Стеклянный ключ - Виктория Угрюмова

— Здравствуй, Пашенька! — проворковала она. — А в двух словах нельзя? Совершенно отвратительно себя чувствую. Готов и на это? Договорились. Я вас не пугаю, но я вам не завидую. Все на том же углу? А тебе не кажется, что мы становимся до ужаса предсказуемыми? Так и горят шпионы.

С «того самого угла» Павел повез ее в только что открывшийся японский ресторан, твердо помня, что даже самое худшее настроение Тото легко можно поправить двумя-тремя суши и шашлычком из осьминогов с чашечкой теплого саке. Если он и был удивлен внезапной переменой ее имиджа, то слова по этому поводу не сказал. Разве что велел одному из охранников оседлать «харлей» и следовать за кортежем.

Пережив недолгую, но довольно утомительную церемонию торжественной встречи, которая сопровождала всякий выход Бабуина в свет, радостные причитания владельцев заведения и долгие уговоры пообедать за счет ресторана, они наконец получили возможность остаться вдвоем.

— Это точно должно поправить тебе настроение и здоровье. — Павел нашел в меню особо привлекательное нечто и призывал Татьяну выразить свое мнение.

— Знатный зверюга, — согласилась Тото. — На выставку сможешь прийти?

— А когда?

— Время «Ч» приближается.

— Совсем из головы вон, — признался Бабченко. — Прости. Забегался.

— Что лучше — маразм или склероз? — назидательно молвила Татьяна. — Конечно, склероз, потому что тогда забываешь, что у тебя маразм.

— Я, между прочим, не то что некоторые, а по делу суетился. Обстоятельства выяснял, — насупился Павел.

— И что ты выяснил?

— Интересные вещи, — сразу оживился олигарх. — Значит так, твой Копылов Валерий Степанович — личность любопытная, но одиозная. Эдакий герой фильмов и сериалов постперестроечного периода. Служил в Афганистане, работал в частях особого назначения, в ОМОНе, в частной охранной фирме. Был уволен по состоянию здоровья: расшифровываю — ранен при исполнении. Это третье ранение, и, видимо, он решил не рисковать. Все сослуживцы и работодатели отзываются о нем в один голос положительно, ничего особо интересного нам рассказать не могут. Кроме одного крохотного факта: исчез твой Копылов около года тому. Был, был, а потом взял и исчез. И вот что интересно: сперва исчез относительно — то есть кто-то его видел, слышал, наблюдал. Суетился он по городу, как ветеран броуновского движения, в том числе бывал замечен моими архаровцами и в повышенном интересе к твоей персоне, о чем я тебе уже докладывал. Существовали в природе места, где его всегда удавалось отыскать. А вот теперь он исчез и в частности. Боюсь, что никогда больше и не появится. Хотя буду продолжать поиск.

Татьяна благосклонно взглянула на бутылку белого вина, которую держал бесшумно появившийся официант. Одобрительно покивала, когда животворящая струя устремилась в бокал. Довольно хмыкнула, пригубив.

— Тебе понятно, что произошло? — спросил Павел, когда они снова остались одни.

— В последние дни мне все кажется, что у меня паранойя, — честно ответила она. — И поэтому я боюсь комментировать. Но все-таки спинным мозгом чую, что после неудачного наружного наблюдения за мной Валерий Степанович был отчислен. Очень своеобразным способом отчислен из штата сотрудников твоего загадочного Некто.

— Верно, — согласился Павел. — И я так думаю, хотя доказательств на сегодняшний день у меня нет. Мало ли куда мог направиться совершеннолетний обеспеченный мужчина, не обремененный ни семьей, ни детьми, ни иными прочими обязательствами? Ну, прям, как мои… которые тоже исчезли…

— Не оправдал, получается. Знаешь, так недолго себя убийцей почувствовать.

— А тебе от этого будет плохо? — полюбопытствовал Бабуин. — Или совесть заест?

— Что до совести — то остались остатки. Мешают работать. Он сам это себе выбрал. И я бы шлепнула его недрогнувшей рукой, если бы пришлось.

— Гонишь! — воскликнул Павел.

— Мне не нравится современный жаргон, — сухо напомнила она.

— Ну, прости. Да ты и оружия в руках не держала, что ты говоришь такое? Кстати, а как ты добыла его водительское? Я вообще не догнал, ты звонила тогда и сказала, что он отдыхает, лежит. Ты что с ним сотворила-то, лапушка?

— Павлуш, — она утешающе погладила его по огромной лапище, — тебе лучше этого не знать. Ну, стукнула разочек.

— И парень, который прошел Крым, Рим и медные трубы, взял и откинул тапки? Так, что ли? — не поверил Бабуин.

— Помнишь анекдот про автомеханика? — улыбнулась Тото. — Стукнуть молотком — десять центов. Знать, где стукнуть, — девятнадцать долларов девяносто…

— Ладно, — сказал Павел, — подробностями поделиться не хочешь? Так сказать, взаимообразно.

— Хочу. Но не сегодня. Мне бы еще пару концов с концами свести, и тогда я постараюсь как можно более связно изложить тебе всю историю. Мы под «колпаком», Пашка, но на нас пока еще не охотятся, нас всего только окружают. И потому у нас есть время, чтобы спокойно во всем разобраться. И еще — мы же с тобой умеем перепрыгивать через красные флажки.[11]

— Отпад балды. Кстати, все хочу тебя спросить, ты сегодня какая-то не такая. Непривычная. Что случилось?

— И в общем буквально сразу, всего на четвертый день, Орлиный Глаз заметил, что четвертая стенка отсутствует… Это я подстриглась, Павлуша. Прическу поменяла. Перекрасилась.

— Ага, — обиженно сказал Павел, — а заодно выражение лица и цвет глаз. В прошлый раз они у тебя были серые, а теперь зеленые, как у кошки. И такие же холодные.

— В самом деле? — спросила она, но словно из вежливости.

— А ты не знала?

— Теоретически — да. Но уже успела забыть. В последний раз цвет глаз у меня менялся лет шесть тому.

— Ты извини, — сказал Павел, — я никогда раньше в твои личные дела не лез, но раньше я и не видел тебя такой… посуровевшей, что ли. У тебя все в порядке? Помощь не нужна?

— Спасибо за заботу, Пашенька. — Ее глаза немного потеплели. — У меня все так, как должно быть.

— Это хорошо или плохо? — недоуменно спросил Бабченко.

— Это правильно.

Если Мишку Касатонова время от времени случалось застать в обычном заведении общепита, вроде «Макдоналдса», какого-нибудь непритязательного кафе, пельменной или просто мангала с шашлыками, окруженного парой столиков, то Андрей их игнорировал. И потому совершенно исключительным являлся тот факт, что оба сейчас сидели у качающегося столика под пластиковым тентом на берегу Днепровской затоки в ожидании заказа, глазели на уток, которые, как известно, успокаивают нервы, и прихлебывали пиво. Выглядели оба так же паршиво, как и окружающий пейзаж, прихотливо изукрашенный кучами мусора, спиленными деревьями, брошенными пластиковыми бутылками и прочей чепухой. Мужчины сидели небритые, взъерошенные, с красными воспаленными глазами, и свирепо прихлебывали светлое, водянистое пиво. Самое подходящее окружение для откровенного и неприятного «мужского» разговора.