Я остался в той же должности, чтобы заниматься с Цесаревичем и Его сестрами. В целом, офицеры и солдаты, назначенные для охраны Императорской Семьи, вели себя порядочно. Печальные