Жертвы Северной войны - Варвара Мадоши

С этими словами он выдернул из-под куртки револьвер. Мари поняла, что даже пригнуться или там под стол нырнуть — не успеет. Не в нынешнем неповоротливом состоянии.

Старик Хадс — это был глава Китовой группы. Он пообещал Мари защиту, если она уедет из Столицы. А Макс и Джордж были лучшими друзьями Кита. И, в отличие от него, они не понимали, как это можно: любить только одну женщину, и любить так постоянно, как он. Максимум посмеивались над его страстью. Как же они сказали… «Он из-за тебя, сучка, скурвился». Или не сучка. Какое-то другое слово употребили, сильнее. Память Мари его почему-то не удержала.

Джордж Некси выстрелил. Выстрел, который готовился два с половиной года…

…промахнулся.

Оглушенная — не выстрелом, револьвер был оборудован глушителем, скорее, внезапностью всего случившегося, — Мари смотрела, как Джордж валяется на полу, сбитый с ног вместе со стулом. Больше всего ее поразило, что одним из сбивших была молоденькая пухленькая девушка с длинными светлыми волосами и в черных очках — Мари заметила ее в кафе много раньше, она сидела у окна, читала газету и методично опустошала стоящие перед ней маленькие бутылочки с кефиром. Вторым был совершенно невзрачный мужчина, которого Мари, напротив, не заметила в упор. Ну да, конечно. Эдвард ведь предупреждал, что они будут всегда с охраной…

Мари закрыла лицо руками и зарыдала.

…Мари сказала Киту, что уходит от него. Сказала, что не может так больше. Сказала, что лучше она уедет. А Кит сперва рычал, бесился — она не боялась его гнева, потому что еще десять лет назад он поклялся, что никогда не тронет ее, но пару стульев он все-таки ногами разбил — а потом упал перед ней на колени, уткнулся лицом ей в ноги и сказал: «Если выбирать, ты или семья, я выберу тебя».

Мари ужасно испугалась — она всегда боялась этих бурных чувств… тем более, ей всегда казалось — дело не в ней, а в бурном темпераменте ее сожителя. В кого влюбляются неистово?.. В капризниц, в кокеток, в сильных и по-настоящему незаурядных дам, а что она?.. Скучная врачиха со скучными представлениями о должном. Киту нужно было кого-то сильно любить — вот он и придумал себе собственную Мари, которой никогда и не было.

Кит ушел, хлопнув дверью, а Мари стала собирать вещи. Собрала быстро, но ей казалось нечестным уйти, пока его нет. Она даже нашла в себе силы сидеть и читать «Юмористическую химию» Берроуза — с включенным радио, потому что от тишины квартиры делалось страшно. Вечером Кита, окровавленного, измочаленного и умирающего принесли к ней. Сказали: «Ты же доктор. Спасешь — забирай».

Разумеется, спасти его она не смогла.

…-Человек, который тогда, в Нэшвилле, сказал мальчишке Майклу, что на шахте произошел обвал, на самом деле не входил в организацию Варди. Да, он интересовался их риторикой, да, он посещал их собрания, но не более того. Это наша накладка, что мы не поняли этого раньше, — неохотно произнесла женщина в темных очках в ответ на прямой вопрос Мари. Она представилась как Карен, и больше ничего о себе не сказала. Даже очки не сняла. — Не говорите только, что я вам сказала, ладно?.. Нам не положено. И вообще, простите. Такого больше не повторится.

— Не за что, — устало ответила Мари. Она уже отревелась на плече у выскочившей из туалета Уинри, умылась, и теперь выслушивала агентессу более-менее спокойно. — Спасибо вам за то, что этого не произошло с более трагическими последствиями.

Но Карен ее уже не слушала. Она уже торопилась прочь. Совершенно правильно: ей еще предстояло получать втык от начальства. Еще предстояло разбираться, как это обычный бандит решился напасть на женщину, которую охранял Особый отдел. Мари-то знала, почему: вспылил. Долго ждал, наверное, вот нервы и не выдержали. Он всегда был вспыльчивым.

Как и Кит…

Но Особый отдел, разумеется, будет проверять. Ох у кого-то сегодня тяжелая ночь получится…

На следующий день Уинри уехала в Ризенбург к дочерям, чтобы они не встречали Рождество без матери, а Мари осталась в квартире Элриков втроем с Расселом Трингамом и Альфонсом Хайдерихом.

Для себя Мари заранее решила, что жить в одной квартире с двумя мужчинами, которые почему-то вбили себе в голову, что должны обязательно о тебе заботиться, — это должно оказаться самым потрясающим приключением в ее неудавшейся жизни. Однако не успели они ни втроем — Мари, Альфонс и Ческа — выйти из здания вокзала, проводив Уинри, как Хайдерих преподнес ей первый сюрприз. Он задумчиво посмотрел на небо, где собирались тучи — дождь будет, наверное, после обеда — и сказал:

— А если я не ошибаюсь, сумасшедший дом, в котором я сидел, где-то недалеко?

