Бессмертный избранный (СИ) - Юлия Леру

А еще есть захватчики, занявшие деревню по эту сторону реки Шиниру. Деревню, в которой нашла свой приют моя названая мать — и в которой наверняка погибла вместе с теми, кто встал на ее защиту.

А еще возвращение из мертвых моей мачехи, Инетис. Как раз ко дню, когда Асморанта перестанет плакать об одной син-фире, чтобы встретить с радостью другую.

Мне придется быть рядом с отцом, когда он будет разбираться с этим. Я должен быть рядом с ним, когда настанут нелегкие времена — а они неизбежно настанут.

Я слышу за окном смех, но не сразу понимаю, что это смеется отшельница. Звук доносится со стороны двора: еле слышный, легкий. Он тут же затихает, но я уверен, что слышал именно ее.

Я не думал, что она умеет смеяться.

Я не думал, что буду вспоминать о ней.

Ее лицо красиво… если закрыть глаза и представить ее себе без шрама. Со шрамом оно почти уродливо.

Что это было: удар мечом или камень?

Какую роль отвела ей Энефрет в своей странной игре?

Инетис за вечерней трапезой была несдержанна. Она все равно вернется в Асмору, и будь, что будет. И ничьи планы не смогут ей помешать.

Она была достаточно осторожна, чтобы не говорить об Энефрет, но намерения ее были ясны. Асклакин не пытался улестить ее, он лишь сидел, улыбаясь в усы, и слушал ее горячие слова. Рабрис молчал, мигрис тоже, но лица их были хмурыми, а вино в чашах почти не убавлялось.

Я не отговаривал Инетис — она бы не согласилась. Но ее мысли были созвучны моим, и она не боялась говорить о том, о чем мне приходилось в силу своего положения наследника молчать.

Я ношу на себе знак Энефрет, но я не собираюсь ей подчиняться.

Я не стану делать то, что она скажет, если только ее планы не совпадут с моими.

Я не…

— Серпетис! — слышу я тихий голос отшельницы, и мысли обрываются.

Должно быть, мне показалось. Я прислушиваюсь, но снаружи слышны только поскрипывание дверных петель, да шепот ветра. В сонной холодно, и окно уже нужно бы закрыть, но я медлю.

Не потому что слышал голос той, о которой только что думал.

— Серпетис! — Но на этот раз мне не чудится. Это мое имя, и это она — отшельница, та, которая теперь носит имя, зовет меня.

Я поднимаюсь с постели. Каменный пол холоден под ногами, а ветер заставляет тело покрыться мурашками. Я уговариваю себя подойти и закрыть шкурой окно, но оказавшись рядом с ним, замираю в ожидании.

Я хочу еще раз услышать свое имя.

За окном уже темно. Чевь, похожая на надкушенное серебряное яблоко, лениво ползет по небу, отмеряя очередную ночь своего круга. Скоро она превратится в узкий серп и исчезнет. Тоненькая золотистая Черь выкатится на небо, чтобы осветить Асморанту, сменив на посту свою ленивую сестру на целых двадцать две ночи. Конец чевьского круга знаменует начало долгих снежных Холодов. Хорошо бы войскам Мланкина к тому времени выбить из занятой деревни разбойников.

— Серпетис!

Я выглядываю в окно и вижу отшельницу. Без корса, в одной рубуше, с распущенными волосами. Что она делает ночью во дворе, где ее может заметить любой? Зачем она зовет меня?

Я не могу отвести от нее глаз. Тонкая рубуша обрисовывает фигуру, прилипая к телу под дуновением ветра. Волосы развеваются, когда она поворачивается ко мне лицом. Это отшельница, и ее губы снова шевелятся. Произносят мое имя. Зовут меня.

Я хочу окликнуть ее, но меня могут услышать.

В венах вскипает кровь, когда я представляю себе, как обхвачу ее за плечи, как коснусь ее кожи рукой, и как прильнет к моему телу ее тело. Если кто-то услышит или увидит, уже завтра знать будет весь дом. Наместник закроет глаза на поведение отмеченной знаком Энефрет, но мигрис обязательно доложит отцу о том, что я притащил с собой девку для постельных утех.

— Серпетис! — почти жалобно зовет она, и я слышу, как дрожит ее голос.

Я накидываю на плечи корс. Отшельница замирает, глядя прямо на меня, когда я бросаю последний взгляд из окна. Она ждет меня.

Ждет меня.

Эта мысль обжигает огнем.

Я пытаюсь убедить себя в том, что просто заведу девушку обратно. Просто уведу ее подальше от любопытных глаз и попрошу больше не звать меня. Я — наследник, и вешающиеся на шею бывшие ученицы магов мне не нужны. Я обязан ей жизнью, и я отдам долг, попросив отца пристроить ее при доме. Пусть только работает хорошо. Иного мне от нее не нужно.

Снаружи ветер кажется просто ледяным. Я запахиваю полы корса, чтобы сохранить остатки тепла. Дом уже темен, все спят. Погашены фонари и в хлеву, и только свиньи сонно похрюкивают, да во сне фыркает корова.

Отшельница стоит на ветру неподвижно. Она оборачивается на мои шаги, ветер хлещет волосами ей по лицу.

— Серпетис, — снова слышу я. Голос как будто доносится откуда-то издалека.

Я шагаю к ней, протянув руку, чтобы отвести обратно в дом, но она качает головой. В несколько коротких шагов преодолев разделяющее нас расстояние, она оказывается рядом со мной. В моих объятьях. Прижавшись своей грудью к моей груди.

Вокруг холодно, но я