Советские партизаны. Легенда и действительность. 1941–1944 - Джон Армстронг

Третьим изменением в тактике немцев было то, что они стали привлекать сотрудничавших с ними представителей коренного населения не только для выполнения полицейских функций, но и для борьбы с партизанами и участия в военных операциях. В какой-то мере это стало ответом на усиление мощи партизан после того, как немцы поняли, что: 1) сами они не способны выделить необходимого количества сил для нанесения мощного удара по партизанам и 2) политически целесообразно предоставить коренному населению возможность и средства для выражения своего враждебного отношения к партизанам. Призыв на службу необходимого количества людей не вызывал особых затруднений, но моральные и интеллектуальные достоинства призывников зачастую были весьма низкими. Эффект от формирования подразделений коллаборационистов трудно оценить. С одной стороны, это способствовало возникновению более тесной связи между населением и немцами; с другой стороны, часто проявляемое коллаборационистами жестокое обращение и навешиваемый на них ярлык наемников приводили к отчуждению от них широких масс гражданского населения. Однако само создание воинских подразделений из коренного населения, пусть даже под командованием немцев и с рядом ограничений, в определенной мере указывало на отход немцев от их первоначальных взглядов, считавших славянина «недочеловеком». В отдельных случаях немецкое военное командование предоставляло вожакам коллаборационистов большую, чем прежде, автономию, до тех пор пока они четко выполняли общие указания и военные приказы оккупационных сил. Хотя подобный, чисто тактический отказ немцев от колонизации был важен в военном отношении и в определенной мере, по-видимому, способствовал усилению доброжелательного отношения населения, его психологический эффект можно оценить как менее значимый в сравнении с суммарным количеством вызванных им негативных последствий.

Военные аспекты борьбы с партизанами представляли собой четвертое важное нововведение в тактике немцев. Начиная с весны и лета 1942 года стали проводиться первые крупные военные операции против партизан, например в районе Ельни и Брянска. В результате таких операций часто удавалось ослабить, но лишь в очень редких случаях полностью уничтожить то или иное скопление партизан. Поскольку немецкие войска и силы коллаборационистов не могли подолгу оставаться в прочесываемых районах, партизаны вскоре получали возможность возвращаться на прежние места и возобновлять свои действия. Такие операции часто влекли за собой полную эвакуацию гражданского населения и суровые репрессии немцев в отношении тех, кто скрывал партизан или оказывал им помощь. Пожалуй, среди жертв этих операций невинных людей было больше, чем самих партизан и их помощников. Эффект от проведения операций против партизан также был двояким: он способствовал укреплению прогерманских и вместе с тем антигерманских настроений, но непосредственно в затронутых операциями районах придерживавшееся нейтральной позиции население, как правило, принимало сторону партизан. Тактика террора партизан в отношении гражданского населения была более избирательной; они говорили на одном с населением языке (в прямом, а иногда и в переносном смысле) и все больше и больше начинали выглядеть представителями побеждающей стороны.

Таким образом, результатом предпринятых немцами мер в решающем 1942 году стал дальнейший раскол населения на два враждебных лагеря, при этом меньшая часть примкнула к немцам и коллаборационистам, а большая выступала против немцев. В этой поляризации партизаны сыграли важную роль.

Лето 1942 г. – осень 1943 г.

Год, прошедший с конца лета 1942 года – когда партизанское движение стало представлять собой силу, с которой пришлось считаться, а в организационном плане полностью реализовало свой потенциал – до осени 1943 года, стал свидетелем того, как остававшееся на оккупированной территории гражданское население оказалось зажатым между двумя воюющими сторонами. Отношение и поведение населения определялись несколькими новыми и весьма важными соображениями.

Происходившее развитие событий на фронтах, не имевшее отношения к партизанскому движению, сыграло свою роль. Во второй половине 1942 года немцы одерживали победы в основном на юге, в том регионе, где партизаны были наиболее слабы или их не существовало вообще. На севере и в центре Восточного фронта положение оставалось практически неизменным, тем самым опровергая надежды и обещания немцев, утверждавших, что Москва и Ленинград вскоре падут. В районах, где партизаны вели активные действия, победы немцев не имели важного значения, тогда как последовавший разгром под Сталинградом оказал огромное влияние на структуру всей военной машины Германии на востоке. Он заставил немцев испытывать неуверенность, ослабил их физически и вместе с тем повысил мощь и вдохновил партизан. Хотя отдельные элементы, в частности коллаборационисты, продолжали верить, что Сталин должен проиграть войну, – что было результатом предвзятого освещения событий немцами, – преобладало все же чувство, что произошел коренной перелом.