— Да, два квартала, — сказала Ческа, которая уже открыла дверцу служебной машины.

— Может быть, мы зайдем? — спросил Хайдерих.

— Скучаешь? — поинтересовалась Мари. Она не намеревалась шутить, просто все еще думала о Уинри — у той были не слишком-то счастливые глаза, когда она садилась в поезд, и она очень серьезно шепнула Мари на ухо: «Ты к Эду почаще заходи…», поэтому получилось не к месту.

Ческа хихикнула, Альфонс улыбнулся, но немного неловко.

— Что-то вроде того, — сказал он. — Сосед мой по палате… Я его так и не навестил с тех пор, как выписался. Нехорошо.

— Ну так давайте заедем, — пожала плечами Мари. — Или… Ческа, может быть, тебя сначала домой?..

— Нет-нет, я с вами, — сказала Ческа, нервно поправляя очки. — Я никуда не тороплюсь.

Мари была знакома с Ческой всего пару недель, но уже заметила, что та никогда не торопится уходить домой первой. И вообще оставаться одна не любит. Боялась она, что ли, своей пустой квартиры?.. А может быть, книг боялась?.. Еще бы, так много собрать — того и гляди, обрушатся на тебя и похоронят. И на помощь некого будет звать.

Это ужасно, когда никто не ждет тебя дома. Ужасно быть сиротой.

Вот так и получилось, что в вестибюль Психиатрической лечебницы Љ1 они вошли втроем, этакой слаженной группкой: Альфонс посередине, Мари и Ческа в виде конвоя по краям.

Вестибюль больницы заставил Мари мрачно поежиться: не любила она такие присутственные места. Вроде бы и приличная клиника, а все равно пахнет хлоркой, скукой и врачебными ошибками. Опять же, окна все время… не то что откровенно немытые, а какие-то не очень чистые.

У стойки регистратуры стояла толстая женщина — кстати, в модной шляпке с пушистым пером — и о чем-то визгливо разговаривала с вахтершей. Мари не хотела прислушиваться, но против воли уловила:

— Правильно, он чуть что, так псих, а кто работать будет?..

— Послушайте, Альфонс, а нас пустят к вашему другу? — спросила Ческа.

— А отчего нет? — пожал плечами Хайдерих. — Он же не буйный… тут пускают…

Мари смотрела на стойку регистратуры, и поэтому первой увидела, как из дверей вышел невысокий сутулый чернобородый человек в светлом плаще, и, шаркая ногами, побрел к выходу. У него был вид прощающегося с волей, только что наручников не видно.

Мари услышала за спиной сдавленное оханье Хайдериха… обернулась. У того было лицо, как будто он призрака увидел.

— Керспи! — воскликнул Альфонс. — Ты…

Чернобородый обернулся к ним, бороду прорезала широкая улыбка.

— Альфонс, друг мой! А меня, ты понимаешь, жена нашла! Неделю назад. Вот, сегодня забирает.

— Жена?.. — спросил Альфонс несколько растерянно.

Толстая женщина у регистратуры обернулась и смерила Альфонса подозрительным взглядом, после чего немедленно схватила Керспи за локоть.

— А вы кто ему, собственно, будете? — визгливость в ее голосе била все рекорды. — Симулянту этому?

— Милая, мы, собственно, в одной палате… — начал Керспи. — Он из параллельного…

— Я тебе не милая! — отрезала женщина. — Я тебе злая и противная, понял?!

— А что?.. — начал Альфонс.

— То! — отрезала женщина. — Симулянты хреновы! Один в больнице от жены от детей прячется, и другой такой же небось! — она злобно сощурилась на Мари. — Обрюхатил, небось, а жениться не захотел! Инопланетяне, гроб их, пришельцы, гроб их… По всей стране искать приходится, алкоголика подлого! А он вон где! Уж я с ним намаялась!

Сказать, что Мари, Ческа и Альфонс от такого энергичного выступления потеряли дар речи, значит, ничего не сказать.

Керспи вымученно улыбнулся.

— Вот оно как, друг, — смущенно сказал он. — Заходи как-нибудь…

— Только попробуйте! — прошипела толстуха, и потащила Керспи за собой к выходу. Бывший инопланетянин шел покорно, хотя Мари показалось, будто пару раз он попытался упереться ногой — без особого, впрочем, успеха.

— Вот оно как… — задумчиво сказал Альфонс. — А я-то был уверен, что он действительно инопланетянин…

— Инопланетян не бывает, — грустно заметила Ческа. — Совсем-совсем. Вы разве еще не знаете, Альфонс?