Книжные люди. Кто создает, продает, продвигает книги в России? - Зорина Светлана

Есть моменты радости и внутреннего удовлетворения, когда какие-то вещи получились или когда видишь, что начатые проекты живут и развиваются. Или когда придумываешь что-то, что полезно другим людям. Это дает потрясающую энергию и очень важно для меня. Ну а как для женщины, конечно, мне важно, что у меня сложилась семья, что рядом любящий и любимый муж, прекрасная дочка, что моя мама жива и здорова, слава Богу. Все это, наверное, называется гармонией. Я не знаю, что будет дальше, и никто, конечно, не загадывает вперед, но сейчас у меня такое ощущение. Борис Ленский

Человек-легенда

Есть в нашем книжном мире много умных, талантливых и ярких людей. При этом довольно часто мы наблюдаем противостояние умов, соревнование талантов. Но есть люди, которых уважают, ценят и любят если не все, то почти все. Да и как не уважать Бориса Владимировича Ленского, если он настоящий профессионал, трудяга, фанат своего дела, книжник, Человек с большой буквы!

Удивительные метаморфозы преподносит нам порой жизнь. Из инженера-механика нефтяных и газовых промыслов Ленский превращается в доктора филологических наук, становится книжником. В 1963 году поступает на работу во Внешторгиздат.

В 1986 году он уже зам. директора по научной работе, а с 1996 по 2004 год – генеральный директор Российской книжной палаты.

Мы познакомились с Б.В. Ленским в начале 2000-х годов, когда Книжная палата стала настоящим научным центром отрасли. Были развернуты фундаментальные исследования по книговедению и библиографии, истории отечественного и мирового книгоиздания, которые позволили эффективно провести реформирование государственной системы книгоиздания в современную многоукладную структуру, действующую на рыночных началах.

С 1978 года Ленский преподает в Московском полиграфе (ныне Московский политехнический университет). Борис Владимирович – сотрудник НИЦ РАН, а с 1993 года – главный редактор сборника «Книга. Исследования и материалы». У него много титулов и званий – доктор филологических наук, профессор, заслуженный работник культуры РСФСР, кавалер ордена Дружбы. В сентябре 2014 года жюри конкурса профессионального мастерства «Ревизор» единогласно присудило Борису Владимировичу звание «Легенда книжной индустрии». Но самое главное – это необыкновенно добрый, душевный и отзывчивый человек. Помню, как совсем недавно мы отметили 90-летний юбилей дорогого Бориса Владимировича. Какой же это был большой праздник для всех нас! Важно, что он по-прежнему молод душой, полон идей, любит мир и людей.

О корнях

Александр Васильевич Суворов советовал своей дочке Суворочке выбрать себе героя древности и уподобляться ему, чтобы он был путеводной звездой и служил примером. Борис Владимирович, а были ли такие герои в вашей жизни, встреча с которыми перевернула представление о мире?

Не знаю. Я в деревне родился и провел там большой отрезок жизни. Старался быть похожим на своих дедов. Отца, к сожалению, практически не знал. Он очень рано умер. Родом я из Ростовской области. Родился в станице Белокалитвенской на Северском Донце, это юго-восток Украины. Дед мой с отцовской стороны был донским казаком и даже служил в Польше, когда она еще была российской провинцией. В 1917 году он примкнул к большевикам. В предвоенные годы заведовал сберкассой. Печатных машинок тогда не было, я ему чертил всякие ведомости и от руки их заполнял. Читал деду газеты, поэтому с ранних лет нахватался разных политических терминов.

То есть интерес к чтению у вас был в крови.

Читать начал года в четыре.

Как рано!

До седьмого класса я каждый год получал похвальные грамоты за отличную учебу. А после мы переехали в другой город, там начал уже погуливать. В десятом классе снова взялся за ум. Я человек увлекающийся, но не сильно. В выпускном классе учился хорошо. Это был 1946 год, есть было нечего. Окончил школу с серебряной медалью и поступил в Московский нефтяной институт им. И. М. Губкина. Помню, как залезали через забор в парк Горького – любили здесь гулять. Да и диплом тоже здесь отмечали. О чтении

В обществе постепенно падает потребность в книге. Многие книжные магазины находятся на грани рентабельности, их существование становится невыгодным. Что происходит, на ваш взгляд?

К сожалению, ни наука, ни практика, ни отдельные умы на этот вопрос ответить не могут. И я не могу. Хотя это главное, из-за чего мы не можем сказать, что мы ведем пропаганду чтения. Я спросил у Е. И. Кузьмина, нельзя ли перейти к какой-то прагматической программе? Вот, например, первый класс в школе. Учитель уже знает, кто любит читать, а кто нет. Вот если бы мы поставили себе задачу не в масштабах страны, а в масштабах одного класса добиться того, чтобы через год еще два ребенка пристрастились к чтению, а еще через год – еще три, и чтобы к 5–6-му классу сформировались большие читательские группы, на которые уже можно было бы опираться… Самая главная трудность заключается в вопросе, который я сам часто задаю: что произошло? В 1986 году я пришел в Книжную палату. Мы начали перестраивать Госкомиздат. И вот тогда решили, что надо добиться, чтобы у нас был полностью удовлетворен спрос на книгу. Тогда мы выпускали 2 млрд экземпляров книг, население было примерно 200 млн, то есть по 10 экземпляров на человека. Выдвигались чудные теории: например, создать книжное ядро, 500 книг, которые ты прочитал и считаешь, что ознакомился со всем тем, что человечество хотело выразить. Был такой социолог Сергей Николаевич Плотников. Он придумал байку о том, что Николай Александрович Рубакин сказал, сколько человеку надо прочитать книг в жизни. Предположим, человек читает 50 лет, самый активный читательский возраст – с 10 до 60 лет. Читает он по книге в месяц. За год – 12 книг. За 50 лет – 600 книг. Больше он не сможет прочитать. И вот хотели собрать 600 рекомендованных книг. И чем это закончилось?

Да превратилось в ходячий анекдот.

И сейчас мы пришли опять к такому же рекомендательному списку. Идея ведь в принципе хорошая. Может быть, человек из двадцати рекомендованных фильмов посмотрит один, из пятидесяти книжек прочитает три. Но отсюда может начаться интерес к чтению.

Да, должна быть мотивация. И эта проблема стоит во всем мире – почему вдруг книжки вышли из моды.

Но у нас ситуация гораздо хуже.

Я не соглашусь. У нас с чтением дело обстоит более-менее нормально.

Награда конкурса «Ревизор» – «Легенда книжной индустрии» (2014 год)

Как же нормально, если тиражи скатились порой до 500–1000 экземпляров? В США есть тиражи в десятки миллионов. Например, директор Национального резервного банка издал мемуары тиражом 12 млн экз. И тиражи в 1–2 млн – это не что-то особенное. В Америке много организаций, которые занимаются пропагандой чтения.

Меня выводят из меридиана, как говорят моряки, слова «пропаганда чтения». Какое-нибудь другое нашли бы словосочетание, более человечное. Самое главное – ответить на вопрос, почему это произошло. Ведь, может, это происходит и сейчас, незаметно для нас, но уже ощутимо в глобальном масштабе. Происходит переход от письменной культуры: к чему – пока непонятно, к какому-то иному виду коммуникаций. Вот даже если посмотреть на трансформацию гаджетов: только недавно все кричали про ридеры – все, уже их век закончился; сейчас планшеты, мобильные устройства главным образом. Но я уверен, что и они будут вытесняться другими, еще более совершенными устройствами.