Сезон огненных дождей - Олег Шовкуненко

Ударившая очередь ослепила и оглушила девушку. Она словно очутилась в эпицентре взрыва. Грохот, беснующийся желтый огонь, скрежет разрываемого металла, звон падающих на пол гильз. Этот кошмар длился всего несколько секунд. Николай с удовлетворением глянул на пропоротую изуродованную дверь, крикнул «Скорее внутрь!» и тут же возобновил огонь. На этот раз он стрелял по ловким камуфлированным призракам, которые вынырнули из-за изгиба туннеля.

Под визг пуль Грабовский со Смитом распахнули лишившуюся запоров дверь. Они стали заталкивать женщин внутрь, сперва Луизу, затем Дэю.

Переступившей порог Луизе стало казаться, что она уже умерла и это место не что иное, как ее сырая могила. Так же темно и жутко. Свет поступал лишь сзади, из того мира, из которого она только что пришла. Но и он почему-то стал быстро гаснуть, словно могилу закапывали, сбрасывали в нее комья грязи и огромные тяжелые камни.

– Ник, быстрей! Переборка падает!

Крик Грабовского пояснил все. За их спинами опускалась толстая дублирующая переборка, и Марк со Смитом не могли ее удержать. Между полом и неумолимо сползающей стальной плитой оставался всего метр… полметра…

– Николай! – в страхе закричала Луиза.

Словно отвечая на эту мольбу, когтистые пальцы мигом вцепились в бронированную переборку и приподняли ее. Строгов проскользнул внутрь, а за его спиной тут же упала освобожденная, больше никем и ничем не сдерживаемая плита.

– Вот зараза, пришлось бросить пулемет, – в кромешной темноте послышалось злое рычание Строгова.

– Николай, любимый! – Луиза рванулась на звук. – Ты живой!

– Нормально. Я в порядке, – Николай поймал ее, притянул к себе и, успокаивая, стал гладить по волосам.

– Я испугалась за тебя, за себя. Зачем мы пришли сюда, в это страшное место? Я не могу здесь. Оно меня убивает.

– Ну что ты говоришь? Ты справишься. Ты сильная. Мы здесь потому, что должны быть здесь. Потому, что кроме нас больше некому. Вспомни, ты ведь сама это говорила.

– Да, говорила. – Девушка спрятала лицо на груди любимого. – А вдруг я не смогу, вдруг я не готова?

– Мы тут все не готовы, – прошипел Грабовский. – Черт побери, у кого-нибудь есть фонарь?

– У меня, – подал голос Смит. – Только уж больно хилый.

– Лучше, чем ничего, – облегченно вздохнул Марк. – Давай, включай скорее.

В темноте послышалось шуршание, хруст расстегиваемых липучек, и только затем вместе с легким щелчком темноту прорезал тонкий лучик. Желтое пятнышко скользнуло по грязным рваным комбинезонам, зацепило изможденное лицо Дэи и уткнулось в стену, на которую та опиралась. Это был ржавый необработанный металл со следами литья. Смит недолго изучал бесформенные наплывы, вкрапления и дырки. Он быстро перевел луч на чрезвычайно низкий, всего метра два в высоту потолок, а затем на противоположную стену.

– Везде одно и то же, – сержант подытожил свои исследования.

– Это что за крысиная нора? – Марк огляделся по сторонам и тут же сам ответил на свой вопрос. – Потайной или резервный ход, что ли?

В этот момент за спинами «головорезов» что-то грохнуло. Удар, а может, взрыв. Все разом шарахнулись от звенящей, словно колокол, переборки, а Луиза, цепенея от страха, вцепилась в Николая.

– Граната, – узнал Смит.

– Ага, – согласился Грабовский. – Противопехотная. Пробуют взорвать переборку.

– Противопехотной не возьмешь, – как эксперт по местным дверям заявил Строгов. – Однако они могут отыскать и что-нибудь помощнее.

– Давайте двигать, – предложил Марк. – Иди сюда, дорогая, я помогу.

С этими словам разведчик закинул себе на плечо руку Дэи и крепко ухватил ее за талию.

Луиза нуждалась в помощи ничуть не меньше, чем лурийка. Если Дэе для того, чтобы продолжать путь, требовалось подставленное плечо Марка, то для корсиканки каждый шаг вперед был немыслим без поддержки Николая. Именно Николая. Никто другой кроме него не мог понять и помочь. Только у него были силы противостоять злу.

Строгов, словно почувствовал это и взял ее за руку:

– Идем.

Луиза заметила, как в другой руке возлюбленного блеснул вороненый загривок готового к бою автомата.

– Идем скорее. И постарайся собраться. Что толку с того, если ты будешь качаться от страха как травинка на ветру. Не сможешь защитить себя и другим не поможешь.