Всю находившуюся в этот период в тылу у немцев территорию можно разделить на три имевших четкие различия региона: 1) районы, находившиеся под полным контролем немцев; 2) те, где доминировали партизаны; 3) переходившие из рук в руки. Широкое развитие партизанского движения в начале 1942 года происходило в тех районах, где ему оказывалась существенная поддержка: помощь с советской стороны поставками, подкрепление живой силой, радиоконтакты, поддержка с воздуха и предоставление разведывательных сведений; наличие оторванных от своих частей красноармейцев; и, наконец, жизненно важный для партизан фактор – поддержка в определенной мере коренного населения. К началу весны 1942 года целые районы номинально находились под контролем партизан; в Брянской области даже небольшие города, такие как Дятьково и Трубчевск, оказались в руки партизан, но, как правило, контролируемые партизанами районы находились в сельской местности, где партизаны в основном обитали в лесах.

С течением времени в контролируемых партизанами районах гражданское население все сильнее начинало отождествлять себя со своими новыми хозяевами. Жизнь людей теперь впрямую зависела от того, сумеют ли выжить партизаны, ибо в случае возвращения немцев судьба их была бы решена. В этом отношении тактика немцев способствовала возникновению более тесных отношений между партизанами и населением. Они развивались отнюдь не вследствие большой признательности, хотя такие чувства иногда и имели место, скорее их можно охарактеризовать как «вынужденный брачный союз без каких-либо иных шансов на развод, кроме самоубийства». Помимо того, прямые ежедневные контакты с партизанами давали крестьянам возможность вступать с ними в личные отношения. Люди становились объектами интенсивной советской пропаганды, которая в конечном счете была призвана убедить граждан, что многое изменилось или во всяком случае изменится после войны, и стремилась удовлетворить наиболее острые чаяния народа. Не приходится сомневаться, что после искоренения немецкого влияния, ликвидации коллаборационистов и восстановления советских порядков и учреждений оставшимся в живых гражданам в районах, более или менее продолжительное время контролируемых партизанами, волей-неволей приходилось снова считать себя людьми подвластными советскому режиму, представителями которого являлись партизаны и создаваемые ими местные администрации. Нет никаких сведений о возникновении крупных волнений или выступлениях граждан против партизанской власти, хотя вполне можно предположить, что недовольство реквизициями, призывом и восстановлением советских порядков было широко распространено.

Но полностью подконтрольные партизанам районы, пусть их количество и размеры постоянно и увеличивались, занимали лишь небольшую часть территории в тылу у немцев. Не будет большой ошибкой сказать, что не более одного миллиона граждан, а возможно и меньше, проживало в общей сложности во всех этих районах. Площадь их постепенно расширялась, но в основном была ограничена Брянскими лесами, районом Полоцк – Лепель, рядом мест под Бобруйском и юго-западной частью Ленинградской области.

Значительно большее количество населения проживало в районах, которые можно назвать «сумеречными» зонами, где ни немцы, ни партизаны постоянно не находились у власти. В ряде случаев номинально положение контролировалось немецкими гарнизонами, но партизаны по ночам могли эффективно совершать свои рейды; в других случаях ни та ни другая сторона не имела достаточных сил для обеспечения полного повиновения населения. Как правило, немцы лишь от случая к случаю посылали войска и гражданских чиновников для принудительного набора рабочей силы, реквизиции продовольствия или для проведения разведки. Хотя жизнь под властью кого-то одного, либо немцев, либо партизан, вряд ли можно назвать приятной, она все же таила в себе меньше опасностей; жизнь же в «сумеречных» зонах означала для граждан проводимые и немцами, и партизанами поборы; репрессии одной стороны за сотрудничество с другой и наоборот; даже отказ сотрудничать с одними не гарантировал освобождения от наказания другими. Сотрудничавшим с немцами жилось крайне непросто, им часто приходилось перебираться в ближайший районный центр или прятаться по ночам, чтобы избежать мести партизан; помогавшие партизанам находились в большей безопасности, поскольку о них, как правило, не было известно немцам. Используя тактику террора, немцы часто не делали никаких различий, тогда как партизаны стремились привлечь на свою сторону те элементы, которые, по их расчетам, были способны дезертировать от немцев.