Первопричина: Лагерь смерти - Артём Соболь

и командир из неё отменный. Хотя да, в пятнадцать лет, комроты… Времена тяжёлые.

— Если бы просто тяжёлые, — устало вздыхает Быстрицкий. — Они катастрофические. Подкрепление из Сибири всё никак дойти не может, две дивизии обещали, танки, артиллерию, а их всё нет и нет. То эти сволочи эшелоны бомбами накроют, то тварь какая-нибудь диверсию на путях устроит. Провизии не хватает, из продуктов только консервированные каши и вяленая рыба. Чай, табак и сахар в жесточайшем дефиците. А это нам необходимо. Нам хоть как-то надо настроение поддерживать. Политработники, твои подчинённые уже глотки сорвали, требуют у меня хоть что-нибудь из этого.

А я что? Ну выдаём по несколько грамм спирта, но сам знаешь это такая себе помощь. Медикаментов много, но с фельдшерами и врачами беда. Настолько беда, что вчера на должности санинструкторов восьмерых девчат приняли. Старшей четырнадцать. А она пошла, она побежала раненым помогать. Я сам видел, у неё глаза горели. И у всех у них горят. Перепуганные до полусмерти, голодные, но они стоят. Они понимают, что как только фронт рухнет, фашисту на Свердловск дорога откроется. И тогда всё, тогда точно конец. Враг ударит, две армии, южнее и севернее, попадут в окружение и перестанут существовать. Узнав это, Япония и Британия ударят с востока и сметут приморье. Америка тоже не отстанет и надавит с Юга. Поэтому и держимся. Потому что понимаем, что отступать больше некуда. Да, есть ещё одна линия обороны, но боюсь после прорыва фронта, она не выдержит. Давай, Денис Матвеич, зови Нестерову.

Нестерова является через полчаса и представляет из себя крайне жалкое зрелище. Низенькая, худенькая, бледная девушка. С огромными зелёными глазами, острыми чертами лица и выбивающимися из-под шапки короткими рыжими волосами. Телогрейка не по размеру, явно великовата, но меньше уже не бывает. Валенки на которых одни заплатки, на руках вязаные рукавички…

— Товарищ комфронта, — вытянувшись говорит она. — Лейтенант Нестерова…

— Отставить, — морщится генерал. — Ты проходи, дочка. Куришь? Закуривай. Что-то вид у тебя усталый… Чайку? С сахаром. Ты не стесняйся.

— Спасибо… — взяв сигарету кивает Нестерова.

Стоя у стола, Горчаков невольно усмехается от такого обращения с лейтенантом. Но против ничего не имеет и говорить про устав не собирается. Быстрицкого здесь любят и уважают все. За глаза величают или батей или дедом. Что по мнению Горчакова очень даже хорошо. Старик строг, но справедлив. Умён, знает что говорить и даже в такой безвыходной ситуации умеет найти подход к каждому. Возможно, это и помогает трещащему по швам фронту держаться.

Нестерову быстро вводят в курс дела, ставят задачу после чего строго настрого приказывают вести себя осторожно, поступать обдуманно и обязательно вернуться живой. Генерал хвалит её, вспоминает заслуги. Однако Горчаков видит, что никаких эмоций Нестерова не проявляет. Ей не страшно, предстоящая вылазка в тыл врага её совершенно не пугает. Её не смущает похвала, она на это не реагирует. Её даже не волнует то что рядом капитан НКВД, о котором среди бойцов ходят не самые хорошие слухи. Она солдат и несмотря на возраст, давно уже отринула всё лишнее.

— К утру, пока темно, вам нужно выдвинуться, — глядя на карту говорит Быстрицкий. — Капитан Горчаков идёт с тобой. Он опытнее, слушайся его. Вопросы есть?

— Так точно, есть. Товарищ комфронт, сколько бойцов с собой брать? У меня в роте на ногах тридцать человек осталось. Совсем молодых и старых, тащить такую даль смысла нет. Замедлят передвижение, привлекут внимание.

— На твоё усмотрение, дочка.

— Тогда возьму десятку. Сержанта Никифорова разрешите поставить моим замом. На этом всё, разрешите идти?

— Иди дочка, — выдыхает Быстрицкий и как только Нестерова выходит смотрит на Горчакова. — Видишь?

— Вижу. Такая молодая, а уже столько всего видела. Не место им таким на войне. Ну что, пойду группу готовить. Надо маскхалаты получить, патроны, провизию в дорогу. Операция предстоит не из лёгких.

— Удачи, Денис Матвеич. На складе скажешь что по моему приказу, пусть выдадут тушёнку, махорку и сахар. И осторожнее.

Выйдя из блиндажа, Горчаков хмыкает, кивает шарахнувшемуся от него красноармейцу и идёт к Нестеровой.

По пути размышляет о жизни, войне и людях. И капитан НКВД как никто понимает что война не только здесь, на передовой, она внутри страны. Искалеченный, практически уничтоженный огрызок Советского Союза, продолжая сопротивляться, буквально захлёбывается от внутренних врагов. Банды и секты лезущие как грибы после дождя, не хуже фашистов расшатывают и без того стоящее на коленях государство. Предатели, перебежчики, бандиты, главы разнообразных религиозных культов. Все они, добивают измученную войной страну.

Бандиты грабят, убивают и даже в такой ситуации пытаются нажиться. Новоявленные святые отцы и матери, восхваляя выдуманных богов, обещая народу спасение ведут его к гибели. Вещают что война, это кара высших сил за неверие. Предлагают искупить, откупиться, покаяться. Приносят жертвы, проводят кровавые ритуалы, устраивают диверсии на производствах. И всё это тогда, когда для победы нужны каждые руки.

— Да, нас боятся, ненавидят, — недевая шапку криво улыбается Горчаков. — Но без нас, бояться будет уже некому. Стоящая на коленях страна рухнет. Пусть считают уродом, тварью, мне плевать, но уничтожить родину я не позволю. Ни внешним врагам, ни внутренним. А всё же интересно, что там за партизаны в лесах засели. А главное — сколько их? Так разрушить целую станцию… Очень интересно что там за бойцы такие.

Глава 37

Несколько дней спустя. Убежище. Влад.

Жить здесь, потихоньку становилось невыносимо. Передвижение наше серьёзно ограничилось. На каждом повороте теперь стояли патрули. По четверо очень хорошо вооружённых неизвестным мне оружием солдат. Рабочие, даже уборщики, без охраны никуда не высовывались. С крысами проблему решали радикально. Вниз, сбрасывались отравленные стрихнином трупы от чего грызуны, все кроме мутировавших резко сокращали свою популяцию. Мутировавшие, вели себя странно, как будто боялись чего-то и лишний раз из нор не высовывались.

И этого чего-то, вместе с крысами боялась Преображенская. Всё время вздрагивала, нервничала и говорила о том что нечто ужасное уже не приближается, оно стоит у нас за спиной и тянет к нам руки.

Что это такое Серафина объяснить не могла, но судя по её состоянию, это нечто принесёт нам если не смерть, то много неприятностей. Таких, что даже силы особо не помогут. А ещё,