– Я понимаю, – пролепетала девушка.

Она действительно понимала, но страх был сильнее ее. Он не давал возможности двигаться, думать, он безостановочно выкачивал силы. А может, это не страх? Может, это то самое черное, зловещее болото, которое она ощущала впереди? Оно было уже совсем рядом, всего в нескольких шагах.

– Всем тихо! – Николай тоже что-то услышал или почувствовал. – Смит, выключи фонарь. Возьмитесь друг за друга и за мной. Гуськом. Я вижу в темноте, поэтому поведу.

Строгов покрепче стиснул ладонь Луизы и двинулся вперед. «Господи, как хорошо, что есть его рука», – подумала девушка. Это тот мостик, который сейчас соединял ее с жизнью.

Они прошли шагов сорок, может, пятьдесят, прежде чем до Луизы стали доходить странные монотонные звуки. И не только звуки. Впереди что-то мерцало, скорее всего, горело, и этот огонь был красным, как кровь.

– Вперед! – прошептал Николай. – Держитесь все вместе.

Еще полтора десятка шагов, плавный поворот, и узкий проход неожиданно закончился. Они оказались на пороге огромного круглого зала. В первое мгновение Луизе показалось, что она бредит или, возможно, угодила во временной провал, который перенес ее в древнейшие, доисторические времена Земли. Именно в ту эпоху у гигантских пылающих костров шаманы произносили свои леденящие душу заклинания, а первобытные племена внимали каждому их слову, готовые жить или умереть, повинуясь воле богов.

Все происходящее и впрямь не походило на реальность. В самом центре зала находилось около сотни гуманоидных существ. Они стояли между толстыми железными сталагмитами, растущими прямо из железного пола. Грубые асимметричные конусы были наклонены к центру зала и своими остриями указывали в одну точку, куда-то вверх, под сводчатый потолок.

Участники обряда медленно раскачивались в такт какой-то заунывной мелодии. В основном это были инопланетяне в белых, как у Нуда, балахонах. Однако среди присутствующих находились и люди – двенадцать фигур в черных одеждах. Луизе удалось разглядеть несколько человеческих лиц, мелькнувших в факельном свете.

Да, зал действительно освещали факелы. Они горели неестественным кроваво-красным пламенем, отчего по стенам и полу метались зловещие багровые отблески. От этого чудилось, что огромная железная пещера битком набита всевозможной нечистью, которая с упоением отплясывает жуткие дикие танцы. Встретить такое в мире электричества и передовых технологий, да еще на борту космической станции, было невероятным. Может, именно поэтому огни эти и казались столь зловещими. Красное пламя ассоциировалось с угрозой, бедствиями, гибелью.

– Это что за чертовщина? – прошептал стоящий рядом с Луизой Марк Грабовский. – Что они тут делают? Молятся? Это что, секта?

– Не беда, если бы только молились, – ответил Николай. – Но эти твари пожирают живую энергию. Они перестраивают, перенаправляют ее, они стараются…

Строгов не успел договорить. Воздух над толпой неожиданно начал быстро густеть. Из прозрачного и чистого он становился мутным и грязно-серым, а всего через мгновение это была уже мгла, настоящая беспросветная смоляная мгла. Неожиданно в центре нее, как раз в той самой точке, на которую указывали стальные сталагмиты, из черной субстанции сформировалось лицо, человеческое лицо. Словно в ужасной беззвучной пантомиме, оно корчилось от боли, оно что-то надрывно кричало, о чем-то молило. Но, видно, для призрака не существовало жалости и милосердия, а значит, и спасения. Через миг черный скульптурный портрет покрылся глубокими, быстро разрастающимися оспинами, а затем развалился на части. Образовавшиеся обломки мигом начали трансформироваться. Луиза чуть не потеряла сознание, когда поняла, во что именно превращается только что погибшая маска. В других людей. Извивающиеся от мук лица и тела. Мужчины, женщины и даже дети. Господи, дети! Она видела, как маленькие беззащитные создания кричат от страха и боли и как неведомое нечто пожирает их.

Именно в этот миг, подобно голодным псам, стремящимся ухватить мозговую кость со стола хозяев-каннибалов, сектанты подняли руки вверх. Они протягивали свои пальцы, когти, щупальца в остервенелой попытке ухватить и без того страдающие детские тела.

– Не дам! Прочь! – закричала Луиза и ринулась вперед.

Она больше не могла это выносить. Девушке вдруг показалось, вдруг почудилось, что она уже видела эти грязные лапы. Они точно так же тянулись к ней, к ее беззащитному малышу. Тогда Луиза не смогла, не устояла, не защитила, тогда она была беспомощна и слаба. Но сейчас… сейчас все изменилось, сейчас она совсем другая. Она накажет зло, пусть для этого придется пожертвовать всем, даже собственной жизнью.